– Что делать собираешься? – спросила Рич у старухи, накидывая на чресла Зиди снятую с него рубаху, и щелкнула пальцами у баль перед носом.

Искра проскочила между пальцами девчонки. Старуха губы поджала, прищурилась и недовольно пробурчала:

– Что надо, то и делать буду. Или не видишь? Налей-ка лучше кипятка черпаком в этот горшок. Сейчас травы да соли всякие смешаю, чтобы рана быстрей заживала, да зашивать ее буду. Вот игла, вот жилка беличья. Вот нож стеклянный, в уксусе выдержанный. Или тебя в храме только на послушании держали? Знать должна!

– Знала бы сама, тебя не просила бы, – сузила глаза Рич.

От щелчка девчонки у Зиди в голове словно что разорвалось, туман из глаз как ветром сдуло. В носу защемило, но каждый звук, каждый скрип у самого уха слышался. Только Зиди взгляда не мог от девчонки отвести. От того, что брови да ресницы ее цвет потеряли, глаза словно еще больше стали. Волосы Рич забрала в пучок, стянула платком на затылке, кипятка в горшок начерпала, но взгляда от старухи и на миг не отвела. Даже когда дверь скрипнула и рядом раздались сиплые голоса:

– Все сделали, мать.

– Да. И коней и железо – все покупателю сдали.

– Предупредили, чтобы гнал их срочно из Скочи. Кровь на товаре.

– Кто таков? – с подозрением спросила старуха.

– Пришлый, – прозвучало от дверей. – Трактирщик поручился за него, он у него не первый раз останавливается. При нас и отбыл. Весельчак и шустрый к тому же. Шрам у него поперек щеки.

– За сколько столковались?

– За десяток серебра.

Зиди не видел вошедших, догадывался, что это те тени, которые лошадей Стейча увели. Но обернуться не пытался, на старуху уставился. Изменилась она сразу, как помощники ее появились. Говорить стала меньше и резче, а в глазах слова невысказанные засветились. Готовьтесь, ребята, скоро.

– Что в горшок кладешь? – резко, как хлыстом ударила, спросила Рич.

– Травы кладу, травы, сестра! – засуетилась старуха.

– Зачем листья майчу с толченой паутиной мешаешь? – обожгла окриком Рич. – Спутника моего уморить хочешь?

– Ты же неученая? – изогнула беззубый рот колдунья и неожиданно выставила перед собой ладони с растопыренными пальцами.

Заклубилась, затрещала перед ней темная пелена. Топот раздался за изголовьем Зиди. К счастью, ремни его только в поясе и держали. Первый из понятливых слуг, что к Рич летели, на выставленную руку с ножом наткнулся. Так и захрипел, пытаясь брюхо расползающееся удержать. Второй замер на мгновение, но его и хватило, чтобы успел Зиди варевом старухиным из горшка ошпарить ему лицо. А старуха все еще тянула ладони к Рич, но пелена перед ней не складывалась в черный полог, на части рвалась, рассеивалась, хотя девчонка и с места не двинулась, только ладони перед грудью сложила.

– Не можешь ты со мной сладить, не высшая ты! – вдруг завизжала старуха, но Рич лишь руки раскрыла, как вся мерзость полусотканная на старуху и бросилась, затянула ее в темный кокон, переломила пополам и, только когда ведьма хрипеть перестала, в земляной пол хижины впиталась.

– Кто ты? – только и смог выдавить старый воин, когда Рич вытащила стилет из ворота и двумя резкими ударами прикончила обоих визжащих на полу подельников.

– А тебе зачем? – смахнула пот со лба девчонка, наливая кипяток в другой горшок.

– Ведьма эта тебя сестрой называла, – с трудом произнес Зиди. – На стилете у тебя клеймо Ирунга – кольцо змеиное с тремя пастями. Чем тебе Стейча досадили?

Что-то я не слышал, чтобы у них сестра была. И не убивают сестры… братьев. Да и с ведьмой ты ловко управилась. Прямо хоть не ты мне, а я тебе за дорогу плати!

– Не сестра я ей, – зло бросила Рич, сдергивая с балки пук сухой травы и срывая с него ладонью в горшок высушенные листья. – И Ирунгу я не дочь. А кому я дочь, тебе знать не следует. Меня к Ирунгу на воспитание отдали, а он меня в храм Сади послушницей определил. После того как его сыновья вдоволь наигрались плетками по моей спине. Не будь я тогда ребенком беспомощным… Ничего, храм меня многому научил. Я бы и сейчас там лампы маслом заправляла, если бы…

– Лампы заправляла? – не поверил Зиди. – Я, конечно, не маг, но проклятие, что старуха плела, не из тех, что пальцем можно отщелкнуть.

– Пальцем не пальцем, а кое-что умею, – ответила девушка, продолжая наполнять горшок порошками и листьями. – У кого глаза да уши есть – учится, у кого нет – лампы заправляет. Эта колдунья когда-то служила в храме. Еще задолго до меня. Но я всех знаю, кто в храме служил. В Скире, в Скоче, в Омассе, в Борке, кое-кто и в Деште есть. Любая из них должна приютить сестру, помочь ей.

– Слышал об этом обычае, – кивнул Зиди, закрывая глаза от нахлынувшей слабости. – Так ведь эта сестренка что-то другое задумала.

– А она мне сама и не была нужна, – усмехнулась Рич. – Она – грязь, мерзость. Думаю, что под этим полом немало ею же убитых схоронено да утоптано. О том слухи в Скир давно доходили, да поймать ее никто не мог. А стражники местные так и вовсе ее боялись. Я все поняла, когда она проклятие плести начала, да только за силой она к покойникам ею же убитым обратилась. Такое колдовство на колдуна обернуть – нечего делать.

– В наших лесах такой магии нет, – пробормотал баль.

– Вот там ты свое умение и покажешь, – бросила юная колдунья. – А сейчас тебе потерпеть, воин, придется. Лечить я тебя собираюсь. Я ведь сюда не за ворожбой пришла, а за травами. С лечением я и сама справлюсь.

– Послушай, – Зиди с тоской оглянулся, поправил съехавшую ткань внизу живота, – нет ли тут вина или травы какой, чтобы боль заглушить? Очень я боли боюсь!

– Нет вина, – покачала головой Рич. – И травы нет. Ты мне с ясной головой нужен, баль. Ты мне помогать будешь. Рану резать придется, и, боюсь, не только рану. Ты и будешь резать. Заодно и проверим, чего ты стоишь.

– Пятьдесят золотых я стою! – прохрипел Зиди. – За дорогу до Дешты. Не веришь? Точно тебе говорю!

Глава восьмая

Мутные стекла обеденного зала Ласса жалобно дребезжали.

– Ну?!

Арух не просто кипел яростью, он готов был собственными руками придушить испуганного сотника.

– Что молчишь? Толком можешь объяснить? Сколько всего трупов сейчас за казармой твоей свалено?

– Шестеро, господин советник! – пролепетал грузный стражник, понимая, что чем тише говорит остроносый колдун, тем хуже дела у него, у сотника.

– А сколько их было с утра? – почти ласково улыбнулся Арух.

– Пятеро, – поник головой стражник.

– И откуда, позволь тебя спросить, взялся шестой? – поднял брови колдун.

– Как откуда? – беспомощно огляделся начальник стражи. – Так я его туда и привел.