— Если бы не моя дочь… — покачал головой Марик. — Ты, наверное, забыл о Забавнике, старина? Так что мои друзья не уйдут из города. А я буду искать дочь. Знать бы еще где, голову уже сломал! Только что толку? Пока ни следов, ни отзвуков, ничего!
— Лебб объявил стражникам награду за голову Лека в тысячу золотых, — сказал Дамп. — Тира не выпустят с арены. Отведут во дворец. Или будут торговаться им, или убьют. Хотя меч вручили. Лебб и вручил.
— Он станет конгом? — нахмурился баль.
— Скорее всего, — пожал плечами Дамп. — Соберут совет еще сегодня. Я бы сказал, что конгом может стать и Гармат Ойду, но сынок его жульничал на арене. Все это видели, может быть, не все поняли замысел, но славы его отцу произошедшее не добавило. Однако сейчас им не до этого. Почти все таны были на галерее, на многих попала кровь Сната, а стрела была явно отравленная. Так что вельможи ждут, когда Айра их обработает снадобьями. Она их прямо там и готовит. Шатер для этого поставили на арене. И я бы там был, не поднимись до этого на холм! Качис обещал отдать Айре все запасы нужной травы, но хватит их, по ее словам, на сотню-другую человек. Если напасть эта прилипнет к людям, Айра ничего сделать не сможет. А травку эту собирать… К Деште надо скакать, в бальские леса. Да и муравьиный мед нужен, с ним лечение еще вернее пошло бы, а его на весь Скир всего-то мера наберется.
— Вот почему хенны не идут в город, — помрачнел Марик.
— Скорее всего, — кивнул Дамп. — А конг… Если все обойдется, обряд пройдет завтра. На рыночной площади. Погребальный костер и все прочее. Если бы погиб простой тан, тот же Хорм, обряд проходил бы на рассвете, но тело конга должно быть сожжено в полдень. Не советую тебе появляться во время обряда. И вот что… Ты, парень, и ремини больше не служите конгу. Лебб приказал вас отпустить. Подожди, еще и обвинения услышишь в ротозействе. Если, конечно, Хорм за тебя не вступится. Отдайте мне бляхи конга, ребятки.
— Что же нам делать? — опустил руки Марик.
— Дочь свою ищи! — рявкнул Дамп. — И мерзавца этого, что собственных баб на смерть шлет!
— А как же Рич, Тир, Рин, Орлик, Айра? — спросил баль.
— Айра обещала научить Качиса готовить зелье. Освободится и друзей в беде не оставит, — сказал Дамп. — Да и Лебб, хоть и мерзавец, но тан не из последних — умен, уже отправил отряды по городу по всем лавкам, в Скочу, в Омасс, в Борку, в Дешту. Сейчас пойдут глашатаи по городу. Всем, кто не на службе, повеление конга сидеть по домам, кипятить воду. Потом храмовые маги начнут обходить жилища. На этот вечер службы во всех храмах отменены! Я насчет гостеприимства слово назад не возьму, но Айра сказала, чтобы ты пока шел в портовый трактир. Она собирается послать туда Рина с вестью. Давай, парень. Не тяни, но девку твою, кроме тебя, никто не спасет! И вот, — старик снял с седла и бросил Марику звякнувшую суму. — Возьми!
— Что это? — не понял баль.
— То, без чего не обойдешься, — ухмыльнулся Дамп. — Я, конечно, не конг, но пока еще воевода и все еще тысячник. Черную тысячу тоже пока никто не распускал, хотя вся она уже давно наливается вином, сидит по домам, да блестит лысинами. Тут бляхи дружинных. Считай, что я тебя нанимаю. Правда, дружок, огорчу сразу, жалованья большого не обещаю. Ладно, боги захотят, проживем еще немного, а не захотят, давай уж так, чтобы у престола Единого морды друг от друга не воротить. Удачи!
Дамп хотел еще что-то сказать, но махнул рукой, развернул коня и направил его к дворцу конга.
— Ну вот, — Марик помолчал, провожая взглядом старика, открыл мешок, достал бронзовую бляху, бросил одну Насьте, другую надел на себя. — Уже второй раз за день службу меняем, будет ли толк?
— Не будет толка, значит, и нас не будет, — Пробормотал ремини.
— Ну умереть мы всегда успеем, — попытался улыбнуться баль. — Вот вернется Ора, не увидит возле меня Ильки, точно смерть моя настанет.
— В трактир, — тронул коня Насьта. — Поспешим!
Горожане бежали по улицам. У них были посеревшие, испуганные лица, и слова «смерть», «конг», «Лебб», «хенны», «корча» передавались из уст в уста. Горожане бежали по улицам, мечтая добраться до собственных жилищ, словно только там должны были отступить все беды, достаточно запереть двери, накрыться темной тканью и переждать, стараясь не вдыхать глубже положенного.
Скрипели ворота, гремели засовы, стучали ставни на окнах. Город погружался в бездну ужаса, и цокот копыт лошадей Марика и Насьты, которые торопились в сторону порта, заставлял многих вскрикивать от страха. Баль прислушивался к крикам мужчин и рыданию женщин и скрипел зубами от негодования. У трактира, который с любой улочки, как к нему ни подъезжай, казался обычной закопченной харчевней, уже стояла лошадь, и белобрысый парень, который присматривал за ней, с удовольствием принял уздцы еще двух. Медяки исчезли в его ладонях так быстро, что в другое время Марик бы выпучил глаза, но теперь времени не было.
Трактир пасынка Ярига славился тем, что там находили работу и пристанище далеко не самые законопослушные дети Скира. Хотя по разговорам, именно в этом трактире и его ближних окрестностях горожанам и их имуществу ничего не угрожало ни днем, ни ночью.
Трактирщик стоял, как обычно, у огромной бочки с цветочным вином, по залу и коридорам заведения носились служки, хотя народу было немного, но Марик знал, что большинство посетителей трактира предпочитали предаваться трапезе и беседам в отдельных каморках, поэтому пошел сразу к стойке.
Молодой Яриг, который, впрочем, был ровесником Марика, расплылся в улыбке, хотя тут же сложил брови домиком и поинтересовался, какие еще пакости случились в Скире и не пора ли бежать из города куда глаза глядят, или все-таки стоит пока немного обождать?
— Воду кипяти, — устало вымолвил баль. — Да посматривай на посетителей. Корча может появиться в городе. Впрочем, сейчас глашатаи пойдут по улицам, так что в ближайшие дни о клиентах и не думай. Про конга знаешь?
— Так это… — Яриг сдвинул брови, поскреб ногтем лысину. — Убили его. Но кто — непонятно. То ли баба какая-то, то ли пасынок твой, Марик. Не понял пока. Если баба, так я всегда говорил, с бабами связываться себе дороже. Кстати, Айра-то появится? А то паренек от нее пришел, а самой…
— Слушай, — баль сгреб трактирщика за воротник и подтянул к себе. — Я знаю, что ты слухи со всей Оветты в своем трактире собираешь. Хоть один раз побудь сам источником, да не вранья, а правды! Конга убили лазутчики Лека! А мой пасынок победил в состязании, и меч ему вручил Лебб Рейду, который, скорее всего, конгом и станет. Понял?
— Как не понять! — захрипел трактирщик и, упав животом на стойку, с облегчением распустил шнуровку ворота. — Я, конечно, больше слушаю, чем говорю, но в этот раз скажу, уж не обижайся, баль. Ты ведь каждого вот так за грудки не встряхнешь, а слушок по городу ползет отчего-то всякий раз быстрее и пешего, и конного. Плохой слушок! Правды в нем ни на грош — это всякому понятно, да только кому теперь правда нужна? Теперь нужны кровь, боль, да не свои, а чужие! Страх только кровью да болью смывается. Или думаешь, толпа будет разбираться, который из хеннов конга убил? Всех порешит! И хеннов, и баль, и ремини. — Трактирщик зыркнул в сторону Насьты. — Конечно, если конг всю стражу на улицы не выгонит, да если корча народец не подкосит. Ты и это на уме держи, парень!