Компьютеры она для себя открыла примерно в то же время, когда я сбежала в крав магу. Наша мать не оставила никаких намеков, что собирается когда-нибудь вернуться, а отец так старательно изолировал себя, что нам даже в голову не могло прийти обратиться к нему; я была эмоционально недоступна, и Оливии пришлось самостоятельно сражаться со своими демонами.
Я всегда испытывала чувство вины за то, что так отрезала ее от себя в те дни, но благодаря этому она приобрела мастерство, которым мало кто владеет в такой степени, — мастерство странное и неожиданное, как цветок лотоса, распустившийся на помойке. Оливия выработала в себе личность, никак не связанную с ее физической оболочкой, причем личность, абсолютно не похожую на то, что думали о ней окружающие. Фигура ее могла быть сформирована в Городе Грехов, [24] но интеллектом она посоревновалась бы с лучшими выпускниками Массачусетского Технологического.
Короче, она оказалась необыкновенно талантлива, настоящий компьютерный гений-самоучка.
Она обслуживала подпольные вебсайты хакеров и их не имеющих лиц клиентов, и ее доход от этого бизнеса намного превосходил щедрое ежемесячное содержание, которое она получала от Ксавье. Существовали форумы, которые давали возможность сделать все: от аннулирования просроченной платы за парковку до доступа на оффшорные банковские счета; с их помощью можно было переводить на эти счета деньги так, что этого нельзя было проследить. Какое у нее имя в сети? Конечно, Арчер.
Поскольку Ксавье не одобрял интерес Оливии к чему угодно, кроме основ применения косметики, она выработала привычку работать по ночам, и эта маскировка прекрасно ей служила. Для внешнего мира она спала все утро, проводила дни в беготне по магазинам или на обедах с подругами, а по ночам пропадала на приемах. Но на самом деле почти все время по ночам она проводила здесь, и, как я поняла, для Оливии это была ее арена схваток. Это была та ее часть, которой не знали ни Ксавье, ни окружающий мир.
— Посмотри. — Оливия показала на график в правом верхнем углу экрана. — Надо пройти множество уровней, чтобы добраться до записей о твоем рождении. Но на это по-требуется не больше часа. Посмотрим, так ли хорошо мама запутала свои следы, как она считает.
Я кивнула, как будто поняла, но меня отвлекла панель внизу экрана. Одновременно использовался еще один экран.
— А это что?
Оливия посмотрела туда, куда и я, и мне показалось, что она вздрогнула. На экране было мое имя. Мое и еще одно.
— Ничего. — Быстрые движения пальцев, и изображение исчезло.
— Оливия, — сказала я, медленно произнося звуки ее имени, — что это было? Ты не пытаешься найти этого… этого ребенка?
— Нет! — ответила она излишне быстро и скрестила руки на груди. Жест скорее оборонительный, чем вызывающий. Оливия, может, и компьютерный гений, но язык ее тела я понимаю.
— Не изображай оскорбленную девчонку. — Я ткнула пальцем в экран. — Что ты делаешь?
Зазвонил ее телефон — на этот раз мелодия «Малышка в розовом», — и это спасло ее. Я приподняла бровь, показывая, что мы продолжим этот разговор позже. Оливия быстро повернулась спиной ко мне и раскрыла телефон.
— Алло?
Я снова обратилась к экрану, заставив мысль о нежеланных детях уйти из сознания. Компьютер продолжал рыться в архивах больницы «Санрайз». Я смотрела, играя цепочкой на шее — перед глазами мелькали даты и файлы, — и гадала, как Зое удавалось так долго обманывать всех относительно моего происхождения. И зачем?
Она лгала Ксавье, потому что не хотела потерять его или его деньги? Но в таком случае зачем исчезать шестнадцать лет спустя? И почему она ничего не объяснила мне? Она ведь знала, что никакой любви между ним и мной нет.
— Но уже полночь. — Оливия говорила с кем-то своим лучшим голосом дурочки. За этим последовал вздох, означающий, что ее собеседнику все равно. — Послушай, сейчас неподходящее время, Батч.
Она закатила глаза, увидев мое выражение лица, и я покачала головой. Батч? Она встречается с человеком по имени Батч?
— У меня сестра, и мы как раз…
Я слышала возражающий мужской голос, но удар грома заглушил слова. Я взяла на руки Луну, у которой при вспышке молнии хвост раздулся бутылкой, и попыталась пригладить ее шерсть, чтобы Луна снова напоминала кошку. Снаружи по стеклянной стене потоками струился дождь.
— Да, я знаю, что идет дождь. Нет, ты не сможешь подождать, пока буря не кончится. Можешь забрать свои вещи, но ты должен сразу уйти. Бай. — Оливия бросила телефон через комнату, и он приземлился на шерстяной шарф и груду подушек. Потом подошла к шкафу и достала оттуда наручники. И хлыст.
Я смотрела с раскрытым ртом.
— Не спрашивай, — попросила она, добавляя искусственный пенис с бугорками. — Мне казалось, это будет забавно. Это было до того, как порвался презерватив. Я пришла в ужас от мысли о генах Батча и выставила его, не вернув игрушки. Он сейчас их заберет.
— Наверно, нашел новую партнершу для игр. — Оливия пристально взглянула на меня, я улыбнулась. — Без обид.
— Отлично. И вообще он на мой вкус был слишком одержим. Хотел лизать меня в самых странных местах. И мог провести часы, просто нюхая меня. Не говоря уже о том, что у него волос больше, чем у шерстистого мамонта.
— Разве это не возбуждает?
— Мне так казалось. — Она швырнула что-то вроде пояса — не хотелось думать, что им опоясывают, — на груду, которая угрожающе росла.
— Не волнуйся, — сказала я, беря в руки тюбик помады с ручкой в виде пениса. — Если он начнет к тебе приставать, я помогу.
— Не нужно. — Она отняла у меня тюбик. Я вместо него взяла в руки Луну. — Выглядит он как падший ангел, но на самом деле совершенно безвреден.
Я поняла, что она имела в виду, когда минуту спустя Оливия открыла дверь и впустила человекообразную обезьяну шести с половиной футов ростом, одетую в кожу. Мне показалось, что он скорее похож на большого бульдога, включая глаза на выкате и обвислые щеки, и, конечно, она была права: он весь зарос волосами. Я осознала, почему Оливия пришла в ужас при мысли о смешении хромосом с этим физиологическим мутантом.
— Джо, это Батч.
— Да, я, — произнесла я, неуверенно кивнув гиганту. Луна, очевидно, испытывала то же самое. Она бросила взгляд на Батча и спрыгнула с моих рук, как прыгун в воду с олимпийской вышки.
— Черт!
Комок шерсти, стуча когтями по мраморному полу, пронесся по комнате и исчез в ванной. Моментально следы когтей у меня на руках покраснели и заполнились кровью. Обязательно останутся шрамы.