Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Тогда возьми хуй в рот и пососи чуть-чуть.
ЭЖЕНИ (делает это). - Так?
ДОЛЬМАНСЕ. - Сладкий ротик! Какое тепло! Он для меня не хуже прелестнейшей из жоп!.. Сладострастная, чуткая, искусная женщина, никогда не отказывай своим любовникам в этом наслаждении: оно навсегда привяжет их к тебе... О, Боже, разъеби его в рот!..
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Ах, какое кощунство, мой друг!
ДОЛЬМАНСЕ. - Вашу жопу, мадам, пожалуйста... Дайте же её мне, я буду её целовать, пока меня сосут, и пусть вас не удивляют мои выражения: одно из любимейших моих удовольствий - проклинать Бога, когда у меня стоит, тогда я возбуждаюсь в тысячу раз сильнее и полнюсь ненавистью и презрением к этой фикции. Мне бы хотелось изыскать лучший способ для ещё большего оскорбления и надругательства и когда отвратительные размышления приводят к выводу о полнейшем ничтожестве этого омерзительного предмета моей ненависти, я выхожу из себя, и возникает желание восстановить призрак, дабы ярость моя имела хоть какую-то цель. Делайте, как я, очаровательные женщины, и вы увидите, что подобные речи непременно увеличат ваше сластолюбие. Но, Божье проклятье! Я чувствую, что, как ни велико наслаждение, мне надо покинуть этот божественный ротик... иначе я оставлю в нём малафейку!... Ну, Эжени, подвиньтесь! Давайте исполним сцену, которую я предлагал, и все трое погрузимся в сладострастнейшее опьянение. (Становятся в позы.)
ЭЖЕНИ. - Мой дорогой, я опасаюсь, что ваши усилия напрасны: слишком велико несоответствие.
ДОЛЬМАНСЕ. - Отчего же? Я каждый день ебу в жопу самых юных. Так, вчера я вот этим хуем лишил невинности семилетнего мальчика, причём менее, чем за три минуты... Смелее, Эжени, смелее!..
ЭЖЕНИ. - Ах! Вы меня разрываете!
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Поосторожнее, Дольмансе, я отвечаю за это существо.
ДОЛЬМАНСЕ. - Подрочите её, мадам, тогда ей будет не так больно. Всё в порядке - я вошёл до упора.
ЭЖЕНИ. - О, небо! Это не так-то легко... Видите пот у меня на лбу, дорогой друг... Ах, Боже! Я никогда не испытывала таких страданий!..
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Вот ты и наполовину лишена девственности, моя милая.
Теперь ты можешь называться женщиной - эта честь стоит некоторого неудобства. Но разве тебя не тешат мои пальцы?
ЭЖЕНИ. - Я бы не вынесла без них!.. Щекочи, три, мой ангел... Я чувствую, что боль постепенно превращается в удовольствие... Глубже!.. Заталкивай, Дольмансе! Пихай, пихай! О, я умираю!..
ДОЛЬМАНСЕ. - О, Богоёбанная распиздень! Сменим позу, я больше не могу сдерживать... Ваш зад, мадам, умоляю... Лягте, поскорее, как я сказал.
(Перемещаются, и Дольмансе продолжает.) Здесь мне попроще... Как легко проникает хуй! Эта благородная жопа, мадам, не менее восхитительна, чем...
ЭЖЕНИ. - Я в той позе, в какой нужно, Дольмансе?
ДОЛЬМАНСЕ. - Восхитительно! Эта дивная девственная, пиздёнка полностью моя. О, я виноват, я злодей, я знаю это: такие прелести созданы не для моих глаз.
Но желание дать этому ребёнку первые уроки сладострастия - куда важнее всего прочего. Я хочу заставить её истечь соками... Я хочу выпить её до дна...
(Он сосёт её.)
ЭЖЕНИ. - Я умираю от наслаждения, я больше не могу!
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - А я кончаю! Ах, еби!.. еби! Дольмансе, я спускаю!..
ЭЖЕНИ. - И я, моя милая! Боже, как он сосёт меня!..
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Выругайся же, поблядушка, покощунствуй!.. Выкрикни богохульство!..
ЭЖЕНИ. - Хорошо же, будь ты проклят! Я спускаю... Будь ты проклят!.. О, как сладко я пьяна!..
ДОЛЬМАНСЕ. - На место, Эжени, встаньте в прежнюю позу! Я был бы дурак, если бы потакал этим маневрированиям и перемещениям. (Эжени принимает прежнюю позу.) Вот хорошо! Снова я в своём первоначальном месте и пристанище... покажите мне дырку, раскройте ягодицы. Я пососу из неё в своё удовольствие... Как я люблю целовать жопу, которую только что выеб!.. А вы лижите мою, пока я выплёскиваю сперму вглубь жопы вашей подружки...
Поверите ли, мадам? На этот раз он входит без всякого усилия! Ах, блядь, блядь!
Вы не представляете себе, как она его сжимает, как сдавливает! Боже ёбаный!
Какой экстаз!.. Ах! Он там! Всё! Больше не могу терпеть... Течёт... моя жидкость течёт!.. И я умираю!..
ЭЖЕНИ. - Он и меня уморил, моя милая, клянусь тебе...
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Негодница! Как же быстро она вошла во вкус!
ДОЛЬМАНСЕ. - Я знаю бессчётное число девушек её возраста, которых ничто в мире не заставит наслаждаться иным способом - важно только начать. Стоит женщине отведать этот - и она не захочет иной стряпни!.. О! небеса! Я истощён позвольте мне хоть перевести дух, несколько мновений отдыха, пожалуйста.
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Вот они, мужчины, моя дорогая: едва они взглянули на нас - и всё: их желания удовлетворены. А исчезновение желания ведёт их к отвращению, а отвращение - к презрению.
ДОЛЬМАНСЕ, (холодно.) - К чему оскорбления, моя божественная! (Они обнимаются.) Вы обе созданы только для славословия, в каком бы состоянии мужчина ни находился.
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Утешься, Эжени. Если мужчины приобрели право игнорировать нас, когда они удовлетворены, не имеем ли и мы право презирать их, когда на то вынуждает нас их поведение? Если Тиберий приносил в жертву Капрее тех, кто только что удовлетворил его страсть, [5] Зингуа, африканская королева, тоже приносила в жертву своих любовников. [6]
ДОЛЬМАНСЕ. - Эти крайности, весьма примитивные и хорошо мне известные, мы с вами никогда не должны совершать по отношению друг к другу. Волк волка не сожрёт - гласит поговорка она тривиальна, но, тем не менее, справедлива.
Друзья мои, не страшитесь меня: быть может, я заставлю вас делать зло, но вам я не причиню никакого.
ЭЖЕНИ. - О, нет, моя дорогая, я смею ручаться, что Дольмансе не злоупотребит нашей благосклонностью я верю в его порядочность развратника: она - самая надёжная. Но вернём нашего наставника в область его теорий и займёмся, умоляю, пока наши чувства не остыли, тем грандиозным планом, который нас так воспламенил.
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Как, ты серьёзно об этом думаешь? А я-то считала, что это лишь игра воображения.
ЭЖЕНИ. - Это самое сильное веление моего сердца и я не успокоюсь, пока преступление не совершится.
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Хорошо-хорошо. Но, подумай, ведь это твоя мать пощади её.
ЭЖЕНИ. - Это лишь благородное звание!