— Стаки, что это?
— Глаулин, — улыбнулся старик.
Мастерски лавируя между судов, покрикивая на Лукуса и Хейграста, которые пытались сладить с длинными и тяжелыми веслами, Стаки провел джанку мимо причалов и бросил якорь в дюжине локтей от берега. Из толчеи у пристани немедленно вынырнула узкая лодка, на борт джанки забрался маленький, еще ниже ростом, чем Лукус, белу и, словно юркая крыса, начал обнюхивать самые потаенные уголки трюма.
— Совсем никакого товара? — в который раз недоверчиво переспросил он Хейграста, уже выучив его подорожную наизусть, затем вздохнул, потребовал плату за стоянку у пристани и нехотя выдавил тяжелой печатью синеватые знаки на ладонях друзей. — Как называется судно?
— Как называется? — недоуменно взглянул на Стаки Хейграст.
— «Акка».
— Название судна должно быть написано на корме или на полотнище, прикрепленном к мачте! — строго заметил белу и спрыгнул в лодку.
— Что значит «Акка»? — спросил Дан, наблюдая, как белу, тревожа веслом болтающийся у берега мусор, торопится к очередной жертве.
— Птица такая, — объяснил Лукус. — В Сварии их много. Они бродят на длинных ногах во время отлива по морскому песку и вытаскивают длинными клювами рачков из-под камней.
— Забыл! — вздохнул Стаки. — Старое полотнище выцвело, а новое… Думал, если найду нового хозяина, так и имя будет новое!
— Зачем же? — удивился Хейграст. — Отличное имя для джанки. Сходим в город, поищем дядю Дана, к вечеру вернемся и напишем имя на борту.
— И глаза нарисуем на носу, — серьезно добавил Лукус. — Так ари делают. А ты что молчишь, Дан?
— Нарисуем, — кивнул мальчишка и, сбросив сапоги, спрыгнул в воду. С того самого мгновения, как показавшиеся над Силаулисом башни королевского замка начали приближаться, Дан ни о чем думать не мог, кроме предстоящей встречи. И когда джанка миновала устье торопливого Кадиса, впадающего в Силаулис перед самым Глаулином, и когда начались роскошные усадьбы королевских сановников, и лачуги бедноты, и ряды рынка, и корабли у пристани, Дан продолжал думать о дяде. Мальчишка не строил никаких планов относительно единственного оставшегося в живых родственника, ему только хотелось освежить память о погибшем отце. Услышать голос, похожий на его голос. Увидеть черты, напоминающие черты отца. Вот и теперь он не сразу отозвался на оклик белу и некоторое время с удивлением смотрел на горшок меда, поданный ему Лукусом.
— Пошли, — похлопал мальчишку по плечу белу, забрасывая за спину мешок. — Не так уж у нас много времени на прогулки по городу. Вечером надо двигаться дальше.
— Ты уже бывал здесь? — спросил Дан.
— Лукус где только не бывал, тут я за ним не угонюсь, но я даже жил в Глаулине, — заметил Хейграст, догоняя их. — Но очень недолго. В юности. А вот если бы в городе появился Леганд, будь уверен, немало элбанов сочли бы своим долгом ухватить его за рукав и затащить в гости!
— Начиная с короля Даргона, — улыбнулся Дан.
— Леганд редко пересекался с королями, — хитро прищурился Хейграст. — И уж будь уверен, деда Даргона он лечил, вовсе не думая, что имеет дело с королем.
— Ты всю сумму отдал Стаки? — хмуро спросил нари Лукус.
— Боишься, что не обнаружим джанку у пристани? — усмехнулся Леганд. — Немало я видел в жизни ушлых элбанов, готовых обдурить простаков, но Стаки не из таких. Во-первых, я заплатил ему только пять золотых. Еще пять отдам в Шине и еще пять в Кадише, где он собирается оставить деньги и сделать распоряжения насчет постройки новой джанки. А уж последние золотые он либо его сын, смотря кто поведет нас в Индаинскую крепость, получит на месте.
— Он вполне может удовлетвориться пятью золотыми и отплыть в поисках следующего нари, жаждущего приобщиться к морским путешествиям, — заметил Лукус.
— Ну он-то чем тебе не угодил? — поморщился Хейграст. — Ладно, Вик Скиндл действительно не напоминает сладкую булочку, с натяжкой могу понять твою неприязнь, но у Стаки белу не служат!
— Когда я работал веслом, правя джанку к пристани Глаулина, мне так не казалось, — строго сказал Лукус.
— Травник! — сокрушенно взмахнул руками Хейграст. — Да когда я узнал, что несчастный анг продает свою джанку, вызнал всю его подноготную, включая семью, привычки и имена купцов, которым он сдал ткань. Успокойся!
— Бросьте, — попросил Дан. — Смотрите!
Друзья миновали склады и оказались на широкой улице, которая поворачивала от пристани и, плавно поднимаясь в гору, вела к главным воротам королевского замка, неприступным бастионом возвышающегося над всем городом. Низкие дома из обожженного кирпича прятались за выбеленными заборами, а вдоль них выстроились бесчисленные элбаны, которые продавали и покупали, торговались до хрипоты, размахивали тканями и звенели оружием, ощупывали фрукты и овощи и тыкали друг другу в лицо еще живую рыбу.
— Ну вот! — почти прокричал Хейграст. — Рынок уже не помещается на торговой площади, выплеснулся на главную улицу! Здесь бояться надо, а не у пристани. Держите свои сумки! И давай-ка, белу, мешок со спины передвинь на живот.
— Поберегись! — раздался грубый окрик почти над головой Дана.
В то же мгновение мальчишка почувствовал, как крепкая рука нари ухватила его за плечо и отодвинула в сторону. По улице промчались, освобождая дорогу, конные гвардейцы, а за ними проследовала торжественная кавалькада.
— Сварское посольство! — показал Лукус на богатую закрытую повозку, покрытую резьбой и раскрашенную в голубые и красные цвета. — Интересно, что свары забыли в Глаулине? Обычно все государственные дела между Салмией и Сварией улаживались в Шине у старшего брата короля Луина!
— Наверное, или ты иноземец, или глухой и слепой! — воскликнул потный и краснолицый торговец копченой рыбой, которая тут же в небольшой печи обретала тонкий вкус и соблазнительную прозрачность. — Весь Глаулин знает, что король Луин прибыл в замок Даргона, чтобы организовать отпор врагу в междуречье Кадиса и Крильдиса, где уже второй месяц бесчинствуют шайки северных разбойников, а недавно появились даже большие отряды. Даргон-то сейчас в Заводье! Да только скоро Луин отправится в Шин, поскольку то, что творится в долине Уйкеас, еще страшнее.
— А что творится в долине Уйкеас? — насторожился Хейграст.
— Откуда я знаю? — отмахнулся торговец. — Спроси об этом у сварского принца, тем более это он только что проехал в торжественной повозке. Главное, что свары за помощью обращаются очень редко, а на моей памяти такого вообще никогда не было!
— Стой, негодник! — завопил Лукус, сжимая тонкую ручонку маленького белу, которую тот до половины запустил в мешок. — Там же ничего нет, кроме трав и корней!
Ребенок замер на мгновение, потом чудесным образом изогнулся, юркнул Лукусу между ног, вывернулся и стремглав помчался по улице, оставив в руках у своего сородича кусок ветхого рукава.