— И сколько Мукка рассчитывает получить за выграша? — поинтересовался Хейграст.
— Варм золотых, — проворчал Баюл.
— Целое состояние! — воскликнул нари. — А сколько стоит в Империи отличный ремесленник?
— Очень хороший может и полварма потянуть, — ответил Баюл, — да только тебе из этой суммы и одного золотого не перепадет. К тому же не рассчитывай на скорое определение судьбы — корабль движется как раз в сторону моего бывшего дома, откуда пару месяцев назад нелегкая дернула меня отправиться вместе со сварским купцом в Шин. Купцу вспороли брюхо, морячков его продали в Пекариле, кораблик сплавили имперским рыбакам, а я с тех самых пор болтаюсь в этой каморке, жду, пока нарочный доберется до Гранитного города и вернется обратно с выкупом.
— Не больно хочется возвращаться в подземные залы? — усмехнулся Лукус.
— Не хочется, — надул щеки банги. — А тебе бы захотелось ехать на расправу? А слышал ли ты о мгновенной смерти в Холодных струях? Или о пропасти костяных мечников? Не под горой Меру-Лиа стоял мой дом!
— А где же? — спросил Хейграст.
— В Индаине, — ответил карлик.
Хейграст переглянулся с Лукусом, сел удобнее.
— Так ты радоваться должен, домой едешь!
— Нет у меня больше дома, — нахмурился Баюл. — А если и цел он еще, то теперь Индаин не то место, где такой, как я, хотел бы жить. Да и не домой меня везут. Война нависла над Эл-Айраном. Новые хозяева Индаинской крепости флот собирают. Пираты только об этом и галдят. Кто говорит, что хотят Шин грабить, а кто — и до Глаулина добраться. Трещит мир под небом Эл-Лиа по всем швам.
— Эй! — раздался грубый окрик снаружи. — Опять этот отброс разболтался?
Загремели запоры, дверь в каморку распахнулась, и внутрь вкатился Смоки. Пнув для острастки в бок Хейграста, он щелкнул над головой Баюла плетью и, подхватив за связанные руки Лукуса, потащил его наружу.
— Вывернулся уже, змееныш? Проверим сейчас, какой ты лекарь. Раненых да больных у нас хватает. Молись своим богам! Если что не так, варгам скормим. Гребцы-то белужское мясо не очень любят!
Едва дверь захлопнулась и довольное ржанье Смоки затихло, как банги вздохнул, открыл крепко зажмуренные глаза, слизнул узким языком побежавшую со лба полоску крови и вновь подал голос.
— Мясо нари гребцы тоже не очень любят, поэтому беспокоиться следует прежде всего ему, — мотнул он головой в сторону похолодевшего от ужаса Дана, — или мальчишка тоже хороший ремесленник?
— Отличный, — успокоил банги Хейграст. — И стрелок тоже.
— В кого ты собираешься стрелять? — зло прошептал Баюл. — И из чего? Не скрою, мои пальчики кое-что могут, иначе их бы не заковывали. Мукка специально охотился за мной, не за каждого банги платят по варму золотых, но что толку теперь от этих пальцев? К тому же доски, из которых сколочена эта деревянная клетка, в три пальца толщиной! Ты головой собираешься стучать по ним, нари? А команда? Знаешь, я сразу уберегу тебя от негодных планов побега — на корабле нет ни одной лодки, а к веслам цепями прикованы вовсе не рабы, а отпетые негодяи, которые осуждены сюда самим императором. И каждый из них знает, что, когда лерра вернется в Илпу и Мукка получит новую партию каторжников, те из них, кто выживет, имеют все шансы попасть в команду этого зверя в человеческом обличье!
— Ты назвал его зверем? — удивился Хейграст. — На меня он произвел вполне благоприятное впечатление!
— Купцу, который меня вез, тоже так показалось, — усмехнулся Баюл, — однако он изменил свое мнение. После того как Мукка решил, что не выручит за старика ни одного медяка, а родных у него для выплаты выкупа не нашлось, Мукка собственноручно зарезал его. Внутренности скормил варгам, а остальное бросил в котел. Так вот, когда варги глотали кишки, Мукка держал над бортом еще живого старика, чтобы тот все видел!
Тишина повисла в каморке. Только ругань надсмотрщиков да унылые голоса гребцов, тянущих под скрип весел какую-то песню, разносились над волнами. Дан приник глазом к щели. Позади каморки вздымалась крутая корма.
— Клетка специально построена на палубе, — подал голос Баюл, ворочаясь в тряпье. — Ее видно со всех сторон. Отсюда не убежишь.
— Скоро ночь, — заметил Хейграст.
— Даже ночью половина гребцов не спит. К тому же сторожевые на носу, на мачте и двое на корме. Ничего не получится.
— Кто новые хозяева в Индаинской крепости, Баюл? — спросил Хейграст.
— Я не знаю, — зевнул карлик. — Но дела там творятся нехорошие.
— Ты поможешь нам попасть в Индаинскую крепость?
— Послушай меня, зеленокожий… — Карлик с кряхтеньем поднялся, выпутавшись из тряпья и обнажив покрытое нечистотами, грязью и рубцами тело. — Если есть у тебя хотя бы маленькая надежда уцелеть, беги. Если же ты поможешь и мне избежать моей участи, клянусь собственной жизнью, я буду служить тебе до того дня, пока ты не скажешь: иди, банги, ты выполнил свой долг. И если мне придется закрыть тебя своим телом от стрел врага, я сделаю это!
— Не лучше ли дождаться прихода твоих сородичей? — поинтересовался нари. — Вдруг удастся договориться с ними?
— О чем? — покачал головой Баюл. — Я четыре дюжины лет дышал воздухом свободы. Четыре дюжины лет скрывался от их соглядатаев. Неужели ты думаешь, что я бы не договорился, если бы мог? Или ты считаешь, что я боюсь смерти? Нет! Ни один банги не боится смерти. Но в отличие от многих, я хочу сам решать, стоит ли мне умереть или подождать! Так ты принимаешь мою клятву, нари?
— Меня зовут Хейграст, — скрипнул зубами кузнец. — Эх, будь я белу, насколько бы легче выскользнул из веревок! Выверну ведь сейчас суставы.
Смерть в очередной раз приблизилась и дохнула прямо в лицо. Правда, щелкуны не шли ни в какое сравнение с противниками с тропы Арбана. Костяные мечники двигались медленно. Наверное, лучи Алателя еще не успели пробудить их резвость. К тому же они с большим удовольствием пожирали поверженных сородичей, чем нападали. Саш поразил их не меньше дюжины, прежде чем почувствовал действительную опасность. Он едва успел вставить меч в ножны и бросить взгляд в сторону спуска, откуда, раздраженное отсутствием добычи, начало медленно протискиваться остановившее их чудовище.
«Какой же это горный тигр? — мелькнула в голове мысль. — Это огромная волосатая, зубастая лягушка!»
Саш прыгнул в узкое отверстие, напрягся, ожидая удара, и почти мгновенно перестал чувствовать тело. Холод сковал члены. Вода оказалась ледяной. Она стекала тугими струями по каменному ложу, о которое Саш немедленно отбил колени и локти. Его с силой несколько раз ударило о стены, в кромешной темноте перевернуло, приложило лицом о дно, вновь прижало к стене. Он попробовал дышать, хлебнул воды, едва не задохнулся. Но не от воды, а от холода, обжегшего не только тело, но и горло. Еще один удар едва не лишил его сознания, заставив скрючиться в потоке, подтягивая ноги к животу. Затем камень под разодранной спиной исчез, и Саш ощутил, что летит. На мгновение он открыл глаза, увидел то ли искры, то ли бледные тени, вновь зажмурился и с головой ушел в ледяную воду, с ужасом понимая, что не только не может дышать, но и шевельнуть ни рукой, ни ногой.