Саш недоуменно пожал плечами, а Чирки почесал затылок и махнул рукой:
— Да демона им всем в глотку! Почему я должен об этом думать? Отступаем, и ладно. У нашего брата ведь как: отступаешь ли, наступаешь ли, оборону держишь — все одно срок идет!
— Срок идет, — плюнул Свач. — Да оглянись же, пока вторую руку не отсекли! Не видишь, что ли? Крестьян да ремесленников, что за нами были, оставили пока, а остальные-то не больно в бой рвутся! Шатры снимают, оружие связывают, да на лошадей вьючат!
— Это что же? — не понял Чирки. — Бангорд сражение не будет принимать?
— О Бангорде я речь не веду! — отмахнулся Свач. — Моими мозгами тут не поможешь. Однако смотреть и соображать надо. Вот я почему стал старшим дюжины да помощником при Сабле? Думаешь, сильнее других? Да ни на палец. В чем же дело? Жив я до сих пор! Которая неделя минула, а все еще жив. Почему? Все вижу, все понимаю, чего не понимаю, постепенно догадываюсь!
— И о чем же ты догадался? — заинтересовался Саш. — Я вот в дюжинные не рвусь, в помощники вармика и подавно, а вот живым остаться хотелось бы!
— Выжидают они! — приложив ладонь ко рту, громко прошептал Свач.
— Кто? — не понял Саш.
— Раддский король и этот, Бангорд! Наш который теперь. Вот смотри, когда колдуны раддские на нас мертвяков по пять-шесть раз на дню гоняли — это ж мерзость, конечно, но не война. Игры какие-то! А я так смекаю, что Эрдвиз от Бангонда ждал чего-то. Но не дождался, двинул войско. Те три ряда он, конечно, сотрет в пыль, а мы уже успеем и к крепости подойти. Вот там все и произойдет! Ты погляди. Войско Бангорда в полном порядке отступает, это только мы как нищета идем, да и то при оружии! Ой сломает Бангорд раддского короля, ой сломает!.. Слух ходит, что тьму лет назад где-то вот на этой дороге на подступах к Ари-Гарду, когда еще там ари властвовали, так же вот наступал один из предков нынешнего раддского короля. И вот так же ари уходили назад, а потом вдруг молния, гром — и всех раддов словно скрючило! Только ари недолго победу праздновали, черная смерть от колдовства, что они сотворили, по всему Эл-Айрану разбежалась. Сломает себе шею Эрдвиз, точно сломает! У меня нюх на эти дела. Опять же раддская принцесса, говорят, в Ари-Гарде. Поверь мне, парень! Если крепкий сварский лук сгибать под слишком короткую тетиву, он, конечно, может сломаться. Только силачей таких, чтобы рога лука складывали, я еще не видел, а вот тех, у кого лук, из рук вырвавшись, зубы выбивал — сколько угодно!
— Быстрее! — раздался грубый голос над самым ухом, и Саш отшатнулся в сторону. — Быстрее шевелите ногами, иначе отрублю их, к демону!
Закованный в сталь мастер лиги «отребья» проскакал мимо. Пахнуло потом от крепкого коня, блеснул клинок двуручника на плече.
— Что уставился? — скривился Свач. — Знатный меч! Фаргусская медь! Таких уже даже банги не делают. Да только будь у этого молодца в руках обычная дубина, поверь мне, парень, он бы не только грудь на грудь бывших имперских вармиков — Сабла, Сикиса и Бриуха — взял, но и тебя, и Манка, и весь наш варм целиком! Сам Бангорд его сюда поставил. Проверяет или что, не знаю, а так, как наш мастер, мечом никто не владеет!
— Как же его имя? — спросил Саш, чувствую непонятную пустоту в том месте, где должно стучать сердце.
— Лидд, — ответил Свач.
Дважды Свач получал команду увести «отребье» в холмы, чтобы не мешать на тракте отборным силам Бангорда. Дорога была запружена бесчисленными подводами. Лошади тянули прочь от начавшейся сечи возы с камнями, разобранные срубы, которые и поставили-то не больше месяца назад. Свач с тревогой оглядывался на север и проклинал затягивающиеся привалы, зато наемники получали возможность спать, чинить одежду, даже что-то есть, поскольку из земли лезло столько разнообразной съедобной травы, что пищу нашел бы даже плотоядный зверь. Тот же Свач обнаружил какую-то безумно редкую синюшку, рассыпающуюся мелкими голубыми ягодами по ложбинам между холмов, и половину дня ползал на брюхе, собирая ее ртом. От прикосновения пальцев она мгновенно лопалась и высыхала как капля росы. И так не блещущие воинской выправкой наемники вновь выбрались на тракт с лицами, окрасившимися в мертвенный синий цвет. Обозные, гонящие к северу повозки с едой, водой, варевом, запасами стрел, смотрели на наемников «отребья» с ужасом.
— Бесполезно. — Свач мрачнел с каждым шагом. — Уходить надо в город, в поле раддов не одолеть.
При такой скорости хода Ари-Гард показался во всей своей новой, казавшейся нереальной красе только к вечеру четвертого дня. У моста через Ману поднялись бастионы из тесаного камня, блеснули свежим металлом кованые ворота. Весь правый берег реки был укреплен насыпью из валунов и земли. Сама же городская стена поднялась на полдюжины локтей, и теперь кладка черного камня на белых стенах древнего города казалась траурной каймой. Все остальное пространство от Маны до озера Антара и в глубь подножий Копийных гор было очищено от камней и засыпано травой, пропитанной варевом. На мосту свой потрепанный варм ждал Сабл. Не говоря ни слова, он развернул коня и направил его в ворота. В охране стояли уже не дарджинцы, а серые воины, и едва Свач и Чирки миновали тяжелые створки, вновь заныли огромные петли. Ворота закрывались. На узкой полосе земли шириной не более трех вармов локтей царил идеальный порядок. Тремя рядами, уходящими к северу, вдоль Маны стояли шатры, а между ними сновали женщины, старики, дети. Все, кто не успел добраться до пылающих врат, кто не погиб на каменных работах, теперь спешно углубляли ров вокруг городской стены и с корзинами, тачками, мешками вереницами спешили к берегу Маны, заодно поднимая и так высокий правый берег.
— Не так-то легко будет нас взять, не так-то легко! — возбужденно зачастил Чирки. — Не пустит Бангорд раддов дальше реки. Не должен пустить! Смотрите, прямо за рекой уже деревеньки начинаются. Неоткуда Бангорду помощи ждать, погубит свои деревеньки — без еды останется! Не должен Бангорд раддов за реку пропустить…
— Это мы не должны будем раддов за реку пропустить! — зло поправил однорукого Вук. — Это мы без еды останемся, если радды реку перейдут!
— Смотри-ка! — оживился Свач. — А Сабл ведь в городские ворота правит! Неужели нам город оборонять придется?
Загремел под ногами металл моста, остались позади городские ворота, и даже самые длинные языки мгновенно попрятались в глотки. Город был почти пуст. Точнее, он казался пустым, несмотря на лиги воинов на стенах, несмотря на стражей у каждого здания и усердно упражняющихся воинов на каждой площади. Ни одного праздно шатающегося ополченца или горожанина не заметил Саш. Все те лавки и трактиры, которые делали страшный город хоть чуть-чуть похожим на обычное поселение, закрылись, забили свои двери коваными гвоздями, заложили причудливые арки камнем. Зато почти на каждом перекрестке стояли столбы с казненными. Обнаженные люди, изредка нари, висели с распоротыми животами. Неизвестно, в чем состояла их провинность, но доля была ужасной. Их руки тянулись к верхушкам столбов, ноги же топтали собственные внутренности, свисающие до земли. Почти все они оставались живы.