Харриет очень понравился этот строгий стиль, о чем она сразу и сказала.
— Ты серьезно? — удивился Лео. — Другие мой вкус не одобряют. Мама уверяет, что мой дом выглядит словно музей.
— Я понимаю, о чем она, — призналась Харриет. — И все же мне здесь нравится. Люблю простоту и удобство. Представляю, как прохладно здесь жарким летним днем! Хотя снаружи, — добавила она, — ни за что не догадаешься, что внутри!
— Когда я купил этот дом, он был почти в развалинах. Я сам его отремонтировал. Ты первая, кому здесь нравится, — сухо добавил он. — Большинство женщин, едва переступив порог, начинают негодовать, что здесь совсем нет цветов, зеркал и мягких подушечек.
«Еще бы!» — подумала Харриет.
— Что ж, я рада, что оказалась исключением, — усмехнулась она.
— Под «большинством женщин», — прибавил он, глядя ей в глаза, — я подразумеваю Нонну, маму и Миреллу. Ремонт закончен совсем недавно, и посторонних я сюда еще не приглашал.
— Что ж, я польщена, — пробормотала Харриет и отвернулась, чтобы взглянуть на картину — пейзаж в стиле импрессионистов, виноградники Фортино, залитые солнечным светом. — Очень красиво. Это написано на заказ?
— Да. — Он стоял у нее за спиной. Совсем близко. — А ты, Роза, все еще рисуешь? Помнишь, когда-то ты не расставалась с альбомом.
Харриет даже видела этот альбом. Полный портретов молодого Лео Фортинари.
— Нет, — сухо ответила она, стремясь замять разговор о «своем» таланте. — Не хватает времени.
— Очень жаль, — заметил он и взял ее за руку. — Пойдем поболтаем на кухне, пока я буду готовить ужин.
— Неужели ты умеешь готовить? — с шутливым изумлением воскликнула Харриет.
— Что, так трудно поверить? — рассмеялся он.
Лео наполнил водой кастрюлю и поставил ее на плиту, затем откупорил бутылку вина и извлек из холодильника внушительных размеров соусницу.
— Этот соус приготовила сегодня утром кухарка моей матери. И дала мне инструкции: осторожно его разогреть, затем бросить пасту в кипящую воду, сделать салат с уксусом и подсолнечным маслом — и ужин готов!
— Так вот что ты называешь «готовкой»! — расхохоталась Харриет.
— Неужели тебя не устраивает мое искусство? — широко улыбнулся Лео.
— Что ты, вполне устраивает.
Харриет сказала чистую правду: сейчас она готова была глодать черствые корки и запивать болотной водой, лишь бы оставаться рядом с Лео Фортинари.
Приготовив ужин, Лео накрыл стол в столовой, откуда открывался чудный, вид на виноградники, купающиеся в лунном свете.
— Будем ужинать при свечах, — объявил он, усадив Харриет напротив арочного окна.
Харриет чувствовала себя Золушкой на балу — и ход времени, увы, неотвратимо приближался к полуночи. Но пока что она наслаждалась каждой секундой, проведенной рядом с Лео. Они говорили обо всем на свете, но, словно по обоюдному согласию, избегали углубляться в прошлое. Впервые со дня приезда Харриет чувствовала себя рядом с ним легко и свободно; однако, когда ужин был закончен, от сладкого она отказалась.
— Спасибо, но я лучше пойду. Боюсь, больше в меня просто не влезет.
— В следующий раз положу тебе порцию поменьше, — ответил Лео. Глаза его в мерцающем свете свечей загадочно блестели. — Когда ты вернешься, Роза?
— Не знаю, — со вздохом ответила она.
— Ты бы осталась, если бы не неотложная работа?
Испустив глубокий вздох, Харриет попыталась улыбнуться.
— Конечно, Лео! Но, к сожалению, это невозможно.
— Понимаю, — грустно кивнул он. — Я хорошо знаю, что такое обязательства перед семьей. — Он поднялся и протянул ей руку. — Пойдем на кухню, я сварю кофе.
— Лучше мне и кофе не пить, — с трудом выдавила улыбку Харриет, — а то всю ночь не засну.
От его ответной улыбки внутри у нее что-то вздрогнуло.
— В последнее время я тоже плохо сплю.
Взяв Харриет за руку, он подвел ее к дивану, усадил и, не выпуская ее руки, сам сел рядом. Он не поворачивался к ней, и Харриет видела только его чеканный профиль; однако что-то в выражении его лица заставило ее напрячься.
— Для меня большое удовольствие, — заговорил он размеренно и значительно, — пригласить тебя к себе домой и поужинать с тобой вместе. Но не только поэтому я хотел провести с тобой вечер.
«Чего ты от меня хочешь? — в тревоге думала Харриет. — Да говори же, наконец!» Сердце ее отчаянно билось. Быть может, ужин и милая беседа были лишь прелюдией к тому, чего она страшилась все эти три дня, — к безжалостному разоблачению?
— Почему же еще? — с трудом выдавила она — во рту у нее пересохло.
— Ты знаешь, что я хочу тебя, — хрипловато ответил он. — Повзрослев, ты так изменилась, милая кузина, что я буду только счастлив выполнить заветное желание Нонны.
Харриет нервно облизнула пересохшие губы. Она сразу поняла, о каком желании говорит Лео.
— Нонна — старая, больная женщина, — продолжал он. — Ее мучает совесть за ссору с тобой и твоими родителями. В том, что произошло, она винит и меня. Теперь, говорит она, мне представилась возможность загладить свою вину и вернуть тебя в семью. Я не прошу, чтобы ты вышла за меня замуж, — продолжал он, не сводя с нее пристального взгляда жгучих темных глаз. — Согласись на помолвку. Скорее всего, Нонна недолго пробудет с нами, но ты сможешь наполнить ее последние дни безмятежным счастьем.
— Но ты забыл… — в ужасе и отчаянии пробормотала Харриет. — У меня есть… есть другой…
— Не могу поверить, что он занимает в твоей жизни важное место, — с потрясающей мужской самонадеянностью откликнулся Лео, обнимая ее за плечи и привлекая к себе. — Иначе ты не трепетала бы от моего прикосновения, — прошептал он, глядя ей в глаза. — Или станешь отрицать, что тебя влечет ко мне?
— Не в этом дело! — воскликнула Харриет и попыталась вырваться, но он, рассмеявшись, лишь крепче прижал ее к себе.
— Хорошо, если хочешь, можем лишь притворяться влюбленными, чтобы успокоить Нонну. И твоей работе в отеле это не помешает…
— Ты думаешь?
— Конечно. Каждые выходные ты будешь прилетать сюда — или я буду навещать тебя, как любящий жених. — Лео улыбнулся ей. — Как видишь, о многом я не прошу.
Харриет отчаянно замотала головой.
— Но Нонна будет ждать, что мы поженимся…
— Этот твой приятель заговаривал о браке?
— Лео, не в этом дело! — воскликнула она. — Нельзя жениться только для того, чтобы доставить удовольствие бабушке!
Вместо ответа он склонил голову и впился ей в губы жадным, головокружительно страстным поцелуем.
— Поверь, мне тоже будет… по меньшей мере, приятно. И еще, — прибавил он, и Харриет ощутила, что теряет рассудок от одних звуков его хрипловатого, чувственного голоса, — и еще мне не терпится показать тебе, какое удовольствие получишь ты.