Раздался пронзительный гудок шончанского рога, – правда, расстояние несколько приглушило его, – и всадники шагом двинулись на недостроенный вал, разворачиваясь в шеренгу, чтобы охватить всю ширину укреплений.
– Расчехли знамя, Маколл! – распорядился Мэт. Так значит, эти проклятые козлиные сыны решили убить Туон, да? – На сей раз, пусть знают, кто будет их убивать. Мандеввин, командуй парадом.
Мандеввин развернул своего гнедого к фронту:
– Приготовиться! – прокричал он. Офицеры и знаменосцы подхватили его команду.
Маколл стянул кожаный чехол с древка, аккуратно прикрепил его к седлу, и ввысь взмыло знамя – белое, обшитое красной бахромой квадратное полотнище с изображением красной руки. Снизу красной нитью были вышиты слова: «Дови’энди си товайя сагейн». Пришло время бросить жребий, перевел Мэт. Действительно, пришло. Он заметил, что Музенге с интересом разглядывает знамя. Для того, на кого несутся десять тысяч всадников с копьями наперевес, он вел себя крайне спокойно.
– Ты готова, Алудра? – окликнул женщину Мэт.
– Конечно, готова, – отозвалась она. – Жаль только, у меня пока нет моих драконов.
Музенге перевел заинтересованный взгляд на нее. Чтоб ей сгореть, неплохо бы держать язык за зубами! Мэт хотел, чтобы драконы стали неожиданностью для Шончан, когда они с ними окажутся по разные стороны поля боя.
Где-то за двенадцать сотен шагов до вала всадники перешли на рысь, а преодолев отметку в шестьсот – на галоп, однако не такой резвый, как можно было бы ожидать. Лошади сильно устали от скачки. Они спотыкались. Однако никто пока не опустил копий. Это случится, когда до укреплений останется сотня шагов. В мчащейся массе можно было разглядеть несколько вымпелов, которые реяли на ветру; тут – пучок красных, там – зеленые и синие. Должно быть это цвета благородных Домов или отрядов наемников. Стук копыт напоминал далекие громовые раскаты.
– Алудра! – проорал Мэт, не оглядываясь. Глухой удар и резкий запах серы свидетельствовали о том, что пусковая труба выплюнула в небо ночной цветок. С оглушительным треском он распустился в ярко-алый огненный шар. Многие всадники на всем скаку задарли головы вверх и стали указывать в небо пальцами. Никто не оглянулся, чтобы увидеть, как с тыла из леса за озером вышли три знамени конников под командованием Талманеса. Все копья они оставили вместе с вьючными лошадьми, однако каждый всадник сжимал в руке лук. Рассыпавшись в линию, они устремились следом за нападающими, постепенно набирая темп. Их лошади прошлой ночью преодолели огромное расстояние, однако их не сильно гнали, и все сегодняшнее утро животные мирно отдыхали. Расстояние между группами всадников стало неумолимо сокращаться.
– Первая шеренга! – скомандовал Мандеввин, когда всадники оказались в пределах четырехсот шагов. – Пли!
В воздух взмыло больше тысячи арбалетных болтов, – темные росчерки на фоне синего неба. Первая шеренга тут же бросилась перезаряжать арбалеты, а вторая встала наизготовку.
– Вторая! – приказал Мандеввин. – Пли!
Еще тысяча стрел устремилась навстречу надвигающимся всадникам.
С такого расстояния стрелы не могли пробить латы, если только на них не было специально предназначенного для этого наконечника. Однако те, кому стрелы попадали в ноги, выпадали из седла, а раненные в руку, отчаянно натягивали поводья, чтобы отстать и постараться остановить хлещущую кровь. И лошади… О, Свет, бедные лошадки! Они падали сотнями, некоторые брыкались и жалобно ржали, одни силились подняться, а другие лежали без движения, так что остальные спотыкались о них. Выброшенные из седел всадники падали в траву и погибали под копытами тех, кто скакал следом.
– Третья шеренга! Пли! – снова раздался голос Мандеввина. Едва стрелы взмыли ввысь, как на смену третьей снова встала первая. – Первая шеренга! – надрывался Мандеввин. – Пли! – Еще тысяча стрел врезалась в человеческое месиво. – Вторая, пли!
Само собой, залпы не оставались без ответа, как в случае засады. Некоторые всадники отбросили копья и расчехлили луки. На арбалетчиков тоже посыпались стрелы. Точно выстрелить, сидя на спине несущейся во весь опор лошади, – задача не из легких, и сначала расстояние было слишком большим, чтобы прицелиться в меру сил, однако некоторые арбалетчики получили по стреле в руку, что, впрочем, не помешало им продолжить вращать натяжной механизм. Хорошо, что хоть ноги были защищены валом. Да, расстояние было великовато, однако это не спасало, если у цели закончился запас удачи. Мэт видел, как один из арбалетчиков упал с пробитым горлом, а другой получил стрелу в глаз. В рядах стали появляться бреши. Стрелки быстро перестраивались вперед, чтобы их заполнить.
– Ты можешь начинать, как только сочтешь нужным, Джолин, – заметил Мэт.
– Третья! Пли!
Айз Седай раздраженно тряхнула головой:
– Для этого я должна почувствовать опасность. А пока этого не случилось.
Теслин кивнула. Она следила за атакой, словно это был смотр войск, причем исключительно скучный.
– Если бы вы позволили нам с Ситой… – начала было Бетамин, но Джолин бросила на нее через плечо такой холодный взгляд, что шончанка замялась и смущенно потупила глаза. Сита как-то нервно заулыбалась, но улыбка мгновенно потухла под взором Джолин.
– Первая шеренга, пли!
Мэт закатил глаза и тихо вознес к небесам молитву, которую, скорее, можно было назвать проклятием. Эти треклятые женщины не чувствуют опасности! Даже он ощущает себя так, будто его буйная головушка уже лежит на плахе!
– Вторая шеренга, пли!
Талманес уже вышел на дистанцию полета стрелы и заявил о себе выстрелом из четырех тысяч луков с трехсот шагов, отчего многие седла противника резко опустели. Продолжая нагонять атакующих, всадники Талманеса выстрелили еще раз. И еще. Вражеские ряды дрогнули. Кто-то развернулся на месте и, опустив копье, ринулся навстречу угрозе с тыла, а кто-то ответил ливнем стрел. Однако большая часть нападавших продолжала переть вперед.
– Стройся в каре! – крикнул Мандеввин, лишь на мгновение опередив Мэта. Проклятие, с этим нельзя затягивать.
Однако Отряд был отлично вымуштрован. Арбалетчики, занимавшие фланги, хладнокровно стали отступать назад, словно вокруг них не свистели стрелы, со звоном отскакивая от шлемов и латных нагрудников. Иногда они не отскакивали. Солдаты падали. И все же, три ряда, не теряя строя, выстроились в каре вокруг Мэта. Музенге и Стражи Последнего Часа обнажили мечи, Огир подняли длинные секиры.
– Пращники! – командовал Мандеввин. – Стрелять на поражение! Передний ряд, направление – запад! Пли!
Тот ряд пращников, что находился прямо перед атакующими, поднесли запалы цилиндров, лежащих в ременных петлях пращей-бичей, к тлеющему шнуру в зубах, и как только арбалетчики выпустили очередную серию болтов, стали замахиваться и метать снаряды. Темные цилиндры пролетали шагов по сто и приземлялись среди нападавших. Первые снаряды еще не успели достичь цели, а пращники уже зарядили оружия и поджигали очередной цилиндр. Алудра пометила запалы обрывками ниток, чтобы указать скорость тления, и каждый цилиндр теперь с ревом разрывался то под ногами лошадей неприятеля, то возле голов всадника. Сам по себе взрыв не был оружием, но случись он около лица, человек просто оставался без головы. Обезглавленное тело еще некоторое время держалось в седле, однако в результате падало на траву. Однако самое страшное было не это. Алудра поместила в каждый цилиндр гальку, как раз вокруг порции взрывающегося порошка, и теперь камешки разлетались в разные стороны, вонзаясь в плоть. Лошади с ржанием падали на землю и бились в конвульсиях. Всадники оставались лежать неподвижно.