Дворец мог бы принадлежать какому-нибудь вельможе, имеющему склонность к гобеленам с изображениями батальных картин и к красно-черным плитам пола, но только вот нигде не было заметно слуг. У него же должны быть слуги, хотя, к сожалению, среди них и не было «глаз-и-ушей» Красной Айя, однако неужели он ожидал, что слуги не будут попадаться на глаза, когда в них нет нужды, или же он распорядился убрать их из коридоров? Вероятно, для того, чтобы никто не видел приезда шести Айз Седай. Такие мысли закономерно приводили к заключениям, на которых Певаре не хотелось останавливать свои размышления. О поджидающих их опасностях она полностью отдавала себе отчет еще до того, как покинуть Белую Башню. Незачем на них зацикливаться.
Покой, куда привел Айз Седай тайренец, представлял собой тронный зал, где кольцо вырезанных в виде спиралей колонн поддерживало, должно быть, самый большой дворцовый купол; интерьер зала украшала позолота, а с золоченых цепей свисали массивные вызолоченые лампы. Вдобавок вдоль изгибающихся стен выстроились высокие стоячие светильники-торшеры с зеркальными отражателями. По обе стороны от входа в зал выстроилось примерно сто мужчин в черных куртках. Каждый из них, насколько видела Певара, носил на вороте знаки в виде меча и дракона, это были мужчины с суровыми лицами, с недоверчивыми лицами, с жестокими лицами. Взгляды мужчин впились в нее и в других сестер.
Тайренец не стал возвещать о появлении Айз Седай, он просто присоединился к остальным Аша’манам, предоставив сестрам самим прокладывать путь через зал. Пол здесь тоже был выложен красными и черными плитками. Должно быть, Таиму особенно нравились такие цвета. Сам же Таим сидел, откинувшись, на том, что можно было назвать лишь троном – на беломраморном возвышении стоял массивный стул, богато вызолоченный и сплошь покрытый обильной резьбой, мало чем отличаясь от любого другого трона, какой только доводилось видывать Певаре. Все свое внимание Певара сосредоточила на Таиме, и не только для того, чтобы не чувствовать на себе все эти взгляды, которыми ее провожали мужчины, способные направлять Силу. Мазрим Таим буквально притягивал к себе ее взор. Он был высок ростом, с крупным крючковатым носом и распространял вокруг себя ощущение физической силы. И еще – ощущение некоего сумрачности. Он сидел, скрестив лодыжки и положив одну руку на тяжелый подлокотник трона, однако казалось, что в любой миг он готов взорваться яростью и начать действовать. Что примечательно – его черная куртка была расшита золотисто-голубыми драконами, что близнецами обвивали рукава от манжет до локтей, но, тем не менее, на воротнике у Таима никаких значков не было.
– Шесть сестер из Красной Айя, – произнес он, когда те остановились, чуть не доходя до возвышения. Его глаза… Певара думала, что у тайренца глаза напомнили ей буравы, но вот эти… – Очевидно, вы явились сюда не для того, чтобы укротить нас всех. – По залу пробежали смешки. – Зачем вы явились сюда? О чем хотели говорить со мной?
– Я – Певара Тазановни, Восседающая от Красной, – сказала она. – Это – Джавиндра Дорайлле, тоже Красная Восседающая. Остальные – Тарна Фейр, Десала Неванш…
– Я не спрашивал ваших имен, – холодным тоном прервал ее Таим. – Я спрашивал, зачем вы явились.
Дело шло совсем худо. Певара справилась с собой, сдержала глубокий вдох, хотя ей очень хотелось вздохнуть полной грудью. Внешне она вся была само спокойствие и безмятежность. Внутри же у нее все переворачивалось: она гадала, не окончится ли для нее день тем, что ее саму насильно свяжут узами. И даже промелькнула мысль о вероятной гибели.
– Мы хотим поговорить о возможности связаться узами с Аша’манами в качестве Стражей. В конце концов, вы уже связали узами пятьдесят одну сестру. Против их воли. – Не помешает дать ему понять, что они обо всем знали с самого начала. – Мы, однако, не имеем намерения связывать кого-то из мужчин против его желания.
При этих словах стоявший у возвышения высокий мужчина с золотистыми волосами насмешливо ухмыльнулся.
– С чего бы это мы позволим Айз Седай брать муж…
Что-то невидимое вдруг ударило его в голову сбоку, да так сильно, что он осел на плиты пола там же, где и стоял: ноги остались на полу, а сам он рухнул как подкошенный, глаза его закатились, из носа побежали кровавые ручейки.
Худой мужчина с редеющими седыми волосами и раздвоенной бородкой наклонился к упавшему, приложил палец к его голове.
– Жив, – сказал он, выпрямляясь, – но череп треснул, а челюсть сломана.
Он говорил так, словно рассуждал о погоде. Никто из мужчин даже не пошевелился, чтобы предложить Исцелить пострадавшего. Никто!
– Я кое-что могу в Исцелении, – промолвила Меларе, подхватывая юбки и двинувшись к упавшему. – Думаю, для такого случая моих способностей хватит. С вашего разрешения.
Таим покачал головой.
– Я не разрешаю. Если Мишраиль доживет до вечера, его Исцелят. Пожалуй, боль научит его держать язык на привязи. Вы сказали, что хотите связать узами Стражей? Вы, Красные?
В последней фразе прозвучала изрядная доля презрения, которое Певара предпочла не заметить. Впрочем, вспыхнувший огнем взор Тарны заставил бы солнце показаться сосулькой. Певара предостерегающим жестом положила ладонь на руку спутницы и заговорила:
– У Красных немалый опыт с мужчинами, способными направлять. – Среди наблюдавших за нею Аша’манов пробежали ропот и ворчание. Гневное ворчание. Она и на него не обратила внимания. – Мы их не боимся. Изменить обычай, может, столь же тяжело, как и закон, а порой даже труднее, однако было решено, что менять его суждено нам. Отныне Красные сестры могут связывать себя узами со Стражами, но только с мужчинами, способными направлять Силу. Любая сестра может взять себе столько Стражей, сколько посчитает достаточным. Памятуя, к примеру, о Зеленых, думаю, вряд ли их число будет больше трех-четырех.
– Очень хорошо.
Певара не сдержалась и изумленно заморгала.
– Очень хорошо? – Должно быть, она ослышалась. Невероятно, чтобы убедить его оказалось так легко и просто.
Взгляд Таима будто сверлом вонзился ей в голову. Он развел руками, и это был издевательски-насмешливый жест.
– А что вы хотели, чтобы я сказал? Все по-честному? На равных? Удовольствуйтесь этим «очень хорошо». И ищите тех, кто позволит вам связать себя узами. Кроме того, не забывайте старую поговорку – «Пусть правит хаоса владыка».
Зал взорвался мужским смехом.
Певара никогда не слыхала ни такую поговорку, ни похожих на нее. От звучавшего в ушах смеха на затылке у нее зашевелись волосы.
Конец книги одиннадцатой «Колеса Времени»
Замечание к датам в глоссарии. Томовский календарь (разработанный Томой дур Ахмид) был принят приблизительно два столетия спустя со времени смерти последнего мужчины Айз Седай и отмечал года после Разлома Мира (П.Р.). Многие, очень многие записи погибли во время Троллоковых Войн, и поэтому точная датировка конца войн по старой системе летосчисления оставалась предметом спора. Тиам Газарский предложил новый календарь, приняв за точку отсчета год освобождения от угрозы троллоков – Год Свободы (Г.С.). В течение двадцати лет после окончания Троллоковых Войн Газаранский календарь был признан повсеместно. Артур Ястребиное Крыло предпринял попытку ввести новый календарь, опирающийся на год основания его империи (О.О. – от Основания), но теперь этот календарь известен лишь историкам, которые на него ссылаются. После всеобщего разорения, смертей и раскола в период Войны Ста Лет Урен дин Джубай Парящая Чайка, ученый из Морского Народа, разработал третий календарь, обнародованный Панархом Фаридэ Тарабонской. Фаридовский календарь, ведущий отсчет времени от произвольно установленной даты окончания Войны Ста Лет и записывающий года Новой Эры (Н.Э.), используется и по сей день.