– Я должна поговорить с Матерью наедине, – сказала она, завернувшись в плащ, словно снег уже шел. Столь решительный тон был несвойственен маленькой женщине.
Эгвейн кивнула Чезе, которая сделала реверанс и, напомнив: «Не давайте остыть завтраку», – вышла из палатки.
Халима задержалась, разглядывая Нисао и Эгвейн, перед тем как подобрать свой плащ, который лежал сваленным в комок рядом с ее кушеткой.
– Думаю, что у Деланы есть для меня работа, – сказала она заметно раздраженно.
Нисао хмуро посмотрела в спину уходящей женщине, однако, ничего не сказав, обняла саидар и сплела вокруг себя и Эгвейн малого стража, защищающего от подслушивания. Не спросив разрешения.
– Анайя и ее Страж мертвы, – сказала она. – Рабочие, таскавшие мешки с углем, слышали прошлой ночью шум, словно кто-то борется или барахтается. Как ни странно, они вышли посмотреть и обнаружили, что в снегу лежат Анайя и Сетагана, мертвые.
Эгвейн медленно села на стул, который сейчас не показался ей особенно удобным. Анайя. Мертва. В ней не было особой красоты, кроме улыбки, но когда она улыбалась, то согревала все вокруг. Женщина с обыкновенным лицом, любившая кружева на своих нарядах. Эгвейн знала, что ей стоит жалеть и Сетагану, но он был Стражем. Если бы он пережил Анайю, то едва ли прожил бы долго.
– Как? – спросила она. Нисао не стала бы выставлять малого стража, чтобы сообщить лишь о гибели Анайи.
Лицо Нисао окаменело, и, несмотря на малого стража, она посмотрела через плечо, словно боялась, что кто-то может стоять у входа и слушать.
– Рабочие решили, что те наелись плохо приготовленных грибов. Иные фермеры не особо заботятся, что собирают на продажу, а некоторые грибы могут парализовать легкие или вызвать отек горла, так что человек умирает от удушья. – Эгвейн нетерпеливо кивнула. В конце концов, она сама выросла в деревне. – Каждый не прочь принять эту версию. – Нисао продолжала, но не торопилась. Руки ее теребили края плаща, и она неохотно подвигалась к концу рассказа. – Нет ни ранений, ни каких бы то ни было повреждений. Никаких оснований думать, что причина – не жадный фермер, продавший плохие грибы. Но……………
– Она вздохнула, снова бросила взгляд через плечо и понизила голос. – Я думаю, это все из-за разговоров о Черной Башне в Совете сегодня. Я проверила на резонанс. Они были убиты саидин. – Ее лицо исказила гримаса отвращения. – Я думаю, что кто-то сплел плотные потоки Воздуха вокруг их голов и они задохнулись. – Содрогнувшись, Нисао плотнее закуталась в плащ.
Эгвейн тоже захотелось содрогнуться. Она удивилась, что не вздрогнула. Анайя. Мертва. Удушена. Намеренно жестокий способ убийства, который использовал некто не желавший оставлять следов.
– Ты сказала кому-нибудь? – Конечно, нет, – возмущенно ответила Нисао. – Я пошла прямо к вам. По
крайней мере как только решила, что вы проснулись.
– Жаль. Придется объяснять, почему ты задержалась. Мы не сможем сохранить это в тайне. – Ну, Амерлин хранили и более мрачные тайны, ради блага Башни, как они себе его представляли. – Если среди нас есть мужчина, способный направлять, сестры должны быть настороже. – Маловероятным казалось, чтобы мужчина, способный направлять Силу, прятался среди солдат или рабочих. Но еще менее вероятным казалось, что некто появился здесь лишь для того, чтобы убить одну сестру и ее Стража. Что вызвало другой вопрос. – Почему Анайя? Она что, просто оказалась не в том месте и не в то время, Нисао? Где они погибли?
– Рядом с фургонами на южной стороне лагеря. Я не знаю, почему они оказались там среди ночи. Разве что Анайя пошла по нужде, а Сетагана решил, что должен охранять ее и там.
– Тогда выясни это для меня, Нисао. Что делали Анайя и Сета-гана, когда все уже спали? Почему их убили? И вот это ты сохранишь в тайне. До тех пор пока ты не назовешь мне причины, только мы вдвоем будем знать, что ты их ищешь.
Нисао открыла и закрыла рот.
– Раз я должна, значит, я должна, – пробормотала она едва слышно. Она не умела, вообще-то, хранить секреты и понимала это. Последняя тайна, которую она пыталась сохранить, привела ее прямиком к тому, что она дала клятву верности Эгвейн. – Остановит ли это разговоры о соглашении с Черной Башней?
– Сомневаюсь, – устало произнесла Эгвейн. Свет, как она могла уже устать? Солнце даже еще не взошло. – Как бы то ни было, нас ждет еще один очень длинный день.
И лучшее, на что она могла надеяться, это провести еще одну ночь без головной боли.
Алвиарин ступила сквозь врата, позволив им захлопнуться за собой и превратиться в исчезающую щелку сверкающего бело-голубого света. И почти немедленно она чихнула из-за пыли, поднятой ее туфлями. Тут же ее сотряс еще один чих, и еще один, от которого у нее на глазах выступили слезы. Освещенное лишь плывшим впереди нее мерцающим шаром, хранилище, вырубленное в скале тремя уровнями ниже Библиотеки Башни, было пустым, не считая многовекового скопления пыли. Она предпочла бы вернуться прямо в свои апартаменты, располагавшиеся в самой Башне, но там всегда была вероятность наткнуться на кого-нибудь из слуг, делающих уборку, и тогда ей пришлось бы избавляться от тела и надеяться, что никто не вспомнит, что слугу в последний раз видели входящим в ее комнаты. Не высовывайся и не возбуждай даже тени подозрения, приказала Месана. Это казалось излишней предосторожностью, притом что Черная Айя разгуливала по Башне совершенно безнаказанно со дня ее основания, но когда приказывает одна из Избранных, лишь глупец вздумает не послушаться. По крайней мере если есть хотя бы малейшая вероятность, что это откроется.
Алвиарин раздраженно направила Силу, чтобы убрать из воздуха пыль, прибив ее к каменному полу с такой силой, что по нему пробежала дрожь. Ей не пришлось бы каждый раз проходить через эту процедуру, если бы она попросту смела всю пыль в угол, вместо того чтобы оставлять ее лежать слоем на полу. Никто, кроме нее, не забирался в подвалы библиотечных хранилищ целыми годами, никто не заметил бы, что комната была чистой. Но кто-нибудь всегда поступает так, как не поступает никто и никогда. Она часто поступала так сама и не хотела быть пойманной из-за глупой ошибки. Тем не менее она ворчала себе под нос, счищая Силой рыжеватую грязь со своих туфель, подола юбки и плаща. Маловероятно, чтобы кто-нибудь опознал бы в ней глину с Тремалкина, самого большого из островов Морского Народа, но кто-нибудь мог удивиться, где это она ухитрилась испачкаться. Территория вокруг Башни сейчас уже, должно быть, погребена под снегом, за исключением тех мест, где снег счистили и земля промерзла насквозь. Все еще ворча, она снова направила Силу, чтобы заглушить скрип заржавевших петель, одновременно толкая неструганую деревянную дверь. Наверняка существовал какой-то способ наложить на дверь плетение и спрятать его, чтобы не приходилось каждый раз бороться с этим скрипом, – она была уверена, что такой способ есть, – но Месана отказывалась научить ее этому способу.
Месана была настоящей причиной ее раздражения. Избранная учила ее тому, чему сама хотела, и ничему больше, постоянно намекая на ждущие Алвиарин чудеса и держа вдали от них. К тому же