Бредовред резко повернулся и сказал:
— Боюсь, тетя Тираша, из этой затеи ничего не получится. Хоть и очень мне тебя жаль.
Ты забыла одну мелочь. Мелочь — это кот и ворон. Они ведь захотят присутствовать при нашей работе. Когда ты начнешь вслух называть свои желания, они все услышат. И уж тогда Высокий Совет зверей не даст тебе ничего сделать. А если мы посадим кота и птицу под замок или применим против них силу, то это опять-таки навлечет на нас подозрения. С моей стороны было бы безответственным поступком, если бы я отдал тебе мою половину рецепта. Я не могу допустить, чтобы ты, милая тетя, подвергалась такому большому риску. Тирания снова блеснула золотыми зубами.
— Как трогательно! Какая забота, малыш! Как ты беспокоишься о своей тете! Но все, что ты сказал — чепуха. Кот и ворон как раз должны присутствовать. По-моему, самое главное провернуть наше дельце при свидетелях. Ведь в этом-то самое удовольствие и есть!
Колдун снова подошел к столу. — То есть как?
— Ведь речь идет не о каком попало волшебном напитке, — начала объяснять ведьма, — катастрофанархисториязвандалкогорючий волшебный пунш обладает одним совершенно исключительным свойством. И прямо-таки идеальным для нашей цели. Понимаешь, это зелье выполняет желания шиворот-навыворот. Пожелаешь всем доброго здоровья — начнется эпидемия, пожелаешь благополучия — настанет всеобщая нужда, попросишь мира — разразится война. Теперь, золотко, дошло до тебя, какое это великолепное зелье? — Тирания ажхрюкнула от восторга и продолжала. — Ты ведь знаешь, что я очень люблю всякие благотворительные мероприятия. Это просто моя страсть. Так вот, я устрою настоящий праздник… Ах, да какое там праздник — устрою оргию благотворительности, вот что я устрою!
Глаза Бредовреда засверкали за толстыми стеклами очков.
— Клянусь излучением стронция (Стронций — химический элемент, его излучение радиоактивно и опасно для жизни.)! — воскликнул он. — Значит, шпионы будут нашими свидетелями и скажут, что у нас на уме только хорошее. Что мы хотим осыпать благодеяниями несчастную страдающую Землю.
Тирания захохотала.
— Ох, какой славный получится новогодний праздничек! Я всегда о таком мечтала, с тех самых пор, как вызубрила наизусть таблицу умножения ведьмовских доходов.
Но тут племянник, перебив тетку, заревел громовым басом:
— И еще много веков спустя мир будет вспоминать эту ночь — ночь, когда разразилась величайшая катастрофа!
— И никто не будет знать, от кого пошло все зло! — захихикала ведьма.
— Никто, никто не будет знать, — ликовал Бредовред, — ведь мы с тобой, Тираша, ты да я, останемся чистенькими, как невинные овечки.
Тетка и племянник обхватили друг друга за бока и резво заскакали по лаборатории. Все колбы и пробирки заиграли пронзительно дребезжащий танец — Вальс смерти. Кресла и столы топали в такт ножками, зеленое пламя в камине ритмично подпрыгивало, и даже чучело акулы на стене щелкало в такт страшными зубастыми челюстями.
— Эге, котик, кажется, худо мое дело, — прошептал Якоб Карр. — С головой что-то странное творится…
— И с моей тоже, — тихо ответил Мяуро. — Все из-за этой какофонии. Мы, вокалисты, вообще очень чувствительны ко всякому шуму.
— Может, вы, кошки — вокалисты, не вокалисты — и чувствительные, не знаю. Но нашему-то брату, воронью, любая музыка что с гуся вода.
— Или мне плохо от этих гнусных одуряющих препаратов? — предположил котишка.
Тебе, может, от них плохо, но мне-то не от них, — шепотом заспорил ворон. — Ты уверен, что правильно прочитал надпись, которая там снаружи на нашем баке?
— А что? — Мяуро струсил.
— А то, что то, на чем мы с тобой сидим, может быть, какая-нибудь ядовитая гадость.
— Что?! Ты думаешь, мы отравились?
От ужаса котишка чуть не выскочил из бака — рванулся вверх, но Якоб вовремя его удержал.
— Стой! Куда?! Надо дождаться, пока эти двое уйдут. Иначе мы пропали.
— А если они вообще никуда не уйдут?
— Тогда, — мрачно сказал ворон, — тогда все это плохо кончится.
— Прости меня, — горестно всхлипнул котишка.
— За что?
— Я вообще не умею читать…
С минуту Якоб ничего не отвечал, потом вздохнул:
— Эх, лучше бы сидел я сейчас в родимом гнезде с моей Тамарой!
— Вероятно, Тамара — еще одна твоя жена? — осведомился Мяуро. Но Якоб не ответил.
Хим-колдун и бизнес-ведьма снова уселись в кресла — им надо было отдышаться. То и дело один из них злорадно посмеивался. Вельзевул протер рукавом балахона запотевшие стекла очков, Тирания осторожно, стараясь не размазать косметику, вытерла кружевным платочком пот со лба.
— Да, маленький мой, вот еще что, — сказала она как бы между прочим, — ты тут часто говорил «мы» да «мы с тобой». Так вот, чтобы не возникло недоразумений, скажу тебе прямо. Мне, конечно, нужна твоя половина пергамента. Понадобится и твое содействие в качестве эксперта. Но я тебе щедро заплатила и за то и за другое. Так или нет? А пить волшебный пунш и загадывать желания я, разумеется, буду сама. Твоя помощь не потребуется.
— Ошибаешься, тетушка, — сказал Бредовред. — Одна ты, чего доброго, наклюкаешься. Напиток-то алкогольный. Как бы ты не окосела. Ведь ты уже не молоденькая. Предоставь дело мне и ни о чем не беспокойся. Можешь сказать мне о своих желаниях, я их загадаю вместо тебя. Только на таких условиях я соглашусь участвовать в предприятии.
От возмущения Тирания подскочила.
— Может быть, я ослышалась?! — закричала она. — Ты поклялся Черным Дворцом финансов самого Плутоса, что продашь мне свою половину пергамента!
Бредовред потер руки.
— Неужели? А я и не помню. Начисто забыл.
— Ради самого Нечистого, малыш! — взвизгнула тетка. — Нет, ты не посмеешь нарушить такую страшную клятву!
— Да не давал я никакой клятвы, — Бредовред ухмыльнулся. — Должно быть, тебе померещилось.
— И до чего же докатился наш древний род, — Тирания скорбно закрыла лицо руками, — если даже безобидная старая тетка уже не может доверять своему любимому племяннику…
— Прошу тебя, тетя Тираша, хватит городить чепуху!
Минуту-другую ведьма и колдун с ненавистью сверлили друг друга взглядами. Затем Тирания сказала:
— Если мы будем продолжать в таком духе, то просидим тут без толку до наступления Нового года и останемся каждый при своем интересе.
И бизнес-ведьма снова взглянула на часы. Было ясно, что она с трудом сохраняет самообладание. Обвислые щеки Тирании тряслись, тройной подбородок вздрагивал.
Бредовред испытывал тайное наслаждение от этого зрелища, хотя сам чувствовал себя ничуть не лучше. Много долгих лет он находился в зависимости от бизнес-ведьмы, и она при каждом удобном случае напоминала ему о его зависимом положении — теперь колдун злорадствовал и предвкушал, как наконец-то расквитается с тетушкой.