Но всякого любит мама-природа,
Пусть ни один не исчезнет вид!
Они опрокинули еще по стаканчику, и колдун важно продекламировал:
Кунштюк-пунш, твори кунштюк,
Хитроумный фокус-трюк!
С погодой неладное что-то творится:
Лето — не лето, зима — не зима…
Пора безобразию прекратиться,
Хватит погоде сходить с ума!
После недолгого раздумья ведьма сладким голоском пропищала:
А тот, кто дырку в озоне прожег,
Погнавшись за прибылью сдуру,
Узнает пускай, что такое ожог,
— Гори огнем его шкура!
Они выпили еще, и тут ведьма опередила колдуна:
Кунштюк-пунш, твори кунштюк,
Хитроумный фокус-трюк!
А тот, кто вздумал наполнить кассу
С продажи ракет и гранат,
К войне подстрекая народы и расы,
Пусть разорится, гад!
А Бредовред пророкотал басом:
Кунштюк-пунш, твори кунштюк,
Хитроумный фокус-трюк!
Пусть в океане жизнь возродится.
Мазутные пятна — с глаз долой!
Живность морская должна расплодиться.
(То же относится и к земной).
Вот так они пили пунш и сочиняли стишки, и чем больше они пили, тем труднее им было удерживаться от злорадного смеха. Ведь колдун и ведьма думали о том, какие страшные несчастья принесут на самом деле их «добрые» пожелания всему миру, и еще они оба невероятно веселились при мысли, что так ловко одурачили кота и ворона, а вместе с ними и Высокий Совет зверей. Они же были в этом уверены. Ну а кроме того, сказывалось и действие крепкого алкогольного напитка. И тетка, и племянник были, что называется, не дураки выпить и пить умели, но сейчас опрокидывать рюмочку им приходилось оченьуж быстро, а пунш-то был не просто крепкий, а дьявольски крепкий… Все это вместе оказало свое действие.
Попойка продолжалась, пожелания выпивох становились все более грандиозными и все более напыщенными. После десяти бокалов тетка и племянник начали икать, то и дело фыркая от смеха.
Тирания прочла такой стишок:
Кунштюк-пунш, твори кунштюк,
Хитроумный фокус-трюк!
Немцы кичатся богатством своим,
Нажитым честно… ик!..
Пусть процветают!
Но не в ущерб народам другим, —
Позор богачу, коль сосед голодает!
И Бредовред подал голос:
Кунштюк-пунш, твори кунштюк,
Хитроумный фокус-трюк!
Опасные электростанции — вон!
Взорвутся — пиши пропало!
Нам хватит энергии ветра и волн,
Это совсем не мало.
После следующего бокала ведьма проверещала:
Кунштюк-пунш, твори кунштюк,
Хитроумный фокус-трюк!
Пусть честно торгует всякий торговец,
Пусть будет в лавках товаров не счесть,
Но не продаются свобода,… ик!.. совесть,
Доброе имя, достоинство, честь!
Тут колдун завопил:
Кунштюк-пунш, твори кунштюк,
Хитроумный фокус-трюк!
И никакой чтоб новой хворобы,
Всем эпидемиям — укорот!
Прочь, аллергия, сгиньте, микробы!
Дадим им от ворот поворот!
И опять они выдули по бокалу пунша, и Тирания просюсюкала:
Кунштюк-пунш, твори кунштюк,
Хитроумный фокус-трюк!
Пусть к деткам радость с надеждой придут,
И жизнь у них будет хорошей-хорошей…
Пусть … ик!.. чистоту на земле наведут.
Счастье детей нам всего дороже…
Так все и шло. Получилось что-то вроде соревнования в пьянстве и рифмоплетстве. То колдун вырывался вперед, то ведьма брала реванш, но окончательно победить не мог никто.
Кот и ворон смотрели, слушали, и с каждой минутой им становилось все страшнее. Они ведь не знали, что там на самом деле творитсяв мире после каждого нового высказанного пожелания. Одна-единственная так до сих пор и не прозвучавшая нота колокольного звона, которую они бросили в чашу с пуншем… А вдруг она не оказала действия? А что если эта нота слишком слабая и не одолела дьявольскую силу пунша? Что если колдун и ведьма все-таки сказали им тогда правду и из всего, что они сейчас желали, в действительности получалось прямо противоположное? Тогда в мире уже началась страшная катастрофа и никто уже не может ее предотвратить…
Якоб сунул голову под крыло, Мориц зажал лапами уши, потом закрыл лапами глаза, потом снова уши.
А колдун и ведьма к этому времени, похоже, порядком притомились. Во-первых, они с жутким трудом находили рифмы, а во-вторых, оба уже считали, что давно в полном объеме выполнили свои договорные обязательства по злодеяниям. В-третьих, им уже надоело пить и сочинять стихи. Они тоже не видели воочию последствий своего колдовства, а люди, подобные этим двоим, настоящее удовольствие испытывают лишь тогда, когда могут вволю полюбоваться несчастьями, которые натворили.
И потому колдун и ведьма решили употребить остаток волшебного пунша для собственного развлечения и поколдовать над теми, с кем изо дня в день имели дело. У Якоба и Морица от ужаса дух захватило, когда они услышали, что их ждет. Теперь оставалось лишь две возможности: или сейчас выяснится, что подарок святого Сильвестра, звук новогоднего колокола, не сработал — и тогда все кончено, все погибло, или колокольный звон действительно лишил пунш его способности выполнять желания шиворот-навыворот — и тогда Тирания и Бредовред тоже это заметят. А уж что в этом случае могло ожидать кота и ворона, догадаться нетрудно. Якоб и Мориц в страхе поглядели друг на друга.
Но Тирания и Бредовред к этому времени выдули уже по тридцать бокалов пунша, а может, и больше. Так что оба уже лыка не вязали и едва не валились на пол.
— Послушай-ка меня, моя дорогая… Ик!.. Дорогая… тиша Тетяша… тетя… Тираша… — язык у колдуна заплетался. — Надо бы нам теперь… Ик! Взять на мушку нашу кошку и нашу пташку… Что ска… жешь?
— Хорошая идея, гы! — ответила ведьма. — Якоб, поди сюда, ты, негодник… ик! Ты, горем-ык-а!
Якоб страшно перепугался.
— Как? Как? — закаркал он. — Прошу вас, мадам, очень вас прошу — не надо! Не хочу! Помогите! — Он попытался взлететь, но не смог и стал метаться по лаборатории, пытаясь забиться куда-нибудь в угол. Но Тирания уже выпила залпом очередной бокал и, хоть и не без труда, сложила такой стишок:
Штюкпунштрюк твори пунштюк,
Хитроумный тюкшткж крюк!
Пусть ворон Якоб… Ик! Не болеет,
И перышки вновь у него отрастут,
Пусть станет всех воронов Якоб сильнее…