Вдоль увешанных гобеленами коридоров выстроились статуи, причем большинство из них Морейн не ожидала увидеть в Пограничных Землях. К ее удивлению, высеченные из мрамора фигуры изображали женщин с цветами или играющих детей, а на шелковых полотнищах были вытканы цветущие луга и живописные сады. Среди гобеленов, против ожидания, Морейн заметила лишь несколько с изображениями охотничьих сценок и ни одного – с картиной сражений. Арочные окна выходили в сады, которых оказалось куда больше, чем предполагала Морейн, и на мощеные дворики, где иногда журчали в мраморных бассейнах фонтаны. Бросив взгляд в одно из окон, она увидела то, что сразу же отодвинуло на задний план мысли о Суан и лакее.
В неприметном дворике, без фонтана или галереи с колоннами, вдоль ограды выстроились ряды мужчин. Они смотрели на двух обнаженных по пояс бойцов, которые бились друг с другом учебными мечами. Рин и Букама. Хоть и учебный, но то был настоящий бой – она явственно слышала удары оружия по телу. Все удары доставались Букаме. Ей нужно будет держаться в стороне от этих двоих, и еще от Лана, если он тоже тут. Он нисколько не скрывал своих сомнений, и с него станется спросить о том, чего Морейн боялась услышать. Кто она, Морейн или Элис? Или того хуже: она – Айз Седай или прикинувшаяся ею дикарка? Об этом уже через день начнут судачить на улицах, слухи дойдут до ушей какой-нибудь сестры, а уж последний вопрос, о выдающем себя за Айз Седай дичке, заинтересует сестру, которая обязательно решит с этим разобраться. К счастью, вряд ли Морейн встретится во дворце с кем-то из этих трех бродячих солдат.
В просторной комнате, отделанной алыми и золотистыми панелями, Морейн радушно приветствовал принц Брис, крепкий зеленоглазый мужчина. Ей представили двух замужних сестер принца и их мужей, потом – сестру Этениелле с мужем; мужчины были облачены в шелковые одежды приглушенных тонов, а женщины носили яркие цветные наряды, расшитые по рукавам и по низу юбок, с поясом под самой грудью. Слуги в ливреях подали засахаренные фрукты и орехи. Морейн подумала, что у нее скоро заноет шея: самая низкорослая из женщин оказалась выше Суан, и Морейн приходилось высоко держать голову. Свои гордые шеи они – и мужчины, и женщины – немного склонили бы перед Айз Седай, но леди Морейн они считали себе ровней.
Беседа текла неспешно. Говорили то о музыке и о самых искусных музыкантах из придворных, то о трудностях путешествия, потом о том, можно ли доверять слухам о появлении способного направлять Силу мужчины, и о том, отчего так много ныне в мире появилось Айз Седай, – и Морейн обнаружила, что ей не так-то легко поддерживать непринужденно-остроумный разговор. Тяги к музыке она не испытывала, тем более ее не интересовали музыканты – в Кайриэне их нанимали, а назавтра о них забывали. Всем известно, что в дороге подстерегают трудности, когда не знаешь, ждет ли тебя вечером постель и приличная еда после двадцати-тридцати миль пути, да и то если стоит хорошая погода. Очевидно, кто-то из сестер намеревается проверить слухи о том мужчине, другие решили напомнить тронам и Домам об их обязательствах перед Башней, подзабытых было за Айильскую Войну. Напомнить как прилюдно, так и в приватной беседе. Если Айз Седай еще не прибыли в Айздайшарский дворец, то подобного визита нужно в скором времени ждать. Морейн старалась гнать от себя эту мысль, мешавшую вести беззаботную болтовню. И еще ей не давало покоя другое – причина, по которой столько сестер покинуло Башню. Мужчины как будто не заметили ее скованности, однако Морейн показалось, что женщины сочли ее если не тупоголовой, то наверняка скучной собеседницей.
При появлении детей Бриса Морейн испытала громадное облегчение. Раз их собираются ей представить, значит, она принята в число домочадцев и гостей принца, кроме того, это означало окончание аудиенции. Старший сын, наследник престола Антол, отправился на юг вместе с Этениелле, и за него осталась миленькая зеленоглазая девчушка двенадцати лет по имени Джарен. Она и представила сестру и четырех братьев, как и предписывал этикет, – по старшинству. Впрочем, по правде говоря, двое младших едва вышли из пеленок и их принесли няньки. Горя от нетерпения узнать, что же удалось разнюхать Суан, Морейн похвалила поведение детей, пожелала успехов в занятиях. Должно быть, они, как и взрослые, сочли ее туповатой. Вовсе неинтересной гостьей.
– И как, милорд Дайрик, вы заслужили эти синяки? – спросила она, краем уха вслушиваясь в неторопливый рассказ мальчугана. Пока...
– Миледи, отец сказал, что раз я не убился, то мне везет, как Лану, – сказал Дайрик, сбившись с формально-рассудительного тона на свойственный мальчику его лет. – Лан – это король Малкир и самый везучий человек в мире. И лучше всех мечом владеет. Не считая моего отца, конечно.
– Король Малкир? – удивленно заморгала Морейн.
Дайрик энергично закивал и принялся взахлеб рассказывать о подвигах Лана в Запустении, о Малкири, собравшихся в Айздайшарском дворце и готовых последовать за ним. Но отец знаком велел ему замолчать.
– Лан – король, если он того захочет, миледи, – заметил Брис. Очень странные слова, и прозвучали они тем более странно, что сказаны были тоном, полным сомнения. – Он нечасто покидает свои апартаменты – это обстоятельство, похоже, тоже волновало Бриса, – но вы с ним встретитесь, до того как... Миледи, что с вами? Вам плохо?
– Нет, ничего, – ответила ему Морейн. Она надеялась на встречу с Ланом Мандрагораном, готовилась к ней, планировала, но не здесь же! Внутри у нее все сжалось. – Прошу прощения, но, возможно, я и сама несколько дней проведу в своей комнате.
Разумеется, Брис не стал возражать, и все с сожалением заметили, что ее общества им будет не хватать, посочувствовали, что на ней так сказалась тяжесть путешествия. Впрочем, Морейн уловила, как одна из женщин проворчала об изнеженности южан.
В коридоре Морейн ожидала молодая светловолосая женщина в красно-зеленом платье, звали ее Элиза и ей поручили проводить гостью обратно в ее комнаты. Всякий раз, обращаясь к Морейн, Элиза склонялась в реверансе, но языком молола без умолку. Ей уже сказали о «слабости» Морейн, и каждые двадцать шагов она спрашивала, не желает ли Морейн присесть и передохнуть, не распорядится ли принести в ее апартаменты смоченные холодной водой полотенца, не нужны ли нагретые кирпичи под ноги, или нюхательные соли, или еще какое-нибудь верное средство от «головокружений». В конце концов, Морейн просто велела Элизе замолчать. Глупая девчонка надулась, но дальше по коридору шла молча.
Морейн нисколько не волновало, обиделась та или нет. Ей сейчас хотелось одного – чтобы Суан явилась с добрыми вестями. А лучше всего – держа на руках ребенка, родившегося на Драконовой горе, и ведя под руку его мать, уже снаряженную в путь. Но больше всего ей хотелось исчезнуть из дворцовых переходов, пока она не нарвалась на Лана Мандрагорана.
Обеспокоенная этими мыслями, Морейн следом за служанкой свернула за угол и нос к носу столкнулась с Мериан. Ее шаль с голубой бахромой свободно висела на плечах. Сопровождала Мериан сама шатайян, а позади сестры вился целый шлейф служанок. Одна несла красные перчатки для верховой езды, другая – подбитый мехом плащ Айз Седай, третья – ее темную бархатную шляпку. Вьюки и плетеные корзины, на которые хватило бы и по одному носильщику, тащили по двое слуг, другие держали большие охапки цветов. Айз Седай принимают с куда большим почетом, чем обыкновенную леди, сколь бы знатен ни был ее Дом.