– Мы сделали все, что намеревались, – горячился Грегорин. – Во имя милости Света, уж не собираетесь ли вы захватить сам город?
Захватить Эбу Дар? – подумал Ранд. Почему бы и нет? Такого удара уж точно никто не ждет. Можно захватить врасплох и Шончан, и всех прочих.
– Временами бывает разумным развивать наступление, – проворчал Башир. – А временами – вернуться домой и спокойно пользоваться плодами победы. Сейчас как раз такой случай. Я за возвращение.
Я бы не возражал против твоего присутствия в моей голове, произнес Льюс Тэрин так, что его голос звучал почти здраво. Не будь ты столь явным безумцем.
Эбу Дар. Рука Ранда сжала Драконов Скипетр, и Льюс Тэрин рассмеялся.
Примерно в дюжине лиг к востоку от Эбу Дар вынырнувший из скрывавших восходящее солнце облаков ракен пошел на снижение. За прошедшие дни пастбище, отмеченное яркими вымпелами на высоких шестах как поле летунов, оказалось истоптанным и перепаханным. Едва когти летающих ящеров касались земли, вся их грация пропадала бесследно: они неуклюже ковыляли по бурой траве, раскинув широкие, до тридцати шагов в размахе кожистые крылья, словно им не терпелось снова взмыть в небо. Ракены, ковыляющие по полю, равно как и скорчившиеся в их седлах летуны, являли собой не слишком приглядное зрелище, совсем не то, что представало взору, когда они парили под облаками. Приземлившиеся летуны не вылезали из седел: один из них передавал донесение старшему из наземных служителей, а другой, в то же самое время, принимал очередной приказ от командира летунов, слишком важного, чтобы самому браться за поводья без особой на то надобности. Еще один человек из наземной службы кормил ракена из корзины, тот разом проглатывал по две горсти сморщенных фруктов. Почти сразу же ящер разворачивался и вразвалку направлялся в хвост очереди из четырех или пяти ему подобных, дожидавшихся на краю луга возможности для разбега и взлета.
Гонцы, с трудом пробиравшиеся между частями пехоты и кавалерии, доставляли донесения в огромный, осененный красным знаменем шатер командующего. Большая часть войска состояла из хвастливых тарабонских копейщиков и выстроившихся ровными квадратами пикинеров из Амадиции, чьи кирасы были раскрашены горизонтальными полосами, по цветам полков. Легкие конники из Алтары, сбившись в беспорядочные кучки, гарцевали на своих скакунах, гордясь отличавшими их от прочих перекрещивающимися на груди алыми лентами, не зная, что таковые обозначают принадлежность к иррегулярным, а стало быть, не слишком надежным формированиям. Но здесь присутствовали и носящие прославленные имена полки подлинных Шончан, выходцев из всех уголков Империи: светлоглазых из Алквама, медово-коричневых уроженцев Н’Кона и черных, как уголь, людей с Ховила и Даленшара. Были и морат’тормы, на своих покрытых бронзовой чешуей животных, при виде которых лошади начинали испуганно вздрагивать. Были даже несколько морат’гролмов, ездивших на приземистых, клюворылых чудовищах. Но с одной из постоянных составляющих армии Шончан дело обстояло хуже. Все сул’дам и дамани оставались в своих палатках. Что не могло не беспокоить Капитан-Генерала Кеннара Мираджа.
Со своего сиденья на высоком помосте он ясно видел стол, устланный картами, на которых стояли флажки, обозначающие воинские формирования. Вокруг суетились подлейтенанты с донесениями. Раздобыть в этой стране точные карты не представлялось возможным, но из всех вроде удалось составить более или менее удовлетворительную, развернутую сейчас в центре стола. Удовлетворительную, но тревожную, ибо она указывала на беззащитность растянутых вдоль границы аванпостов. Слишком много черных кружков было разбросано по восточному побережью и у подножия хребта Венир. Красные клинья, обращенные острым концом от Эбу Дар, обозначали части на марше, но они все сосредоточивались на западе. И среди черных кружков вразбивку красовалось семнадцать белых – вражеские отряды. На глазах генерала молодой офицер в коричнево-черном мундире морат’торма осторожно поместил на карту восемнадцатый. Конечно, нельзя не учитывать того, что один и тот же отряд был замечен разными разведчиками дважды, но, с другой стороны, расстояние между частями противника было слишком велико для подобной ошибки.
Вдоль стен шатра писцы в простых коричневых мундирах, различавшиеся лишь знаками ранга на широких воротниках, с перьями в руках дожидались приказов, чтобы немедля их размножить и разослать. Но все необходимые приказы Мирадж уже отдал. На него надвигались около девяноста тысяч вражеских солдат, примерно вдвое больше, чем мог выставить он, даже с учетом местных ополченцев. Слишком много – в такое трудно поверить, но Мирадж знал, что разведчики не лгут. Лгунам перерезают глотки собственные товарищи. Бесчисленные враги выскакивали будто из-под земли, словно черви-охотники из Сен Т’джоре. По крайней мере, они не могли угрожать Эбу Дар – для того им пришлось бы одолеть сотню миль, причем через горы. А отрядам, обозначенным белыми кружками на самом востоке, и целых две сотни. И, разумеется, вражеский военачальник вряд ли собирался вводить в бой разрозненные части одну за другой. А для того, чтобы собрать их в кулак, требовалось время; значит, сейчас время работает на Мираджа.
Внезапно полог шатра раздвинулся, и внутрь величественно ступила Верховная Леди Сюрот. Горделивый гребень ее черных волос ниспадал на спину; несмотря на размокшую землю, ни одно пятнышко не коснулось белого, собранного в складки платья и богато расшитой накидки. Мирадж полагал, что Сюрот находится в Эбу Дар; должно быть, она прилетела на то’ракене. Двое воинов из Стражи Последнего Часа держали полог, снаружи виднелись и другие. Эти облаченные в красное и зеленое солдаты с каменными лицами являли собой воплощение власти Императрицы, да живет она вечно, и не замечать их не позволяли себе даже Высокородные. Однако Сюрот проплыла мимо, словно они были такими же слугами, как и великолепно сложенная да’ковале в почти прозрачном одеянии, с заплетенными во множество косичек волосами медового цвета. Она, почтительно поотстав на пару шагов, несла золоченый письменный прибор. Сразу же за Сюрот шла Алвин, облаченная в зеленое платье. Левая половина головы Глашатая Высокородной была обрита, светло-каштановые волосы справа заплетены в косу. Уже сходя с помоста, Мирадж с удивлением отметил, что вторая да’ковале, низкорослая, стройная темноволосая женщина в просвечивающей тунике – дамани! Обращение дамани в собственность могло удивить и само по себе, но здесь имела место еще большая странность: на ай’даме ее вела не кто иная, как Алвин.
Не позволяя себе выказать удивления, Мирадж преклонил колено и произнес:
– Да осияет Свет Верховную Леди Сюрот!
Все присутствующие распростерлись ниц, обратя очи долу. Мирадж являлся Высокородным, хоть и не столь значительного ранга, как Сюрот. Он мог позволить себе покрыть лаком ногти лишь на мизинцах, но никак не выбрить волосы на голове. И ему не пристало проявлять недоумение, коль скоро Верховная Леди сочла возможным разрешить женщине, возвышенной до сана со’джин, оставаться сул’дам. Странные времена и странная земля. Земля, где Возродился Дракон и марат’дамани разгуливают на свободе, имея возможность сеять смерть и разрушение.