Алтейма кивнула:
— Как раз перед тем, как я оставила Тир. И он ушел вместе с ними.
— С ними! — воскликнула Моргейз. — Я боялась, он сейчас в Кайриэне…
— У тебя гостья, Моргейз? Следовало бы известить меня, я должен поприветствовать ее.
В комнату вошел крупный, рослый мужчина; шитый золотом красный шелковый кафтан подчеркивал массивные плечи и широкую грудь. Алтейме незачем было видеть сияющее лицо Моргейз, чтобы понять: это и есть тот самый лорд Гейбрил. Об этом сказала уверенность, с которой он перебил королеву. Гейбрил поднял палец, и женщина в ливрее присела в реверансе и быстро вышла. И он не спросил у Моргейз разрешения отпустить ее слуг. Он был загадочно красив, просто неправдоподобно, и его красоту еще больше подчеркивали белые пряди на висках.
Согнав с лица всякое выражение, Алтейма нацепила минимально приветливую улыбку — в самый раз для престарелого дядюшки, не имеющего никакой власти, без всякого богатства и влияния. Пусть этот Гейбрил ослепителен, но, даже не принадлежи он Моргейз, он не тот мужчина, которым Алтейма попыталась бы манипулировать. Если только не останется иного выхода. От Гейбрила исходили волны могущества и силы и, наверное, даже большие, чем от Моргейз.
Гейбрил остановился возле Моргейз и привычным движением положил ладонь на ее обнаженное плечо. Она подвинулась, склонила голову, коснулась щекой его руки, но Гейбрил не сводил глаз с Алтеймы. Ей было не привыкать к взглядам мужчин, но эти глаза заставили ее встревожиться — слишком они были проницательны и видели многое, заглядывали глубоко, в самые сокровенные мысли.
— Вы приехали из Тира? — От звука его глубокого голоса у Алтеймы мурашки побежали по спине; кожу обдало холодом, будто Благородную Леди окунули в ледяной, пробирающий до костей ручей. Но, как ни странно, через миг ее тревога растаяла.
Ответила Гейбрилу Моргейз. Алтейма же под его внимательным взором будто языка лишилась.
— Гейбрил, это Благородная Леди Алтейма. Она мне о Возрожденном Драконе рассказывала. Алтейма была в Тирской Твердыне, когда та пала. Гейбрил, там в самом деле были айильцы…
Чуть сжав пальцы, он прервал ее. Гнев вспыхнул на лице Моргейз, но тут же исчез, сменившись адресованной Гейбрилу лучезарной улыбкой.
Взор Гейбрила, пронзающий Алтейму, вновь окатил ее дрожью, и на этот раз она глубоко вздохнула.
— Должно быть, долгая беседа утомила тебя, Моргейз, — произнес он, не отрывая взгляда от Алтеймы. — Ты очень устала. Ступай в свою спальню и поспи. Ступай. Отдохни, я потом тебя разбужу.
Моргейз тут же встала, продолжая преданно улыбаться Гейбрилу. Взгляд ее будто заволокло легкой дымкой.
— Да, я устала, Гейбрил. Пойду вздремну.
Она плавной походкой вышла из комнаты, не взглянув на Алтейму, но внимание той было приковано к Гейбрилу. Сердце ее билось все быстрее; дыхание участилось. Он несомненно самый красивый мужчина, которого она видела. Сильнее всех, внушительнее всех… Он — самый могущественный, самый величественный. Все «самое-самое» водопадом обрушилось в ее разум.
На уход Моргейз Гейбрил обратил не больше внимания, чем Алтейма. Он уселся на стул, на котором сидела королева, откинулся на спинку, вытянул ноги в высоких сапогах.
— Расскажи-ка мне, Алтейма, зачем ты явилась в Кэймлин. — Вновь ее пробрал озноб. — Абсолютную правду, но коротко. Если я захочу, детали изложишь потом.
Она не колебалась.
— Я пыталась отравить мужа и вынуждена была бежать, пока Тедозиан и эта шлюха Истанда не успели в отместку убить меня или чего похуже учинить. Ранд ал'Тор не мешал их намерениям, видимо, в назидание. — Рассказывая, она ежилась от страха. Не потому, что это было правдой, которую она скрывала. А потому, что обнаружила: больше всего на свете ей хочется ублажить Гейбрила и она страшится, что он прогонит ее прочь. Но ему нужна правда. — Кэймлин я выбрала по той причине, что не переношу Иллиан. Пусть для меня Андор немногим лучше Иллиана, но ведь Кайриэн чуть ли не в руинах. В Кэймлине же я могу найти мужа побогаче или того, который, если понадобится, станет моим покровителем, А потом я смогу использовать его власть и влияние.
Взмахом руки Гейбрил остановил ее и усмехнулся:
— Порочная кошечка, но премиленькая. Вероятно, настолько хорошенькая, чтобы оставить ее при себе. Только сточить клыки и затупить коготки. Внезапно лицо его стало еще внимательнее. — Расскажи мне, что тебе известно о Ранде ал'Торе. Особенно о его друзьях, если они у него есть. О его спутниках, союзниках.
Алтейма говорила и говорила, пока у нее не пересохло в горле и она не охрипла. Лишь когда Гейбрил велел ей, она подняла кубок и отпила вина. Потом вновь стала рассказывать. Она сумеет понравиться ему. Сумеет угодить ему.
Она ублажит его так, как Моргейз и думать не смеет.
* * *
Горничные, прибиравшие в опочивальне, поспешно присели в реверансе, удивленные появлением Моргейз в неурочный утренний час. Она жестом отослала их и, не снимая платья, забралась на кровать. Некоторое время Моргейз лежала, разглядывая позолоченную резьбу на кроватных столбиках. Там не было львов Андора, только розы. Из-за Андорской Короны Роз, но цветы нравились ей больше львов.
Хватит упрямиться, пожурила себя Моргейз и задумалась — с какой стати этот упрек? Она сказала Гейбрилу, что устала и… Или это он ей сказал? Быть того не может. Она — королева Андора, и ни один мужчина не смеет ей указывать. Гарет. Почему она сейчас подумала о Гарете Брине? Уж он-то точно никогда не указывал ей, что делать. Капитан-Генерал гвардии королевы повинуется королеве, а никак не наоборот. Но он, бывало, и упрямился, стоял на своем — не сдвинешь, пока она не передумает. Почему я о нем думаю? Мне хочется, чтобы он был тут. Что за нелепость. Ведь она сама отослала его — за то, что он возражал ей. Против чего он возражал, казалось сейчас не совсем ясным, но это и неважно. Он ей перечил. Чувства, которые она испытывала к Брину, Моргейз припоминала смутно, словно годы миновали с той поры, как он уехал. Но ведь он был рядом с ней совсем недавно. Какие там несколько лет! Хватит упрямиться!
Глаза Моргейз закрылись, и она провалилась в сон. Она заснула, и ей снился бесконечный сон — она убегает от чего-то ей невидимого.
Опершись поднятыми руками об оконную раму, Ранд ал'Тор выглянул из высокого окна, рассматривая раскинувшийся внизу город Руидин. Стекла в окне, если они когда и были, не сохранились. Вытянувшиеся тени круто клонились к востоку. В комнате тихо играла бардовская арфа. Пот, едва выступив на лице, тотчас испарялся; красная шелковая куртка, влажная между лопаток, была расстегнута в тщетной попытке ослабить духоту, а рубашка расшнурована до середины груди. Ночь в Айильской Пустыне могла быть морозно-холодной, но днем от слабого ветерка не стоило ждать даже легкой свежести.
С рук, широко расставленных в стороны и лежащих на гладком камне оконной рамы, спали рукава куртки, открыв взорам предплечья Ранда — вокруг них обвились необычные создания. Два змеевидных, золотогривых существа с горящими, точно солнце, глазами, сияли ало-золотой чешуей, на каждой лапе поблескивало по пять золотых когтей. Чудища эти не были татуировкой, они стали частью его кожи. Блестя драгоценным металлом и самоцветами, в свете клонящегося к закату дня они казались живыми.