– Надеюсь, так и будет, – задумчиво ответил Ранд. Как плуг рыхлит землю, разрушая ее и все живое в ней, так будут разрушены человеческие жизни, и все, что было, истребит огонь его глаз. Трубный глас войны последует за ним по пятам, и вороны слетятся на звук его голоса, и он наденет корону мечей. Пророчества о Драконе позволяли надеяться лишь на одно – победу над Темным. И то не наверняка – существовала лишь возможность этого. Пророчества Руидина, Айильские Пророчества говорили, что он уничтожит Айил, которые были рядом с ним. Из-за него откровение, которое не всякий выдержит, обрушилось на кланы, и древние обычаи были отринуты. Даже и без Айз Седай неудивительно, что некоторые вожди кланов сомневались, правильно ли они поступили, присоединившись к Ранду ал’Тору, не важно, есть у него на предплечьях драконы или нет. – Надеюсь, так и будет.
– Да найдешь ты всегда воду и прохладу, Ранд ал’Тор, – сказал Индириан.
Когда они ушли, Ранд продолжал сидеть, хмуро уставившись в чашку и не находя ответов в темном чае. Наконец он поставил ее рядом с подносом и опустил вниз рукава. Глаза Мераны были прикованы к нему, будто она надеялась, что таким образом ей удастся проникнуть в его мысли. Чувствовалось также, что ей хочется выйти из своего угла. Ранд велел Меране оставаться там, чтобы она не слышала разговора. Конечно, она не понимала, почему ей нельзя выйти сейчас, когда вожди кланов ушли. Выйти и постараться все-таки понять, что тут произошло.
– Как по-вашему, они считают, что я пляшу под дудку Айз Седай? – спросил он Аша’манов.
Юный Наришма вздрогнул. По правде говоря, он немногим старше Ранда, а выглядел еще на пять-шесть лет моложе. Он взглянул на Мерану, будто она могла подсказать ответ, и смущенно повел плечами:
– Я... не знаю, милорд Дракон.
Дашива заморгал и перестал бормотать что-то себе под нос. Наклонив голову, точно птица, он искоса посмотрел на Ранда:
– Имеет ли это значение, если они вам повинуются?
– Имеет, – ответил Ранд.
Дашива пожал плечами, Наришма просто смотрел, задумчиво и хмуро; ни тот ни другой, казалось, ничего не понимали, и все же до Наришмы, похоже, что-то доходило, хотя бы частично.
На каменном полу позади трона были в беспорядке разбросаны карты, скатанные, сложенные или развернутые так, как их оставил Ранд. Он отодвинул некоторые носком сапога. Нелегкая задача – жонглировать сразу столькими шариками. Кайриэн на севере, горы под названием Кинжал Убийцы Родичей и область вокруг столицы. Иллиан и Равнина Маредо до Фар Мэддинга. Остров Тар Валон и окружающие его городки и деревни. Гэалдан и часть Амадиции.
Цветные пятна замелькали у него в голове. Льюс Тэрин застонал и засмеялся в отдалении, еле слышный голос безумца забормотал что-то об уничтожении Аша’манов и Отрекшихся. О самоубийстве. Аланна перестала плакать, ее тоска пошла на убыль, сменившись прозрачной дымкой гнева. Ранд запустил руки в волосы, крепко сжал виски. Каково это – остаться наедине только со своими мыслями? Он не мог вспомнить.
Высокая дверь распахнулась, впустив одну из Дев, стоявших в коридоре на страже. Риаллин, с яркими золотисто-рыжими волосами, ухмыляющаяся по любому поводу и довольно пухленькая. Для Девы, во всяком случае.
– Берелейн сур Пейндраг и Анноура Ларизен хотят видеть Кар’а’карна, – доложила она. Ее голос звучал тепло, почти дружески, когда она произносила первое имя, и холодно, невыразительно при втором, что не мешало ей все время ухмыляться.
Ранд вздохнул и открыл было рот, чтобы позволить им войти, но Берелейн не дождалась разрешения. Она стремительно ворвалась, сопровождаемая Анноурой, которая выглядела более спокойной. Айз Седай слегка испугалась при виде Дашивы и Наришмы и с любопытством взглянула на стоящую в углу Мерану. Берелейн среагировала совсем иначе.
– Что это означает, милорд Дракон? – требовательно спросила она, размахивая письмом, которое Ранд отослал ей этим утром. Она остановилась прямо перед ним, потрясая бумагой. – Почему я должна вернуться в Майен? Я достаточно хорошо правлю здесь от вашего имени, и вы это знаете. Я не смогла помешать Колавир провозгласить себя королевой, но по крайней мере не допустила, чтобы она изменила установленные вами законы. Почему понадобилось отсылать меня сейчас? И почему я узнаю об этом из письма? Почему вы не сказали мне прямо в лицо? В благодарность за все, что я сделала, меня увольняют, точно какого-нибудь сборщика налогов, – известив письмом.
Даже в ярости Первая Майена оставалась одной из самых красивых женщин, которых Ранд когда-либо знал. Черные волосы блестящими волнами рассыпались по плечам, обрамляя лицо яркой, ослепительной красоты. В темных глазах без труда утонул бы любой мужчина. Сегодня Берелейн была в платье из мерцающего серебряного шелка, тонком и облегающем, несомненно более подходящем для того, чтобы принимать наедине любовника. Будь вырез еще чуть-чуть пониже, платье вообще нельзя было бы носить на людях. Ранд сомневался, что Берелейн поступила правильно, надев его сейчас. Он говорил себе, когда писал письмо, что отослать Первую Майена необходимо – у него слишком много дел и нет времени спорить с ней. Правда же состояла в том, что ему доставляло слишком большое удовольствие смотреть на нее; что-то подсказывало ему, что это... не то чтобы плохо, но...
Едва она появилась, Льюс Тэрин многозначительно забормотал что-то мурлыкающим голосом, как всегда, когда он восхищался женщиной. Внезапно Ранд осознал, что теребит мочку уха, и это потрясло его. Подсознательно он понимал, что этот совершенно машинальный жест сродни восхищенному мурлыканию Льюса Тэрина. Он отдернул руку, борясь с желанием снова потянуться к уху.
Чтоб ты сгорел, это мое тело, мысленно почти прорычал он. Мое! Льюс Тэрин удивленно – и смущенно – смолк; не издав ни звука, давно умерший человек исчез, сбежал обратно в глубины сознания Ранда.
Молчание Ранда возымело действие. Берелейн опустила письмо, ее гнев улегся. Немного. Не сводя с Ранда взгляда, она глубоко вздохнула, щеки у нее вспыхнули.
– Милорд Дракон...
– Ты знаешь почему, – отрезал Ранд. Смотреть ей в глаза было нелегко. Странно, но ему захотелось, чтобы здесь находилась Мин. Очень странно. Ее видения сейчас не помогли бы. – Когда ты сегодня утром возвращалась с корабля Морского Народа, на причале тебя поджидал какой-то тип с ножом.
Берелейн презрительно вскинула голову:
– Он подошел ко мне не ближе чем на три шага. Со мной была дюжина крылатых гвардейцев и Лорд-Капитан Галленне. – Нурелль командовал крылатыми гвардейцами, которых он привел к Колодцам Дюмай, но в целом их возглавлял Галленне. В городе в распоряжении Берелейн их было восемьсот человек, не считая тех, кто вернулся с Нуреллем. – Вы думаете, что я испугаюсь какого-то жалкого вора?
– Не притворяйся глупее, чем ты есть, – проворчал он. – Какой вор полез бы к тебе, когда вокруг дюжина солдат? – Теперь щеки у Берелейн полыхали; она отлично все понимала. Ранд не дал ей возможности заговорить снова, или начать объясняться, или сделать еще какую-то глупость. – Добрэйн сообщил мне, что по дворцу уже ходят слухи, будто ты предала Колавир. Те, кто ее поддерживал, конечно, не скажут этого мне, зная мое к ней отношение, но охотно оплатят нож, который нанесет тебе удар. – И Фэйли туда же, судя по словам Добрэйна; еще одна забота на его голову. – Но у них не будет такой возможности, потому что ты вернешься в Майен. Добрэйн займет твое место здесь, до тех пор пока Илэйн не получит Солнечный Трон.