Глядя на то место, где была дыра, он снова надавил большим пальцем на красное пятно. Он знал, что это бесполезно, но... Дарин, его старший сын, принадлежал к Каменным Псам и находился в тыловом охранении. Они должны были пройти сквозь дыру последними. Сарейле, его старшая дочь, тоже осталась с одним из Каменных Псов, ради которого собиралась в ближайшее время отказаться от копья.
Его глаза встретились с глазами Диреле, такими же зелеными и прекрасными, как в тот день, когда она много лет назад положила венок к его ногам. Тогда Маерик прочел в них угрозу перерезать ему горло, если он не поднимет венок.
– Мы можем подождать, – мягко сказал он. Мокроземец упоминал о трех днях, но может, он ошибался. Маерик большим пальцем снова надавил на красное пятно. Диреле спокойно кивнула. Он надеялся, что им не придется плакать на плече друг у друга, когда они останутся одни.
Девы, вздымая тучи песка, устремились вниз по склону, опуская вуали и с трудом переводя дыхание.
– Маерик! – закричала Найзе, не дождавшись, пока он скажет, что видит ее. – Копья на востоке, всего в нескольких милях, они бегут прямо на нас. Думаю, это Рийн. По меньшей мере семь или восемь тысяч.
Алгай’д’сисвай со всех сторон бежали к нему. Молодой Орлиный Брат, Кайрдин, заскользил, пытаясь остановиться, и тоже заговорил, едва Маерик сказал, что видит его.
– Я вижу тебя, Маерик. Копья не дальше, чем в пяти милях к северу. И мокроземцы на конях. Может, по десять тысяч тех и других. Вряд ли кто из нас появился на гребне, но некоторые копья повернули в нашу сторону.
Маерик знал, что услышит, еще до того, как Лерад, седовласый Ищущий Воду, открыл рот:
– Копья идут через холм в трех или четырех милях к югу. Восемь тысяч или больше. Некоторые из них заметили одного из парней. – Лерад никогда не тратил лишних слов, поэтому он не назвал имени; к тому же, с его точки зрения все, кто не имел седых волос, были парнями.
Времени для лишних слов не осталось, Маерик тоже понимал это.
– Хамал! – закричал он. Сейчас не время проявлять вежливость по отношению к кузнецу.
Этот могучий детина уже сообразил, что творится неладное. Он карабкался вверх по склону с такой скоростью, с какой не двигался, наверно, ни разу с тех пор, как взял в руки молот.
Маерик отдал ему каменный кубик.
– Нажми на красное пятно и не отпускай руку, неважно, что творится вокруг, неважно, сколько пройдет времени, прежде чем дыра откроется снова. Для всех вас это единственный способ вырваться отсюда. – Хамал кивнул, но Маерик не стал дожидаться ответа. Хамал все понимал. Маерик дотронулся до щеки Диреле, не заботясь о том, сколько людей их видят. – Прохлада моего сердца, приготовься надеть белое. – Ее рука потянулась к рукояти висящего у пояса ножа, она была Девой, когда сплела свой венок, но он решительно покачал головой: – Ты должна жить, жена и хозяйка крова, чтобы сохранить то, что уцелеет.
Кивнув, она провела пальцами по его щеке. Маерик изумился – она всегда была очень сдержана на людях.
Подняв вуаль, Маерик вскинул копье высоко над головой.
– Мошейн! – взревел он. – Мы танцуем!
Они устремились за ним вверх по склону, мужчины и Девы, около тысячи воинов, считая Безродных. Может, они заслуживают того, чтобы считаться полноправными членами септа. Вверх по склону и на запад – это самый короткий путь. Может, удастся выиграть время, хотя в глубине души Маерик не верил в это. Интересно, знала ли Севанна, с чем они тут столкнутся? Да, мир очень изменился с тех пор, как явился Ранд ал’Тор. Хотя кое-что осталось неизменным. Рассмеявшись, Маерик запел:
Омойте копья – когда солнце восходит.
Омойте копья – когда солнце садится.
Омойте копья – кто страшится смерти?
Омойте копья – мне такой неведом!
Так, распевая, Мошейн Шайдо мчались вперед, чтобы станцевать со смертью.
Нахмурившись, Грендаль наблюдала, как проход закрылся за последним Джумей Шайдо и множеством Хранительниц Мудрости. Во всех остальных случаях Саммаэль просто сплетал и закреплял паутину так, чтобы она со временем распалась сама. Здесь он явно действовал иначе. Она допускала, что сейчас он удерживал ее до последнего; иначе то, что проход закрылся сразу за последними людьми в коричнево-серой одежде, было бы слишком неправдоподобно. Смеясь, Саммаэль отшвырнул мешок, в котором все еще лежало несколько этих бесполезных камней. Собственный пустой мешок она выбросила давно. Солнце садилось за горами на западе, виднелась только половина пылающего красного шара.
– Когда-нибудь, – сухо сказала Грендаль, – ты сам себя перехитришь. Зачем тебе понадобились все эти перемещатели, Саммаэль? А если бы кто-нибудь из них понял?
– Никто же не понял, – только и сказал он, потирая ладони и глядя на то место, где был проход. Или на что-то за ним. Он все еще удерживал Маску Зеркал, созданная иллюзия увеличивала его рост. Свою Грендаль сбросила, как только закрылся проход.
– Ну, как бы то ни было, тебе удалось нагнать на них страху. – Вокруг было сколько угодно доказательств этого: несколько низких палаток, которые так и остались стоять, одеяла, кухонные котлы, тряпичная кукла и куча всяких отбросов валялись, где брошены. – Куда ты отправил их? Туда, где их встретит армия ал’Тора, надо думать?
– Что-то в этом роде, – рассеянно ответил он. – Достаточно близко к нему. – Внезапно Саммаэль отвел взгляд от горизонта, его маскировка тоже исчезла. Шрам, пересекавший лицо, выглядел сейчас синевато-багровым. – Достаточно близко, чтобы они заставили его поволноваться, особенно с этими их Хранительницами Мудрости, способными направлять, но не настолько близко, чтобы заподозрили меня. Остальные разбросаны от Иллиана до Гэалдана. А что до вопросов как и почему... Может, это дело рук ал’Тора, мало ли какие у него на то причины. Ведь будь это моя работа, я бы не стал так разбрасываться? – Саммаэль опять засмеялся, явно восхищенный своей находчивостью.
Грендаль принялась поправлять платье, пытаясь скрыть дрожь. Глупейший способ справиться с волнением, не раз говорила она себе, но неизбежно прибегала к нему. В высшей степени глупо, к тому же она перестаралась, и корсаж съехал в сторону, и все равно дрожь не унялась. Саммаэль не знал, что Севанна взяла с собой всех женщин Шайдо, способных направлять. Может, сейчас самое время покинуть его? Если она отдастся на милость Демандреда...
Будто прочтя ее мысли, Саммаэль сказал:
– Видишь мой пояс, Грендаль? Ты связана со мной так же прочно, как он. – Открылся проход, за ним виднелись его личные апартаменты в Иллиане. – Истина как таковая больше не имеет значения, если она вообще когда-нибудь была важна. Ты возвысишься или падешь со мной. Великий Повелитель вознаграждает успех, и его совершенно не волнует, как он достигнут.
– Как скажешь, – ответила она. Милость Демандреда. Разве она существует? И Семираг... – Я возвышусь или паду с тобой. – Вообще-то тут есть над чем подумать. Великий Повелитель вознаграждает успех, но, если Саммаэль падет, это вовсе не означает, что и ее ждет та же участь. Она открыла проход в свой дворец в Арад Домане, в длинную комнату с колоннами, и увидела, как резвятся в бассейне ее любимцы. – Но вдруг ал’Тор сам разыщет тебя? Что тогда?