Одолеваемый невеселыми мыслями, он поднялся на ноги и снова натянул свой кафтан. Ему еще предстояла встреча с кайриэнскими вельможами, а значит, и с лордами из Тира — они встанут на дыбы, если он уделит кайриэнцам хоть на минуту больше времени, нежели им. Хранительницы Мудрости наверняка тоже потребуют встречи, так же как Тимолан и другие вожди кланов, которых он еще не успел повидать. И чего ради его понесло сюда из Кэймлина? Ну да ладно, поболтал с Геридом, и то хорошо. Правда, ни на один вопрос так и не удалось получить ответа, но не это главное. Приятно было побеседовать с человеком, способным забыть, что он, Ранд, Возрожденный Дракон. К тому же он, хоть и на время, сумел отделаться от таскавшейся за ним повсюду многочисленной айильской стражи — опыт, заслуживающий того, чтобы взять его на вооружение.
— На худой конец, ты не показал ей, насколько устал, — сказал Ранд, бросив взгляд на свое отражение в зеркале.
Никогда не позволяй им увидеть себя ослабевшим, наставляла Морейн. Сколь ни прискорбно, он уже начинал думать об Эгвейн как об одной из них.
Сидя на корточках в саду под окнами Ранда ал'Тора, Сулин делала вид, будто забавляется игрой в тычки. Она как раз метнула в землю маленький ножичек, когда из окошка послышался крик горной совы, заставивший Деву мигом вскочить на ноги. Она выругалась и, подхватив нож, заткнула его за пояс. Поданный сигнал говорил: Ранд ал'Тор снова покинул свои покои. Будь с ней Энайла или Сомара, она бы послала их за ним. Незаметно. Сулин старалась ограждать Ранда от всякой чепухи, словно он был ее первым братом.
Подбежав к ближайшему выходу, она подозвала еще трех Дев — во дворе с ней не было ни одной, — и они принялись рыскать по коридорам, делая вид, будто просто прогуливаются. Кар'а'карн может поступать, как ему заблагорассудится, но с единственным сыном Девы, вернувшимся к ним, не должно случиться ничего дурного.
Ранд надеялся, что хотя бы в эту ночь ему удастся выспаться как следует. На то был резон — устал он настолько, что почти забыл о неизбывном прикосновении Аланны, и, что, пожалуй, еще важнее, Авиенда осталась на ночь в палатках Хранительниц Мудрости. А коли осталась, стало быть, хоть нынче не будет раздеваться ко сну в его присутствии, а потом еще и дышать рядышком целую ночь. Но другое — другое! — заставляло его потеть и маяться во сне. Сны, сами сны. Он всегда ограждал их, дабы не допустить туда Отрекшихся или Хранительниц Мудрости, но то, что представало перед ним сейчас, находилось внутри его самого. Внутри, а не снаружи. А уж что было внутри… В небе парили огромные крылья, парили сами по себе, безо всяких птиц, да эдаких птиц и быть не могло. И парили они над немыслимо прекрасными городами с невероятно, потрясающе высокими зданиями, сверкавшими в солнечных лучах. По улицам скользили странные экипажи: одни походили на жуков, другие же — больше всего на сплющенные дождевые капли. Все это ему доводилось видеть и раньше; тогда, в Руидине, внутри гигантского тер'ангриала, где он был отмечен знаками Дракона, он уже лицезрел нечто подобное и знал, что это образы Эпохи Легенд, только вот выглядели они нынче как-то… И цвета, и очертания казались не теми. Искаженными, словно исковерканными. А потом… гигантский стрелокрыл надломился в воздухе; один, другой, третий — они устремились вниз, унося к гибели сотни и сотни людей. Величественные здания рассыпались, словно песчаные замки, города вспыхивали, как факелы, сама земля вздымалась, подобно штормовому морю. И время от времени перед его взором вставал облик прекрасной златовласой женщины. Какой-то частью своего «я» он знал ее и с ужасом видел, как любовь в ее взоре сменяется страхом и отчаянием. Частью своего «я» он неистово стремился спасти ее, уберечь от Темного и ото всякого зла, какое мог причинить ей сам. Он словно превратился во множество личностей, сознание его разбилось на сверкающие осколки. Сверкавшие, истошно вопившие.
Он пробудился в кромешной тьме, в холодном поту. Его колотило.
Виденные им сны были снами Льюса Тэрина. Прежде такого не случалось, чего-чего, а чужих снов Ранд не видывал. Проснувшись, он лежал навзничь, уставясь в никуда, страшась закрыть глаза и продолжая держаться за саидин, будто Сила могла помочь ему совладать с мертвецом. Но Льюс Тэрин хранил молчание.
Когда наконец забрезжил рассвет, в комнату неслышно проскользнул гай'шайн с прикрытым тканью серебряным подносом. Приметив, что Ранд не спит, он молча поклонился и так же бесшумно вышел. Будучи наполненным Силой, Ранд чувствовал запах вина с пряностями, теплого хлеба, масла, меда и горячей каши, которую айильцы непременно едят по утрам, чувствовал так, словно приник носом к подносу. Отпустив Истинный Источник, он оделся и опоясался мечом, но к прикрывавшей поднос ткани так и не прикоснулся. Аппетита у него не было. Держа Драконов скипетр на локтевом сгибе, Ранд открыл дверь и ступил за порог своих покоев.
В широком коридоре его дожидались Девы во главе с Сулин и Уриен с его Красными Щитами, но не они одни. Коридор был забит людьми, толпившимися за спинами айильской стражи, а кое-кто находился и внутри кольца охраны. Авиенда, а также целая делегация Хранительниц Мудрости — Эмис, Бэйр, Мелэйн, конечно же, Сорилея, Челин из Дымного Ручья, из Миагома, с проблесками седины в темно-рыжих волосах, и Эдарра из Недер Шианде, выглядевшая немногим старше самого Ранда, хотя и успела уже приобрести непоколебимо спокойный взгляд и горделивую, под стать остальным осанку. С ними была и Берелейн, а вот Руарк отсутствовал, как, впрочем, и другие вожди кланов. Но ежели нет вождей, то зачем сюда заявились Хранительницы? И Берелейн? Зеленый с белым наряд Первенствующей подчеркивал красоту ее более чем привлекательной груди.
За спинами айильцев стояли кайриэнцы, лорды и леди. Колавир была на удивление хороша для своих лет. Голову ее украшала искусно сооруженная из темных кудрей башенка, а платье — множество горизонтальных цветных разрезов, начинавшихся от высокого, шитого золотом ворота. Разрезов было гораздо больше, чем у любого из присутствующих. Тут же был и Добрэйн, крепкий, плотный мужчина в вытертом стальными латами кафтане, с выбритой на солдатский манер головой, и прямой, словно клинок, Марингил. Этот головы не брил, и его седые волосы ниспадали на плечи. Темный шелковый кафтан Марингила, имевший цветных полос не меньше, чем у Добрэйна, в самый раз подходил для придворного бала. Позади сгрудились мужчины и женщины помоложе
— мало у кого имелся хотя бы один разрез ниже пояса.
— Да пребудет Благодать с Лордом Драконом! — восклицали они, приседая и кланяясь. — Лицезреть Лорда Дракона — великая честь для нас.
Тут же собрались и Тайренцы, все сплошь Благородные Лорды и Леди в островерхих бархатных шляпах и атласных камзолах с пышными рукавами и брыжами.
— Да осияет Свет Лорда Дракона! — приветствовали они Ранда.
Впереди, разумеется, стоял Мейлан — суровый худощавый мужчина с непроницаемым лицом и седой остроконечной бородкой. Строгое выражение лица и стальной взгляд почему-то отнюдь не умаляли красоты стоявшей рядом Фионды, тогда как жеманные улыбочки Анайеллы не добавляли ей прелести. А вот ни голубоглазый Мараконн, ни Араком, казавшийся еще стройнее рядом с грузным лысым Гуамом, не улыбались. Они — и Мейлан — были связаны с Геарном и Симааном. Вчера Ранд не упомянул об измене этих двоих, даже не назвал их имен, однако он не сомневался, что и само его молчание было замечено и истолковано каждым по-своему. Сегодня утром многие смотрели на Ранда так, будто в любой момент ожидали услышать приказ о взятии их под стражу. И по правде говоря, почти все пристально наблюдали друг за другом. Кое-кто поглядывал на айильцев, не всегда успешно пытаясь скрыть страх или враждебность. Иные чуть ли не столь же пристально таращились на Берелейн — Ранд не мог не подивиться тому, что во взглядах многих мужчин, даже тирских лордов, сквозило не одно только вожделение. Но большинство взоров безусловно было обращено к самому Ранду, ибо он являлся тем, кем являлся. Холодные глаза Колавир перебегали с него на Авиенду, а при виде последней в них разгорался огонь. Дело пахло открытой враждой, хотя Авиенда, похоже, давно выбросила случившееся из головы. Но не Колавир — можно было поручиться, что та не забудет заданную ей Авиендой трепку, когда айилка обнаружила ее в Рандовых покоях. И уж конечно, не простит того, что весть об этом происшествии разнеслась повсюду. Мейлан и Марингил достаточно ясно давали понять, что осознают взаимное присутствие, нарочито не глядя друг на друга, ибо именно друг друга считали главным препятствием на пути к вожделенному кайриэнскому трону. Добрэйн — с чего бы это? — следил за Мейланом и Марингилом. Мелэйн не сводила глаз с Ранда, Сорилея уставилась на Мелэйн, а Авиенда хмуро вперилась в пол.