В конце концов все решил численный перевес. Дюжина айильцев не могла устоять против если не всего отряда, то по крайней мере нескольких сотен солдат, достигших вершины холма прежде, чем схватка закончилась. Все двенадцать айильцев полегли на месте, но, поскольку то были айильцы, воинов отряда полегло вдвое больше, а раненых насчитывалось не меньше четырех дюжин.
Придя в себя и переведя дух, Мэт понял, что и его айильские копья задели не меньше десятка раз, причем три раны казались довольно серьезными.
Опираясь на копье, он с трудом доковылял до того места, где навзничь лежал на земле Талманес. Дайрид накладывал ему жгут на левую ногу. На распахнутой белой рубахе Талманеса расплывались два кровавых пятна.
— Похоже, — прохрипел он, — Нериму опять прибавилось работенки.
Нерим служил у Талманеса денщиком; ухаживать за раненым хозяином ему доводилось чуть ли не так же часто, как и чинить его одежду.
— Он поправится? — участливо спросил Мэт. Дайрид, успевший натянуть одни только штаны, пожал плечами:
— Во всяком случае, сдается мне, из тебя кровушки вытекло побольше, чем из него. — Дайрид поднял глаза, и Мэт увидел на его лице свежий шрам. — Они охотились за тобой, Мэт. Это ясно.
— Охотиться-то охотились, да ничего не добились. — Морщась от боли, Талманес встал и тяжело оперся о плечо Дайрида. — Было бы позором лишиться удачи отряда из-за ночного налета горстки дикарей.
— Я тоже так думаю, — прокашлявшись, буркнул Мэт и поежился, вспомнив, как скользнули айильцы в его палатку. И зачем, во имя Света, им понадобилось его убивать?
Оттуда, где были уложены в ряд тела погибших айильцев, подошел Налесин. Даже сейчас он был в кафтане, хотя на сей раз все же незастегнутом, и хмуро разглядывал кровавое пятно на обшлаге. Может, то была его кровь, а может, и нет.
— Сгори моя душа, так я и знал, что эти дикари в конце концов повернут против нас. Сдается мне, они из той орды, что повстречались нам сегодня днем.
— Сомневаюсь, — отрезал Мэт. — Они могли бы насадить меня на вертел так, что вы бы и не заметили. Наверное, они явились сюда не за мной.
Взяв фонарь, он склонился над телами айильцев и пригляделся. Дев среди них не было — у Мэта сразу отлегло от сердца, — и знакомых тоже не оказалось. Впрочем, он знал не столь уж многих.
— Наверное, Шайдо, — предположил Мэт, вернувшись к своим офицерам. Они вполне могли быть Шайдо. Скорее всего. Приспешники Темного. Он знал, что Друзья Темного есть и среди Айил. А у Приспешников Темного имеются основания желать Мэту смерти.
— Я думаю, — сказал Дайрид, — завтра надо будет поискать за рекой одну из Айз Седай. Талманес будет жить, пока из него все бренди не вытечет, но за многих других я бы не поручился.
Налесин промолчал, но его физиономия говорила сама за себя. Он был уроженцем Тира, и Айз Седай жаловал еще меньше, чем Мэт. А вот Мэт согласился не раздумывая. Сам-то он ни за что не хотел подпускать к себе Айз Седай и каждый новый шрам считал своего рода маленькой победой, но не мог допустить, чтобы его люди умирали, оставшись без помощи. Потом он сообщил офицерам, что еще следует сделать.
— Ров? — недоверчиво переспросил Талманес.
— Вокруг всего лагеря? — Остроконечная бородка Налесина возмущенно дрожала. — Каждую ночь?
— И частокол? — удивленно воскликнул Дайрид и, оглядевшись по сторонам, понизил голос. Несколько солдат поблизости еще оттаскивали мертвецов. — Мэт, они взбунтуются.
— Не взбунтуются, — возразил Мэт. — К утру каждый в отряде будет знать, что айильцы прошли через весь лагерь и добрались до моей палатки. Половина из них сегодня глаз не сомкнет, опасаясь оказаться насаженными на айильские копья. А вы трое постараетесь втолковать им, что ров и частокол помогут в следующий раз остановить айильцев. — Во всяком случае это может их несколько задержать. — А теперь ступайте. Дайте мне хоть немного поспать.
Они ушли, а Мэт внимательно оглядел палатку. Ветерок шевелил длинные прорези в стенках. Он вздохнул и уж совсем было решил вернуться к своему оставленному в кустах одеялу, но призадумался, вспомнив о шорохе, заслышав который он насторожился и заметил айильцев. Что это было? Айильцы двигаются бесшумно, как тени, их шагов он бы нипочем не услышал. Так что же это было?
Опираясь на копье, он обошел вокруг палатки, хотя понятия не имел, что, собственно, ищет. Мягкие айильские сапожки не оставляли следов на твердой земле. Две веревки, которыми палатка крепилась к колышкам, были перерезаны и обвисли, но… Поставив фонарь на землю, Мэт ощупал веревки и припомнил тот звук. Да, пожалуй, если перерезать туго натянутую веревку, послышится нечто подобное. Но зачем понадобилось резать веревки, ведь попасть внутрь можно было и без этого? Да и разрезаны они под каким-то странным углом… Подняв фонарь, он огляделся и увидел, что у росшего рядом куста, словно бритвой, срезано несколько веток. Под тем же углом. И срез ровный-ровный. У Мэта волосы встали дыбом. Он понял: здесь было проделано одно из тех отверстий в воздухе, которые Ранд называет проходами или вратами. То, что айильцы пытались его убить, и само по себе скверно, но если их послал кто-то умеющий создавать эти проклятые дырки… О Свет, если он и посреди лагеря не может чувствовать себя в безопасности, то куда же тогда прятаться? Можно, конечно, окружить палатку сторожевыми кострами и выставить возле нее часовых, но кто поручится, что в следующий раз вместо горстки айильцев сюда не нагрянет сотня троллоков? Или тысяча? Достаточно ли Мэт важная персона, чтобы тратить на него такие усилия? А вдруг кто-то решит, будто он настолько важен, что за ним можно послать и Отрекшегося? Кровь и пепел! Он ведь никого не просил делать его тавереном и впутывать в треклятые дела Возрожденного Дракона!
— Пропади все пропадом! — вырвалось у Мэта. Заслышав легкий шорох шагов, он мгновенно обернулся, выставив копье, — и едва успел отдернуть острие. Испуганно вскрикнув, Олвер повалился навзничь и расширенными от ужаса глазами уставился на наконечник.
— Что ты здесь делаешь, во имя Бездны Рока? — рявкнул Мэт.
— Я… я… — Мальчик никак не мог отдышаться. — Я слышал, лорд Мэт, будто айильцы хотели убить вас во сне. Целых полсотни айильцев, но вы проснулись и всех их перебили. Вот я и решил узнать, все ли у вас в порядке, и потом… Лорд Эдорион купил мне башмаки. Видите? — Он поднял обутую ногу.
Бормоча ругательства, Мэт рывком поставил Олвера на ноги.
— Я не о том. Почему ты здесь, а не в Мироуне? Разве Эдорион не нашел женщину, чтобы она присмотрела за тобой?
— Нашел, да только ей нужны были денежки лорда Эдориона, а не я. У нее своих шестеро. А здесь мне хорошо. Мастер Бурдин кормит меня до отвала, а за это всего-то и требует, чтобы я ухаживал за лошадьми. Поил их, чистил да задавал им корму. Мне это нравится, лорд Мэт. Плохо только, что он не разрешает мне ездить верхом.
Позади кто-то прочистил горло.
— Меня послал лорд Талманес, милорд. — Даже по кайриэнским меркам Нерим, сухопарый, седовласый малый с узким, вечно унылым лицом, был мелковат. — Пусть милорд простит меня, но боюсь, эти пятна уже не сойдут с белья милорда, однако, если милорд позволит, я его малость подлатаю. — Под мышкой кайриэнец держал коробочку со швейными принадлежностями. — Эй, малец,