Улицы деревни были пусты, час стоял уже поздний, но в большинстве домов хоть одно окно да светилось. Гостиница в центре деревни была ярко освещена, окруженная золотистой лужицей, раздвинувшей тьму. От нее доносились приглушенные толстыми стенами музыка и смех. На ветру поскрипывала над дверью вывеска. У ближнего угла гостиницы, на Кэймлинском Тракте, стояла запряженная в двуколку лошадь. Мужчина проверял упряжь. На самом краю света у дальнего угла здания виднелись фигуры еще двух человек.
Ранд остановился в тени возле темного дома. Он слишком устал, чтобы искать переулки для кружного пути. От минутного отдыха хуже не будет. Всего лишь минутка. Просто пока не уйдут люди. Мэт со вздохом облегчения присел на корточки у стены, словно бы решил спать прямо здесь.
Что-то в двух мужчинах, стоящих на границе теней, встревожило Ранда. Вначале он не мог сообразить, в чем именно дело, но понял, что человек у двуколки испытывает схожие чувства. Тот проверил вожжи и всю сбрую, поправил удила, затем начал осмотр заново. Все это время мужчина не поднимал головы, не отрывал взора от упряжи и не глядел на тех двоих. Если бы не некая скованность в его движениях и в том, как он иногда неловко поворачивался, лишь бы только не встать лицом в сторону тех двух фигур, можно было подумать, что он их попросту не замечал, хотя они находились от него менее чем в пятидесяти футах.
Один из стоящих в тенях был лишь черной фигурой, но другой оказался больше на свету, спиной к Ранду. Даже так было ясно, что происходящий между ними разговор радости ему не доставляет. Он ломал руки, упершись взглядом в землю, время от времени дергал головой, кивая в ответ на слова собеседника. Ранд ничего не слышал, но у него сложилось впечатление, что говорит только человек, скрытый тенями, а взволнованный мужчина лишь слушает и кивает, встревоженно ломая себе руки.
В конце концов тот, кто был окутан мглой, повернулся и двинулся прочь, а второй шагнул обратно на свет. Несмотря на вечернюю прохладу, он утирал лицо длинным фартуком, повязанным вокруг пояса, — словно с него ручьями тек пот.
Ранд, у которого закололо кожу, следил, как темная фигура уходит в ночь. Непонятно почему, но вся его тревога будто сосредоточилась в этой фигуре: легкое, почти неощутимое покалывание на шее, вставшие дыбом волоски на руках, — словно бы он вдруг понял, что нечто опасное подбирается к нему. Быстро тряхнув головой, Ранд потер руку. Ну что, становишься таким же нелепым, как Мэт?
В этот момент фигура скользнула по краю пятна света, падающего из окна, — по самому краю, — и по спине у Ранда побежали мурашки. Гостиничная вывеска продолжала на ветру издавать «скрип-скрип-скрип», но темный плащ даже не шевельнулся.
— Исчезающий, — прошептал Ранд, и Мэт рывком вскочил на ноги, будто от крика.
— Что?..
Ранд ладонью зажал ему рот.
— Тихо. — Темная фигура растворилась во тьме. Где? — Теперь он ушел. По-моему. Надеюсь, так.
Он убрал руку; единственным звуком, который издал Мэт был долгий вдох.
Нервничающий человек почти дошел до дверей гостиницы. Он остановился и расправил фартук, явно стараясь успокоиться, прежде чем войти внутрь.
— Странных друзей ты завел, Раймун Холдвин, — вдруг произнес мужчина у двуколки. Голос его был голосом человека в летах, но сильным и звучным. Говорящий выпрямился, покачивая головой. — Странные друзья из ночи к хозяину гостиницы.
При первых же словах взволнованный мужчина вздрогнул, нервно оглядываясь вокруг, словно бы до этого он не видел ни двуколки, ни человека рядом с ней. Он глубоко вздохнул и взял себя в руки, затем резким тоном спросил:
— Что ты хочешь этим сказать, Алмен Бант?
— Только то, что сказал, Холдвин. Странные друзья. Он ведь не местный, разве неправда? Много чудного народу прошло тут за последние несколько недель. Жутко много чудного народу.
— До чего с тобой приятно поговорить. — Холдвин многозначительно взглянул на мужчину у двуколки. — Я знаком со многими, даже с людьми из Кэймлина. Не такими, как ты, сидящий, как в курятнике, на своей ферме в одиночестве. — Он помолчал, затем продолжил, словно решил, что стоит объяснить кое-что. — Он из Четырех Королей. Разыскивает пару воров. Молодых парней. Они украли у него меч с клеймом цапли.
При упоминании Четырех Королей у Ранда перехватило дыхание; услышав про меч, он бросил взгляд на Мэта. Тот прижался спиной к стене и уставился во тьму широко раскрытыми глазами — виднелись одни белки. Ранду тоже хотелось впериться взглядом во мрак — Исчезающий мог быть где угодно, — но он вновь посмотрел на мужчин перед гостиницей.
— Меч со знаком цапли! — воскликнул Бант. — Чего ж удивляться, раз он хочет заполучить его.
Холдвин кивнул.
— Да, и воришек тоже. Мой друг — человек богатый, э-э... купец, а он повздорил с людьми, что на него работают. Рассказывали дикие истории, мутили народ. Они — Друзья Темного и к тому же приверженцы Логайна.
— Друзья Темного и вдобавок приверженцы Лжедракона? И еще рассказывают дикие истории? Многовато натворили, для молодых-то парней. Ты же ведь сказал, что они молоды? — В голосе Банта неожиданно проскользнула насмешливая нотка, но хозяин гостиницы, видно, ее не заметил.
— Да. Им и двадцати нет. Обещана награда — сотня крон золотом — за них обоих, — Холдвин помедлил, потом добавил: — Язык у них подвешен хорошо, у этих двух. Свет знает, что за сказки они рассказывают, дабы натравить людей друг на друга. И опасны к тому же, даже если таковыми и не выглядят. Злобные. Сама порочность. Если решишь, что ты их увидел, лучше держись подальше. Двое молодых парней, один с мечом, и оба оглядываются все время. Если это те, кто нужен, то мой... мой друг поймает их, как только обнаружит.
— Ты говоришь так, будто знаешь, как они выглядят.
— Когда увижу, я их узнаю, — самоуверенно заявил Холдвин. — Только не вздумай схватить их сам. Совсем не нужно, чтобы кого-нибудь поранили. Приди и расскажи мне, если заметишь их. Мой... друг разберется с ними. Сто крон за двоих, но ему нужны оба.
— Сотня крон за двоих, — задумчиво протянул Бант. — Сколько же стоит меч, раз он так хочет его вернуть?
Внезапно Холдвин, похоже, понял, что собеседник над ним насмехается.
— Не знаю, почему я с тобой разговариваю! — выпалил он. — Вижу, ты вбил себе в башку тот дурацкий замысел.
— Не такой уж дурацкий, — спокойно ответил Бант. — До того как я умру, может не подвернуться другого Лжедракона, — да ниспошли Свет такое! — и я слишком стар, чтобы глотать пыль, поднятую купцами, всю дорогу до Кэймлина. Дорога будет вся для меня, и завтра раненько, чистый, я буду в Кэймлине.
— Для тебя? — В голосе содержателя гостиницы слышалась угрожающе-злая дрожь. — Тебе никогда не рассказать, что ты встретишь в ночи, Алмен Бант. Всю дорогу один, во мраке. Даже если кто и услышит твой вопль, никто не откинет засов с двери, чтобы прийти на помощь. Не в эти дни, Бант. Даже твой ближайший сосед.