Морейн взглядом приказала Перрину не отвлекать хозяйку от беседы с ней.
— Странно, что у тебя в гостинице дерутся, — произнесла она. — Я хорошо помню, как твой племянник пресекает подобные выходки. Неужели люди теперь стали раздражительнее? Что-то случилось?
Чуть подумав, Ниеда ответила:
— Может быть. Хотя трудно сказать. Сынки лордов всегда приходили в порт, всегда волочились за женщинами, развратничали, кутили и не спешили убраться к себе, хоть там и воздух свежей. Пожалуй, теперь они появляются у нас чаще, после тяжелой зимы. Наверное, так. Да и местные норовят чаще огрызнуться друг на друга. Это из-за суровой зимы. И мужчины стали злее, и женщины. Как вспомню все эти дожди и холода… Два раза даже вода в умывальнике замерзала. Конечно, прошлая зима была не чета этой, да ведь такая тяжелая зима, как та, бывает раз в тысячу лет. После всего случившегося я готова поверить даже в россказни путешественников о том, будто замерзшая вода с неба может падать. — Она хихикнула, чтобы показать, что совсем не верит в это. Странно было слышать столь тонкий звук от такой толстой женщины.
Перрин удивленно качнул головой. Она не верит в снег? Впрочем, если она нынешнюю погоду считает холодной, чего же еще от нее можно ожидать?
Морейн задумалась, склонив голову, и капюшон совсем закрыл ее лицо.
Девушка, танцующая на столе, начала новый куплет, и Перрин неожиданно поймал себя на том, что невольно вслушивается в слова. Он понятия не имел, что женщина может вести себя так, как пелось в песне, поэтому ему было любопытно. Перрин видел, что Заринэ внимательно следит за ним, и сделал вид, будто песенка ему неинтересна.
— Что необычного случилось в Иллиане в последнее время? — наконец спросила Морейн.
— Необычным можно назвать разве что возвышение Лорда Бренда и его вхождение в Совет Девяти, — ответила Ниеда. — Направь меня удача, но до зимы я даже имени его не слыхала. Тогда-то он и явился в город, по слухам, откуда-то из мест на границе с Муранди, и возвысился в течение недели. Поговаривают, он самый влиятельный в Совете и все советники следуют его указаниям, хоть он самый малоизвестный из них и недолго еще пробыл на посту. Говорят, Лорд Бренд хороший человек, но иногда я вижу его во снах таким странным…
Морейн открыла рот, Перрин был уверен — чтобы поинтересоваться, не в последние ли несколько дней Ниеде видятся такие сны. Но, поколебавшись, Айз Седай спросила:
— Что за странные сны, Ниеда?
— Да глупости, госпожа Мари, одни глупости. Вам на самом деле интересно? Лорд Бренд виделся мне в каких-то незнакомых местах, какие-то мосты, висящие в воздухе. Все сны будто в каком тумане, но снится мне это почти каждую ночь. Вы когда-нибудь слышали о чем-то подобном? Глупости, наставь меня удача! И все-таки странно… Вот Били говорит, что видит такие же сны. Мне кажется, он слышит о моих видениях, поэтому они посещают и его. Вообще, он, по-моему, не очень умен.
— А по-моему, ты к нему несправедлива, — вздохнула Морейн.
Перрин с изумлением уставился на ее капюшон. Сейчас в ее голосе прозвучало потрясение даже большее, чем тогда, когда ей показалось, будто в Гэалдане восстал новый Лжедракон. Запаха страха юноша не почуял, но… Но Морейн была испугана. То, что Морейн боится, ужаснуло Перрина куда больше, чем ее гнев. Юноша мог представить ее себе разъяренной, но он просто не мог вообразить Айз Седай испуганной.
— Ладно, что я тут болтаю попусту, — сказала Ниеда, теребя узел своих волос на затылке. — Разве кому-то интересны мои глупые сны? — Она снова хихикнула, но этот быстрый смешок уже не казался таким глупым, как при упоминании о снеге. — У вас усталый вид, госпожа Мари. Я провожу вас в ваши комнаты. А отведав недавно выловленного краснополосатика, вы вернете себе доброе расположение духа.
Краснополосатик? Перрин подумал: это, должно быть, такая рыба — тем более что запах жарящейся рыбы доносился из кухни.
— В комнаты? — сказала Морейн. — В комнаты проводите. А с едой можно подождать. Да, вот еще! Ниеда, какие суда отплывают в Тир? Завтра, рано утром. Сегодня вечером мне кое-что нужно сделать.
Лан, нахмурившись, смотрел на Морейн.
— В Тир, госпожа Мари? — Ниеда рассмеялась. — В Тир никто не поплывет. Совет Девяти с месяц назад запретил всем туда плавать, и ни одному судну из Тира не позволено заходить в наш порт, хотя, я думаю, что Морскому Народу на это распоряжение наплевать. Правда, сейчас в порту нет ни одного судна Морского Народа. А это очень странно. Я имею в виду решение Девяти… Да и король отчего-то молчит, тогда как обычно подымает шум, если Совет хоть шаг ступит без его ведома. Но может, дело вовсе и не в этом. Все толкуют о предстоящей войне с Тиром, но лодочники и возчики, доставляющие в армию провизию и прочие припасы, утверждают, что солдаты поглядывают на север, в сторону Муранди.
— Пути Тени запутаны, — с напряжением в голосе проговорила Морейн. — Будем делать то, что должны. Так что, Ниеда, сейчас — комнаты, а затем обещанная еда.
Комната Перрина оказалась комфортабельнее, чем он мог предположить, увидев иные помещения «Барсука». В наличии имелись широкая кровать и мягкий матрас. Дверь была обита рейками, а когда Перрин отворил окно, в лицо ему повеял бриз, принося с собой запах гавани. Аромат каналов, правда, тоже чувствовался, но более всего юноша обрадовался прохладе. Он повесил на деревянный крючок свой плащ вместе с колчаном и топором, а лук поставил в угол. Из седельных сумок Перрин ничего доставать не стал, одеяло тоже решил не расстилать. Может быть, ночью отдыхать и не придется.
Если раньше в голосе Морейн ему просто послышался испуг, то когда она сказала, что вечером ей нужно кое-что сделать, запах страха какое-то мгновение будто истекал от нее темным потоком, — она походила на женщину, решившуюся сунуть голую руку в осиное гнездо и передавить всех ос пальцами. Что, во имя Света, она задумала? Если Морейн напугана, то я должен попросту обезуметь от страха!
На самом деле ничего такого Перрин не чувствовал. Он не был испуган и даже ничуть не боялся. Он чувствовал какое-то… возбуждение. Он был готов к тому, что должно произойти, даже ждал этого. Был полон решимости. Ощущения эти показались ему знакомыми. Они были схожи с теми, которые испытывали волки непосредственно перед битвой. Чтоб мне сгореть, уж лучше б я боялся!
Не считая Лойала, Перрин первым спустился в общий зал. Ниеда велела поставить для них большой стол, вместо простых скамей распорядилась принести стулья, спинки которых скреплялись несколькими поперечными планками. Для Лойала хозяйка даже отыскала стул под стать огир. Девушка в другом конце зала пела песню о богатом купце, который, каким-то неправдоподобным образом лишившись упряжки лошадей, почему-то решил тащить свой экипаж сам. Толпа, собравшаяся вокруг нее, ревела от хохота. В окнах уже было темно, мрак опускался быстрее, чем Перрин ожидал, в воздухе ощущалось приближение дождя.
— В этой гостинице есть комната для огир, — сообщил Лойал, когда Перрин уселся рядом с ним. — Такие комнаты есть, по-видимому, во всех иллианских гостиницах. Все надеются заполучить постояльца-огир, когда каменщики приходят в город. Ниеда говорит, что огир в доме — хорошая примета, к счастью! Не думаю, что приходит много огир. Каменщики всегда держатся вместе, когда работают во Внешнем Мире. Люди — слишком беспокойные существа, и Старейшины все время опасаются, что кто-нибудь из нас рассердится и в припадке ярости, забывшись, приделает к топору слишком длинное топорище.