Мэт чуть было не рассмеялся:
— Айз Седай? О матушка Гуенна, у меня чуть сердце из груди не выскочило, а в печенку будто нож всадили! Уф! Если за ними пришли Айз Седай, то не о чем и беспокоиться! Они, все трое, сами собираются стать Айз Седай. Мне это не очень-то по душе, но ведь они…
Его ухмылка пропала после того, как старая женщина тяжело покачала головой:
— Юноша, эти девушки сражались подобно попавшим в сети рыбам-львам. Собираются они стать Айз Седай или нет, а только те, что их забрали, обращались с ними как с распоследней трюмной швалью. Друзья не оставляют синяков, какие наставили девушкам они.
Мэт почувствовал, как вытягивается его лицо. Айз Седай их били? Что делается в Свете? Проклятая Твердыня! По сравнению с ней авантюра во дворце в Кэймлине выглядит прогулкой на скотный двор! Чтоб мне сгореть! Я стоял прямо перед этим домом под дождем и смотрел на него! Чтоб мне сгореть за то, что я проклятый, ослепленный Светом дурак!
— Если ты сломаешь себе руку, — услышал он голос матушки Гуенны, — я наложу на нее шину и сделаю припарку, но если ты пробьешь мою стену, я сдеру с тебя шкуру, как с морского окуня!
Мэт заморгал, тряхнул головой и посмотрел на свой кулак, на ободранные костяшки пальцев. Он даже не помнил, как ударил кулаком в стену.
Полная женщина крепко схватила его за руку, но пальцы, которыми она ощупывала кости, были удивительно нежными.
— Все цело, — проворчала она через несколько мгновений. Ее глаза, когда она изучала лицо Мэта, тоже светились нежностью. — Мне кажется, ты беспокоишься о них. По крайней мере, об одной из них. Так, по-моему. Я очень сожалею, Мэт Коутон.
— Не надо, — ответил он. — По крайней мере, теперь я знаю, где они. Все, что мне нужно сделать, — это вызволить их оттуда. — Он достал две последние свои андорские золотые кроны и положил их в руку старой женщине: — За лечение Тома и за то, что вы рассказали мне о девушках. — Он порывисто поцеловал матушку Гуенну в щеку и улыбнулся: — А это за меня!
Изумленная, она прикоснулась к своей щеке и, казалось, не знала, на монеты смотреть или на него самого.
— Вызволить их, говоришь? Вот так! Из Твердыни! — Внезапно она ткнула его пальцем под ребро так сильно, будто дубовым суком. — Ты напоминаешь моего мужа, Мэт Коутон. Он был таким же безрассудным дураком и мог отплыть, хохоча, прямо в пасть урагану. Еще немного, и я поверю, что тебе удастся твоя затея. — Матушка Гуенна вдруг взглянула на его грязные сапоги, очевидно, в первый раз. — Шесть месяцев я учила его не таскать грязь в мой дом. Если ты спасешь этих девушек, той, на которую ты глаз положил, предстоит тяжеленькая работенка: научить тебя всему, чтоб в дом не стыдно было впустить!
— Вы единственная женщина, которая сможет это сделать, — ответил Мэт с доброй усмешкой, которая превратилась под ее взглядом в широкую улыбку. Вызволить их! Вот что мне нужно сделать. Вытащить их из самой Твердыни этого проклятого Тира! Том снова закашлялся. В таком состоянии он до Твердыни не доковыляет. Только как мне его остановить? — Матушка Гуенна, могу я оставить у вас моего друга? Думаю, он слишком болен, чтобы возвращаться в гостиницу.
— Что? — сердито взвился Том. Он изо всех сил старался встать со стула, при этом так кашляя, что едва мог говорить. — Я не настолько… плох, парень! Думаешь… отправиться в Твердыню… все равно что… прогуляться на кухню твоей матери? Думаешь, ты… сумеешь… хотя бы до ворот добраться… без меня? — Он повис на спинке стула, хрипы в груди и кашель не позволяли ему даже привстать.
Матушка Гуенна положила руку на плечо менестрелю и усадила его обратно на стул — легко, как ребенка. Менестрель удивленно посмотрел на нее.
— Я позабочусь о нем, Мэт Коутон, — успокоила она юношу.
— Нет! — вскрикнул Том. — Ты не можешь… так со мной обойтись! Ты не можешь… бросить меня… с этой старой… — Только рука седовласой женщины на его плече не позволила менестрелю согнуться в три погибели.
Мэт ухмыльнулся другу:
— Я был очень рад знакомству с тобой, Том!
Поспешно выскочив на улицу, Мэт сам удивился только что сказанным словам. Он ведь не умрет. Эта женщина убережет его от смерти. Она вернет Тома к жизни, даже если ей придется вытаскивать его из могилы за усы! И ведь вытащит, как бы тот ни вопил и ни брыкался! М-да, но кто убережет от смерти меня?
Впереди него над городом темной громадой нависала Тирская Твердыня, неприступная крепость, которую осаждали сотни раз, твердый орешек, о который обломали зубы сотни армий. И Мэту нужно было каким-то образом попасть в нее. И вызволить оттуда трех женщин. Но как?!
Со смешком, который заставил унылых прохожих даже оглянуться на него, Мэт направился обратно в «Белый полумесяц», уже не обращая внимания ни на грязь, ни на влажную жару. Он будто чувствовал, как катались у него в голове игральные кости.
Возвращаясь обратно к «Звезде» уже в сумеречных тенях, Перрин повел плечами под облегающей курткой. Руки его от ладоней до плеч налились приятной усталостью: кроме обычной работы мастер Аджала поручил ему изготовить часть орнамента — причудливые завитки и изгибы, которым предстояло украсить собою новые ворота у дома какого-то здешнего поместного лорда. Исполнение украшений доставило Перрину огромное удовольствие.
— Я думала, — сказала Заринэ, — у него глаза на лоб вылезут, когда ты, кузнец, заявил, что не возьмешься работать над этой штуковиной, если она предназначена для радости Благородного Лорда.
Он искоса взглянул на Заринэ, шагавшую рядом с ним, но лицо ее скрывали тени. И хотя Перрин сохранял зоркость даже в темноте, сквозь эту завесу взгляд его проникнуть не смог. Тени подчеркивали высокие скулы девушки, смягчали абрис носа. Перрин по-прежнему не мог понять, как он относится к Заринэ. Морейн и Лан требовали, чтобы Перрин и Заринэ не отлучались далеко от гостиницы, но юноша хотел, чтобы его спутница нашла себе другое занятие и не наблюдала постоянно за его работой. Когда раскосые глаза Заринэ останавливались на нем, Перрин почему-то ощущал себя ужасно неуклюжим. Вызывая удивленные взгляды мастера Аджалы, он не раз бил мимо по наковальне или ронял кувалду. Перрин знал свою слабость: под взглядом улыбающейся девушки его движения сразу становились неловкими, однако Заринэ как раз не улыбалась. Просто смотрела на него, и все. Он в который уж раз задумался, не она ли и есть та красавица, от которой предостерегала его Мин. Лучше бы она и впрямь была соколом! Эта мысль так удивила его, что Перрин едва не выронил молот.
— Не хочу, чтобы плоды моего труда оказались в руках кого-то из Отрекшихся! — Глаза юноши засияли золотом, когда он бросил взгляд на Заринэ. — А раз эта вещь нужна Благородному Лорду, откуда мне знать, к кому именно она попадет? — Девушка задрожала. — Я не хотел тебя пугать, Фэ… Заринэ.
Считая, что Перрин этого не увидит, она улыбнулась во весь рот: