— Пойми же, Масима, — все дела лорда Дракона совершаются в соответствии с планом. Лорд Дракон никогда нас с тобой не оставит!
Или все же оставит он нас, бросит, мой обожаемый Дракон? А я? На его месте как бы мог поступить я? Бросить друзей, соратников?
Поразмыслив над словами Перрина, Масима кивнул:
— Да, теперь я все понял. Дракон выступил на тропу одиночества, дабы весть о его появлении громом грянула в дальних краях, куда он отправился. Мы тоже должны рассказать всем о Драконе. Так! — И он двинулся поперек потока, прихрамывая, бормоча себе под нос какие-то заклинания.
Хлюпая промоченным сапогом, Перрин поднялся по тропе к штабу-избушке Морейн и постучал в дверь. Никто не откликнулся. Немного повременив, воин переступил порог деревенского дворца.
Прихожая, где почивал Лан, убрана была скудно и просто, как хижина Перрина. К стене приколочена грубо сработанная кровать, на стене висела полка, из углов торчали вешалки и крючки для одежды и оружия. Лишь свет из дверного проема освещал помещение, да самодельные лампы на полке, и еще лучины из маслянистой смоленки, торчащие из трещин в расколотых булыжниках. Узкими струйками над лучинами поднимался дым и слоился под потолком. Почуяв запах угара, Перрин наморщил чуткий нос.
Головой своей воин чуть-чуть не достигал потолка. А вот у Лойала затылок так и катался по нависающим доскам низкого свода, так что он предпочел как бы уменьшить свой рост, усевшись на кровать Лана и неуклюже согнувшись. Вызывая явное неудовольствие своего хозяина, подергивались заросшие пучками волос уши огир. Рядом с дверью, что вела в личную комнату Морейн, скрестив ноги, сидела на земляном полу Мин, сама же леди Айз Седай, погруженная в размышления, прохаживалась вдоль бревенчатых стен. Темные мысли не могли оставить ее. Три шага вперед — вот и все оружие королевы против мрачных догадок. Она поставила пространство себе на службу, но с каждым шагом изменялось ее лицо, покой покинул целительницу-королеву.
— Сдается мне, Масима слегка тронулся, — сообщил Перрин всему почтенному обществу.
— Чтобы с ума сойти, нужно сначала его иметь, — фыркнула Мин. — У тебя есть доказательства?
К Перрину повернулась Морейн, губы ее были сжаты в ниточку, заговорила она тихо. Чересчур тихо.
— Неужели сумасшествие Масимы — это главное, о чем мыслишь ты в это превосходное утро, Перрин Айбара?
— Да нет. Мне гораздо важнее знать, когда ускакал Ранд и почему он должен был нас покинуть. Кто видел его последним? — Перрин заставил себя встретить взор Морейн столь же спокойным взглядом. Далось ему это нелегко. Боец возвышался над стройной дамой, но имя ее звучало: Айз Седай! — Не вы ли изволили отослать его подальше, Морейн? Управляли вы им с этакой жестокостью, что он утратил терпение и уже готов был сделать что угодно, улететь в дальний край, но не держаться поближе к вашей юбке, верно?
Лойал навострил ушки и послал исподтишка юноше тайный знак толстыми пальцами своей руки. Сама же Морейн в ту минуту изучала Перрина, слегка склонив головку набок, а он из последних сил старался не опустить очи долу.
— С чего ты взял, будто я его прогнала? — Она усмехнулась. — Он оседлал жеребца ночью, я ничего не слышала. Я бы тоже желала узнать, когда именно и куда посмел удрать твой Ранд!
Вздох облегчения вышел у Лойала столь глубокий, что у него плечи поднялись и опали, как волна. Сей тихий для огир вздох прогремел, точно шипенье воды, в коей закаливают меч.
— Никогда не вводите во гнев Айз Седай! — прошептал он будто бы самому себе, но слова его услышал каждый. — Лучше объять раскаленное солнце, чем разгневать Айз Седай!
Мин, оглянувшись, передала Перрину записку:
— Вчера вечером, когда мы уложили Ранда на кровать, его вскоре навестил Лойал, и Ранд попросил его принести перо, бумагу и чернила, — прошептала она.
Уши огир шевелились, он обеспокоенно переставлял ступни своих ног и хмурился, так что длинные его брови повисли до самых щек.
— Не знал я, что задумал Дракон. Не знал и не знаю!
— Не волнуйся, — успокоила его Мин. — Никто тебя не обвиняет, Лойал.
Заметив в руках кузнеца бумагу, Морейн сузила глаза, но помешать Перрину прочитать записку она не пыталась. По почерку письмо явно принадлежало руке Ранда:
То, что мне приходится предпринять, отменить невозможно. Он вновь преследует меня повсюду. Но на сей раз одному из нас должно погибнуть, я знаю. Но соратники мои умереть не должны. Слишком многие из них отдали свою жизнь за меня. Я тоже умирать не желаю и во что бы то ни стало постараюсь уцелеть. Да, смерть — реальна, а сны частенько нам лгут, но и правды в них хватает.
Вот и все послание. Без подписи. И для Перрина вовсе не было нужды выяснять, кого имел в виду Ранд, именуя противника словом «он». Для Ранда, как и для них всех, враг был один — Ба'алзамон.
— Он подсунул записку под дверь, — сказала Мин, и голос ее дрожал. — Он взял кое-что из одежды, старых курток, вывешенных шайнарцами на просушку, да прихватил с собой флейту. И вскочил на жеребца. Вроде бы ничего больше он не увез, только немного съестного. Во тьме его не заметил никто из часовых, а ведь прошлой ночью они не упустили бы из виду и мышонка!
— А стали бы часовые задерживать его? — Морейн глуховато засмеялась. — У кого из них хватило бы мужества преградить путь лорду Дракону? Окликнуть его — и то невозможно! Многие из воинов рады по первому его приказанию перерезать себе глотки! Как, например, Масима. — Теперь Перрин бросил на Морейн пытливый взгляд.
— Но в чем виновны солдаты, Морейн? — спросил он у властной дамы. — Они принесли клятву верности своему господину! Ранд ни за что бы не назвался Драконом, только из-за вас это случилось, Морейн, и вам об этом известно, как видит Свет! Чего же тогда ожидать от часовых, Морейн? — Властительница не отвечала. Перрин понизил голос. — Морейн, вы в самом деле верите, что Ранд и есть Дракон Возрожденный? Или вы рассчитываете использовать доброго малого как вам заблагорассудится, пока Единая Сила не сведет беднягу с ума, не лишит его разума и самой жизни?
— Ты бы выбирал слова, Перрин, — проворчал Лойал. — Уж больно ты раскипятился нынче!
— Я-то успокоюсь, — возразил ему Перрин. — Но каков будет ответ? Мы ждем, Морейн!
— Он тот, кто он есть! — промолвила Морейн резко и холодно.
— Помнится мне, что вы нам наобещали: настанет миг, когда Узор сам собою заставит Дракона выйти на верный путь. Может быть, ночью так и случилось? Или же добрый молодец решил просто-напросто от вас удрать? — Разумеется, Перрин уже сомневался, не зашел ли он слишком далеко, ибо чернеющие глаза королевы поселка обливали его непроглядным гневом, — но если уж биться, то ни шагу назад! — Итак, Морейн?
Морейн вздохнула глубоко и беззащитно.
— Вполне возможно, что все решил сам Узор. Уж я-то, во всяком случае, не советовала Дракону исчезать столь внезапно и в одиночку. Сила его огромна, однако во многих делах наш Ранд, как дитя, наивен, он не знает жизни, не знает людей. Направлять он способен, но даже если ему удается обратиться к Единой Силе, он частенько не умеет управлять ее потоком. И если он не овладеет необходимым мастерством, то он не успеет сойти с ума — Сила просто прикончит его. А ему еще учиться и учиться. А Ранд стремится бежать впереди своего жеребца!