Шалон, открыв рот, изумленно посмотрела на нее, переглянулась в замешательстве с Харине и Моадом. Почему Айз Седай боится небылиц? Харине открыла было рот, потом жестом велела задать сам собой напрашивавшийся вопрос. Возможно, ей не худо бы подружиться и с Сарен, чтобы помочь выправить курс? У Шалон совсем разболелась голова. Однако и ее саму снедало любопытство.
– В каких таких отношениях? – осторожно спросила она. Неужели Айз Седай и в самом деле верит в людей пяти спанов росту, да еще поющих деревьям? И еще в легендах что-то было насчет топоров. Вот придет Элфин, украдет горбушку; вот придет огир, отрубит башку. О Свет, когда она в последний раз слыхала это присловье – когда еще водила Харине на детском поводке? Воспитание Харине легло в свое время на ее плечи, поскольку мать занимала высокие посты на кораблях, а у Шалон уже появился тогда первый ребенок.
Сарен от удивления округлила глаза.
– Ты не знаешь, да? – Взор ее вновь привлек город на острове. Судя по выражению лица, она готовилась ступить в затхлую трюмную воду. – Внутри стеддинга невозможно направлять Силу. Нельзя даже почувствовать Истинного Источника. Ни одно плетение, созданное снаружи, не возымеет действия внутри. На деле, здесь два стеддинга, один в другом. Больший влияет на мужчин, но в малый мы войдем еще до того, как достигнем моста.
– Вы не сможете там направлять? – сказала Харине. Когда Айз Седай, не отводя взгляда от города, кивнула, по губам Харине скользнула тонкая ледяная улыбка. – Пожалуй, когда мы разместимся, мы с тобой обсудим указания.
– Вы изучаете философию? – У Сарен сделался изумленный вид. – Теория Указаний... нынче ее не слишком хорошо понимают, однако я всегда верила, что из нее можно почерпнуть многое. Думаю, обсуждение окажется интересным, а мне приятно будет отвлечься. Если Кадсуане даст нам время.
У Харине отвалилась челюсть. Глядя с открытым ртом на Айз Седай, она забыла держаться за седло, и только Моад, подхватив Госпожу Волн под локоть, уберег ее от падения.
Шалон никогда не слыхала, чтобы Харине упоминала про философию, но ей было все равно, о чем говорит ее сестра. Глядя в сторону Фар Мэддинга, она нервно сглотнула комок в горле. Конечно, она научилась отсекать других от использования Силы, и в ходе обучения ее саму отсекали от Источника, однако и будучи отрезана от него, ты ощущаешь Источник. Как солнце, сияние которого улавливаешь самым краешком глаза. На что же это похоже, когда вообще не чувствуешь Источника? На что похоже, когда потеряешь это солнце?
Пока приближались к озеру, Шалон как будто впитывала в себя сияние Источника, ощущая его острее и ярче, чем тогда, когда с небывалой радостью впервые прикоснулась к нему. Большего она сделать не могла, разве что припасть к Источнику, но тогда Айз Седай увидят сияние и, скорей всего, поймут, в чем дело. Она не вправе опозорить таким образом ни себя, ни Харине. На озерной глади виднелись маленькие, широкие суденышки, самое большее в шесть-семь спанов в длину, одни рыбаки расставляли сети, другие двигались на длинных веслах. Судя по волнам на незащищенной от ветра поверхности, сталкивавшимся, как прибой, в фонтанах пены, здесь паруса скорей мешали бы, чем помогали. Тем не менее лодки показались чем-то родным, хотя имели мало общего с элегантными четырех-, восьми– или двенадцативесельными шлюпками, которые есть на кораблях. Слабое утешение среди чуждого окружения.
Дорога свернула на длинную косу, которая на полмили, если не больше, вдавалась в озеро, и Источник вдруг пропал. Сарен вздохнула, но ничем иным не выдала своих чувств. Шалон облизнула губы. Оказалось не так плохо, как она ждала. Возникло ощущение... пустоты... но она это вынесет. Если только не слишком долго. Ветер, порывистый, налетавший со всех сторон, пытавшийся сорвать плащи, вдруг сделался пронзительно холодным.
На конце косы, между дорогой и водой стояла деревня – серые каменные дома с шиферными, тоже серыми, но потемнее, крышами. Завидя конный отряд, деревенские женщины, торопившиеся куда-то с большими корзинами, останавливались. Не одна и не две, глядя на Морской Народ, трогали себя за нос. В Кайриэне Шалон успела привыкнуть к подобным взглядам. Во всяком случае, внимание ее привлекло укрепление напротив деревни – громада в пять спанов высотой из плотно пригнанных каменных блоков. На углах высились башенки, откуда за отрядом следили солдаты в шлемах с решетчатыми забралами. Некоторые, как она смогла разглядеть, держали в руках взведенные арбалеты. От больших, окованных железом ворот у ближнего конца моста на дорогу высыпало еще больше солдат – в доспехах из прямоугольных пластин, с эмблемой в виде золотого меча на левом плече. Некоторые были вооружены мечами, хотя еще не вынимали их из ножен, другие держали в руках длинные копья и арбалеты. Шалон гадала, не думают ли они, что Айз Седай станут прорываться с боем. Офицер с желтым пером на шлеме жестом велел Кадсуане остановиться, потом приблизился к ней и снял шлем. Прихваченные на затылке длинные, до пояса, седоватые волосы рассыпались по спине. Лицо у офицера было твердое и недовольное.
Кадсуане наклонилась из седла, обменялась с офицером несколькими тихими словами, потом достала из седельных сумок толстый кошель. Он взял увесистый мешочек и отступил, жестом подозвав одного из солдат – высокого и костлявого, без шлема. В руках у него была дощечка для письма, и его волосы, как у офицера, подвязанные сзади, тоже доходили до пояса. Он с почтением склонил голову перед тем, как спросить у Аланны имя, а потом старательно, высунув язык и часто обмакивая перо, записал его. Недовольный офицер, держа шлем у бедра, стоял и с непроницаемым видом разглядывал остальных путников за спиной Кадсуане. Забытый кошелек свисал с его руки. Казалось, он не понимает, что разговаривал с Айз Седай. Или, может, ему было все равно. Здесь Айз Седай ничем не отличались от обычных женщин. Шалон содрогнулась. Здесь и она ничем не отличается от обычной женщины, лишившись на время своих способностей. Именно лишившись.
– Они записывают имена всех чужеземцев, – сказала Сарен. – Советницы хотят знать, кто находится в городе.
– Возможно, Госпожу Волн они впустили бы и без мзды, – сухо заметила Харине. Костлявый солдат, отвернувшись от Аланны и увидев украшения Харине и Шалон, вздрогнул, как и всякий сухопутник. Потом подошел к ним.
– Ваше имя, госпожа, будьте любезны, – вежливо сказал он Сарен, вновь коротко поклонившись. Она назвалась, не упоминая звания Айз Седай. Шалон назвалась так же просто, но Харине не преминула огласить полный титул – Харине дин Тогара Два Ветра, Госпожа Волн Клана Шодейн, Чрезвычайный Посол Госпожи Кораблей Ата’ан Миэйр. Солдат заморгал, потом закусил язык и склонился над своей дощечкой. Харине грозно взирала на него. Если она хотела произвести на кого-то впечатление, она не сомневалась в том, что произведет его.
Пока костлявый записывал, подошедший коренастый солдат в шлеме с забралом и с кожаной сумой на плече встал между лошадьми Харине и Моада. Из-за пересекавшего лицо зарубцевавшегося шрама уголок его рта был приподнят, что придавало солдату презрительный вид. Он довольно почтительно поклонился Харине, а потом попытался забрать у Моада меч.