Book.

Он протянул ей толстую папку.

— Не бойся, я буду предельно откровенна, по­скольку это касается «Сикреста», — сказала она твердо.

— Вот и отлично.

Марианн открыла папку и минут десять рассма­тривала собранные в ней чертежи, потом она снова подняла глаза на Райфа:

— Прости, Райф, но мне кажется, что архитек­тор не очень хорошо прочувствовал дух дома. — Голос ее даже дрогнул от волнения. — Этот дом нельзя превратить в стандартный отель, пусть и очень дорогой. Все изменения должны быть сделаны так, чтобы сохранить его стиль. Вот, например, бар. Он должен быть организован в гостиной, но так, чтобы это было ненавязчиво. И столовая. Ко­нечно, если убрать стены, то будет больше света и откроется вид на море, но это старинный камен­ный дом, и такое количество стекла будет смо­треться некрасиво. Его идея расширить кухню... — Она облизнула губы, судорожно подыскивая нуж­ные слова. — Это практично. Кухня должна быть большой, но...

— Что «но»? — тихо спросил Райф.

— Я бы не стала делать кухню в доме. Новую кухню можно пристроить с левой стороны дома. А старую преобразовать в маленькую гостиную или игровую комнату для детей. — Она замолчала. — Я понимаю, что мои предложения тебе не близки...

— Напротив. — Райф выпрямился на кресле, его усталость как рукой сняло. — Я внимательно тебя слушаю. Тогда с правой стороны можно тоже сде­лать пристройку на несколько номеров для тех, кто не может пользоваться лестницей. Надо будет толь­ко сделать обе пристройки так, чтобы они сочета­лись со стилем, в котором построен «Сикрест».

— Да, — прошептала Марианн, уставившись на него.

Потрясающая идея!

— А что ты думаешь, если мы сделаем тогда в новом крыле, там, где будет кухня, и ваши комна­ты, твою и Кристал? — спросил Райф, наклоня­ясь над бумагами, которые Марианн положила на стол.

Ей захотелось снова прикоснуться к его волосам. «Как он коротко стрижется! А ведь волосы у него волнистые», — отметила про себя Марианн и сжала губы, чтобы заставить себя сконцентрироваться на чертежах.

— Можно. Это даже удобно, если Кристал будет главной на кухне. У нее это всегда отлично получа­лось.

— А как насчет тебя, Марианн? Что у тебя по­лучается? — мягко спросил Райф, переведя взгляд от бумаг на Марианн. — Том мне сказал, ты рабо­таешь врачом-реабилитологом? Ты готова к ради­кальным переменам в своей карьере?

— Ну, я это так не рассматриваю, — напряженно ответила Марианн.

Его вопрос задел за живое. Она за последнее вре­мя ясно осознала, что дорожит своей работой и не хочет все бросать. У нее много времени и сил ушло на получение специальности врача-реабилитолога, но главное — она любила свою работу. Марианн ви­дела, что ее усилия не напрасны и многие пациенты, получившие инвалидность, смиряются со своим положением и начинают жить заново. Они с ее помо­щью учились вести нормальную жизнь и не зависеть от помощи окружающих. Марианн помогала им не только в больнице, но и по возвращении в семью. Многие пациенты становились ее друзьями, чему она сама была очень рада, потому что это позволяло ей держать с ними связь и помогать в трудную минуту.

— И какие же у тебя планы? — поинтересовался Райф тихо.

Марианн понимала его интерес. Подобный во­прос был разумен, учитывая обстоятельства. Он вкладывал в «Сикрест» огромные деньги и хотел убедиться, что его дело не прогорит. Однако она не могла ему пообещать, что полностью посвятит себя гостиничному бизнесу.

— Моя работа очень важна для меня, — начала Марианн, решив быть с ним откровенной. — Я ра­ботаю с людьми. Каждый человек по-разному реа­гирует на инвалидность, и, чтобы решить пробле­мы, сначала нужно понять пациента. Я стараюсь проводить с ними как можно больше времени, что­бы они почувствовали уверенность в себе и интерес к жизни. И вроде неплохо справляюсь.

— И?.. К чему ты все это говоришь?

— Я хочу когда-нибудь вернуться к своей работе. Не планирую навсегда забросить ее. Я понимаю, что сейчас должна посвятить все свое время «Сикресту». Скажем, года два, пока все не наладится. А потом я надеюсь, что у меня появится время на пациентов. Ну, может быть, это будет не полный рабочий день и в Корнуолле, естественно. Когда папа и мама были живы, я думала о том... — Мари­анн запнулась, понимая, что уж слишком разоткро­венничалась с Райфом.

— О чем ты думала? — с интересом спросил Райф.

— Не важно.

— Я так не думаю. — Тон его сделался недоволь­ным.

Это было ее потаенное желание, о котором она еще никому не рассказывала. Странно, что первым окажется именно Райф Стид! Марианн колебалась, но потом поняла, что он ждет ответа.

— Есть разные пациенты, и я заметила, что у меня получается работать не только со взрослыми, но и с детьми. Я думала над тем, чтобы специали­зироваться в работе с детьми с врожденной инва­лидностью. Конечно, теперь это невозможно, — по­спешно добавила она.

Райф внимательно смотрел на нее, прищурив глаза, и лицо у него было непроницаемым. Мари­анн испугалась, что сболтнула лишнее.

— А это не слишком гнетущее и депрессивное занятие для молодой девушки? Ты не хочешь пока самой порадоваться жизни?

— Ну, одно другому не мешает, — возразила Ма­рианн. — И ты ошибаешься. Конечно, иногда бы­вает трудно, но дети... они удивительно смелые и стойкие. Если им не внушать жалость к себе, они могут справиться с чем угодно.

Зачем он ее так подробно расспрашивает? Райфа удивило и напрягло собственное любопытство, но, заметив, что Марианн обеспокоена его реакцией, перестал хмуриться. Эта девушка не переставали удивлять его, а ее золотистые волосы и изгиб губ и вовсе не давали ему покоя.

Почему его тянет к Марианн, хотя ему прекрасно известно, что с ней лучше не иметь никаких отноше­ний. Если она говорила правду, — а он в этом не со­мневался, — то перед ним сидела и умная, и краси­вая, и решительная молодая женщина. А это значило, что у нее было все для того, чтобы разбить мужчине сердце. Она с каждым разом по-новому открывалась ему, и Райф не мог не восхищаться ей.

Марианн наклонилась за бокалом, и золотистые волосы всколыхнулись, а потом снова рассыпались по ее плечам. Внимание Райфа сразу переключи­лось на покрасневшие от смущения щеки девушки, и он почувствовал, как его снова охватывает воз­буждение. У входа в ресторан оно возникло, когда он ощутил аромат, исходящий от Марианн.

Райф напомнил себе, что случилось с его отцом, который позволил матери Марианн разбить его сердце. Да и он сам не устоял перед чарами Фионы, хотя забыть ее оказалось очень легко. Оглядываясь назад, Райф видел, что им двигала страсть, а ею — жадность и никаких настоящих чувств между ними так и не возникло. Она была пустой и эгоистичной, и интересовала ее только возможность поразвлечь­ся за чужой счет. Внешность Фионы оказалась об­манчивой, за красивым фасадом ничего не было. Зато благодаря ей, он понял, что не стоит доверять женщинам, и после развода пообещал себе быть с ними начеку. Фиона задела его только своим пре­дательством, которое Райф никак не мог ни про­стить, ни забыть. Ее легко можно было выкинуть из головы, а вот Марианн... Марианн казалось другой. Как и ее мать, она могла заставить мужчину думать о себе даже посте их расставания.