— Что случилось? — Советник выбежал на ее зов из шатра.
— Ты разве не слышишь? Они идут! Прислушайся…
Главнокомандующий внял совету и замолчал, повернув голову в сторону Рощи единорогов. Может, он ничего и не услышал, но ощутил, как содрогается земля под маршем вражеской армии.
— Трубить построение! — громко скомандовал он. Трубачей не пришлось просить дважды. Со всех сторон раздались пронзительные звуки горнов.
Армия засуетилась, словно громадный муравейник, но дисциплина соблюдалась четко: выстроился первый ряд щитников, за ними натягивали луки лучники, строился второй ряд щитников, бежали копейщики, основные силы собирались в отряды, офицеры четко следили за каждым солдатом. Среди всей этой суеты Эйриэн почувствовала себя потерянной, она крутила головой из стороны в сторону и никак не могла отыскать своих.
— Ваше величество, — Томас снова вынырнул из ниоткуда, — следуйте за мной, конница уже построена, не хватает только вас.
Шептун подвел к королеве Арейона, о котором уже успели позаботиться: агиски был накрыт попоной в таком же стиле, как и королевский плащ. Сам маэстро вскочил на темно-коричневого жеребца.
Маневрируя между бегущими на построение солдатами, они подъехали к месту дислокации. Королева, как всегда, оказалась самой последней. Литавий, развернувшись всем корпусом назад, высматривал ее в толпе, а увидев, с облегчением вздохнул. Мерилин подбадривающе подмигнул. Когда королева и маэстро проезжали мимо певца, Томас притормозил коня и обратился к нему и Эйриэн:
— Для меня великая честь сражаться бок о бок с двумя истинными эльфами. Мне, простому вору, и не снилось никогда такое. — Кажется, он впервые не шутил.
— А для меня великая честь сражаться рядом с вами, маэстро, — не остался в долгу менестрель и склонил голову.
Королева, как и обещала, держалась строго за Томасом и остановила Арейона, только когда маэстро остановил своего коня. Пока не начался бой, Эйриэн решила слегка осмотреться. Впереди нее стояла шеренга бравых молодцев шептуна, слева — Мерилин, справа — Литавий, позади — Келл. Мальчишка был серьезен, как никогда. Алессия конечно же была рядом с Соловьем. Она улыбнулась подруге, но улыбка вышла какой-то совсем неуверенной — воительница тоже никогда до этого не участвовала в настоящих сражениях.
«Неужели я выгляжу такой же испуганной?» — удивилась королева и постаралась придать своему лицу выражение величия и решительности. Но насколько у нее это получилось, она не могла узнать.
Весь отряд был экипирован так же легко, как и сама королева, — в кольчуги и кожаные доспехи с металлическими вставками. Некоторые вампиры вообще предпочли отказаться от брони. Только Келл надел кирасу, наплечники и металлическую юбку, защищающую нижнюю часть туловища, но Эйриэн не представляла, как в таком можно вообще на коне сидеть. А еще у него были металлические сапоги с огромными шпорами, которые эльфийка про себя называла «смерть лошадям».
— Ваше величество, — обернулся к ней Томас, облаченный, как всегда, во все черное. Даже металл на его броне чернел, словно обсидиан. — Вы взяли с собой второе оружие?
— Только кинжал. А зачем?
— В бою всякое может произойти, лучше обо всех неожиданностях позаботиться заранее. Вот, возьмите мой. — Он протянул ей легкий одноручный меч.
— Спасибо, — поблагодарила королева, цепляя меч с левой стороны, она одинаково хорошо владела обеими руками.
Арсенал шептуна не сильно пострадал от такой небольшой услуги — оружия, прихваченного на всякий случай, хватило бы на большую часть их отряда.
Теперь уже бой барабанов был отчетливо слышен каждому, а не только эльфам с тонким слухом.
«Вам, бам, бам», — стучали барабаны. Монотонный грозный звук вселял чувство обреченности, поражения, вытягивал жизненные силы. Королева заметила, как лица ее воинов грустнели, мрачнели, как гас огонь в их глазах, как безвольно опускались руки. Надежда покидала эсилийское войско. «Зачем браться за меч, зачем сжимать в руках алебарду, зачем проверять натянутость тетивы, если все бесполезно, если враг сильнее, если врагов много больше?» — Никто этого не говорил, не произносил вслух, но каждый так думал, и эта мысль, будто живая, плавно перетекала от одного к другому, опутывая каждого сетью беспросветной тоски.
Что-то еще смутно знакомое слышалось эльфийке в бое барабанов. Но вот что? Ах да, конечно же — шепот! Удары складывались в отголоски тех самых непонятных слов, которые она слышала на грани мира. Шаманы явно постарались загодя обеспечить оркам победу. Конечно, намного легче воевать с духовно сломленным врагом, чем с тем, кто полон веры и надежды.
Эйриэн, похоже, была единственной, кто остался безразличным к чуждой магии, значит, она одна была в состоянии что-то сделать. Тем более она — королева, и значит, ей снова придется всех спасать.
— Томас, пропусти меня, пожалуйста. — Она осторожно тронула вора за плечо, но тот даже не шелохнулся.
— Томас! — Девушка слегка потрясла его.
— Что? — нехотя, словно через силу, обернулся вор. Его глаза, темные от обреченности, казались еще чернее, чем обычно.
— Можно я проеду?
— Да, конечно. — Он отвел своего коня немного в сторону, освобождая место. Даже животное двигалось вяло.
Эльфийка пробралась через войско, солдаты нехотя пропускали ее и вновь смыкали за ее спиной свои ряды. Выехав вперед, Эйриэн повернула Арейона, встав перед своей армией, и замерла. Все ее бойцы были похожи как один, невзирая на возраст, расу и звание. Лицо каждого хранило одинаковое выражение скорби и обреченности. Казалось, они вот-вот побросают свое оружие и падут на колени перед орками.
Королева сняла шлем и тряхнула волосами, они взметнулись на ветру лучше всякого штандарта.
— Воины! — крикнула она громко, жалея лишь об одном — что не обладает способностью Даниэля отстранять все окружающие звуки, кроме своего голоса.
Но даже это одно простое слово подействовало. Первые ряды очнулись от наваждения, в котором находились, что придало бодрости королеве, и она продолжила свою речь, импровизируя на ходу:
— Воины, эсилийцы! Мы давно не знали, что такое война, но она выпала именно на нашу долю, и сейчас нам придется столкнуться с ней лицом к лицу. И пусть наши враги увидят не жалких этэнов, готовых струсить и побежать, а храбрых гордых воинов, готовых отстоять свою честь, свою свободу, свою страну! Мы воюем не ради золота, не ради наград, славы и почестей. Мы идем в бой ради Эсилии, ради Анории, ради тех, кто сейчас остался за нашими спинами: ради жен, детей, матерей и отцов. Чтобы наши потомки жили свободно, по справедливым законам, а не в рабстве, как звери на цепи. Я, как и вы, оставила в столице своих близких. И я хочу только одного: чтобы враги не дошли до них, чтобы война закончилась здесь и сейчас на этом поле! Так встретим же неприятеля достойно! Покажем врагу, что разговоры о мощи эсилийской армии — не пустая болтовня. Будем стоять до конца, до победы!