Я взяла протянутый пакет, расплатилась и быстро пошла к машине, мучимая недоумением. Зачем жить с человеком, которого ненавидишь? Отчего бы не развестись? И какое странное слово изобрела девушка, страдающая зубной болью: «сукан». Вообще-то сука – существительное женского рода, мужской вариант не предусмотрен. Вернее, он звучит иначе, кобель.
Жозя занималась птичками и не слышала звонков в дверь. Сначала я просто нажимала на кнопку, потом принялась колотить в створку ногой, затем заорала, как иерихонская труба:
– Жозя!!!
Но она не реагировала. В конце концов я догадалась позвонить по телефону.
– Дом Гарибальди, – бойко отрапортовала бабуся.
– Жозя, открой дверь, – устало попросила я.
– Это кто? – предусмотрительно спросила она.
– Вилка.
– Сейчас, дорогая, – засуетилась Жозя, – уже бегу!
Минут через пять в замке заскрежетал ключ.
– Ты почему не позвонила в дверь? – сердито поинтересовалась старушка.
– Не догадалась, – улыбнулась я, решив не рассказывать ей о том, что уже полчаса прыгаю на крылечке. Жозя ведь не виновата, что с возрастом потеряла слух.
Муся был счастлив, получив миску коричневых катышков. Очевидно, в Германии его кормили тем же яством, потому что «гном кинг сайз» с восторгом умял содержимое миски, а потом вылизал ее.
– Жозя, где телефон Даны? – спросила я, после того как и старушка съела свой обед.
– Мы всегда ставим трубку на место, иначе ее в доме не найти, – пояснила она. – На комоде он, в холле.
– Я про мобильный, городской аппарат мне не нужен.
– По нему дешевле разговаривать.
– Знаю, но мне нужен сотовый!
Бабуля сдвинула брови.
– Дана его всегда на поясе носит. На цепочку пристегивает, чтобы не потерялся.
– Ты не против, если я поброжу в саду? Хочется подышать свежим воздухом.
– Куртку надень, – проявила заботу Жозя, – холодает.
– Непременно, – кивнула я.
Надо завтра поехать домой и привезти теплую одежду, а пока придется померзнуть. Ладно, сейчас нужно думать не о себе, а о деле. Куда мог задеваться мобильный?
Я дошла до места, где лежало тело Даны, и вздрогнула. Можно считать, что подруге повезло: немного поодаль из земли торчал штырь, и, упади она чуть левее, железка проткнула бы несчастную насквозь. Но тело, по счастью, угодило на неширокую дорожку, которая ведет к гаражу. Я присела и стала внимательно осматриваться. Что там темнеет в пожухшей траве? Какая-то коробочка! Я схватила находку, но тут же с разочарованием поняла: это не телефон, а дистанционный пульт. Точь-в-точь такой я взяла утром с ключницы в доме, чтобы открыть ворота гаража. Я нажала на зеленую кнопку, железные ворота поехали вверх.
– Что случилось? – высунулась в открытое окно Жозя. – Вилка, что ты делаешь?
– Нашла в траве пульт, – ответила я.
– Правда? – обрадовалась старушка. – У нас их было пять штук, но Дана все потеряла. Теперь один остался, бережем его, как зеницу ока! Ты, значит, второй обнаружила? Так я и знала! Говорила же ей, чтобы пошарила в саду. Точно, все брелоки она в траве посеяла! Приедет, ворота откроет-закроет, а пульт мимо кармана и положит! Вилка, может, еще поглядишь? Вдруг там и остальные валяются?
– Ладно, – кивнула я. – А твой «Запорожец» на ходу? Ездишь на нем?
Не успел вопрос сорваться с языка, как я поняла его глупость. Сейчас старушка обидится, подумает, что я издеваюсь над ней. Но Жозя спокойно ответила, правда, со вздохом сожаления:
– Нет, я давно не садилась за руль.
– Может, «Запорожец» лучше убрать из гаража? Чего он место занимает?
– Никогда! – отчеканила Жозя. – Это подарок Матвея Витальевича! Пока я жива, и машина, и его кабинет в доме останутся нетронутыми! Не желаю слушать никаких разговоров на эту тему!
– Извини, – пробормотала я.
Окно с треском захлопнулось.
Около часа я ползала по траве, ощупывая руками каждый попадающийся на дороге камушек. Надежда умирает последней – мне очень не хотелось признавать свое поражение. Но в конце концов стало понятно: Данкиного телефона нигде нет. Либо цепочка разорвалась раньше и мобильник находится не в саду, либо его прихватил кто-то из тех, кто присутствовал на месте трагедии. Медсестра Ира уверяла, что бригада со «Скорой» не способна на воровство, и я склонна верить девушке. Тогда кто у нас остается? Выпавшую из окна Дану обнаружила соседка, Вера Расторгуева, живущая напротив.
Я выпрямилась и пошла к небольшому деревянному дому, расположенному через забор от коттеджа Гарибальди.
– Знаю вас, – забыв поздороваться, зачастила Вера, распахивая дверь в избу. – Вы – Данкина подружка-писательница, по телевизору выступаете. Альбина, верно?
– Арина, – поправила я, – но лучше Виола.
– Бывают же у людей красивые имена, – с завистью протянула Расторгуева. – А меня, как козу, обозвали, Веркой.
– На мой взгляд, имя Вера замечательное, – дипломатично заметила я.
– Вы в деревне не живете, а здесь каждая вторая животина – Верка, – заявила женщина. – Дана жива? Еще не померла? Ой, она так страшно лежала! Ваще… Зачем из окошка прыгнула? Все ж имеет! Особняк крышей черепичной покрыла, машину приобрела, и мужа-пьяницы у ней нету. Живет шоколадно, не то что другие! Ей бы, как мне, с Колькой-алкоголиком помучиться, вот тогда…
– Вера, – оборвала я занудные стоны, – почему вы решили, что Дана предприняла попытку самоубийства?
– А чего еще? – изумилась Расторгуева.
– Вы увидели в саду упавшую с веревки простыню, поэтому и пошли к соседям?
– Ага, – закивала Вера. – Дана со мной не дружила, но ведь постирушку жаль! Я встала у окошка, гляжу, валяется. Ну и помчалась сообщить.
– Не поленились и времени не пожалели…
– А я всегда людям помочь готова. Только не все это ценят, – надулась Вера.
– Вы были первой, кто обнаружил несчастную…
– Ну да, а то б «Скорую» раньше вызвали, – резонно заметила Расторгуева.