Чтобы не обижать Яну, я взяла сумочку и бросила ее дома в ванной. Но потом настал момент, когда у меня закончилась любимая пена, и я, не желая нестись в магазин, решила воспользоваться сувениром от «Эгоп». С тех пор пользуюсь только средствами этой мало кому известной фирмы.
И вот пожалуйста – в ванной у Гаврилина полный их ассортимент. Доведись мне плескаться тут, я не испытала бы ни малейшего дискомфорта. Ба, да здесь и моя любимая зубная паста. И щетка с мягкой щетинкой! И духи, от запаха которых я прихожу в восторг, и удобная расческа с закругленными зубьями, и фен с диффузором, и даже халат – махровый, нежно-розовый, украшенный изображением облаков… Окончательно меня добила пижама. Допустим, неведомая мне дама любит косметику «Эгоп», следовательно, мы с ней чем-то схожи. Но пижама! Очень хорошо помню, как хохотал Олег, когда впервые увидел жену в голубых байковых штанишках и курточке. Я даже обиделась и довольно резко спросила:
– Отчего ты столь бурно веселишься?
– Где ты раздобыла эту красотищу? – смеясь, простонал супруг.
– На рынке, – призналась я. – Не слишком дорогая пижама, но очень уютная! Все эти модные шелковые одеяния очень холодные и скользкие, а кружева на них колючие. Сам, между прочим, нацепил старую футболку.
– Я ничего ж не сказал! – попытался оправдаться Куприн.
– Зато красноречиво смеялся! – еще сильнее обозлилась я. – Некрасиво так ржать над женой!
– Я не над тобой, а над пижамой, – уточнил Олег. – Ну и рожи!
– Просто я смыла косметику! – взорвалась я.
– Да я про твою пижамку. Ты хоть разглядела, какой на ней рисунок?
– Геометрический орнамент.
– Держите меня семеро! Собачьи морды.
Я подошла к зеркалу, внимательно изучила ткань и протянула:
– Действительно. Наверное, продавщица перепутала, я выбирала другую расцветку: на голубом фоне пирамиды, квадраты и кубы.
– А тут боксер, бульдог, такса, борзая, – начал тыкать пальцем супруг. – Можно всю ночь разглядывать!
Я легла в кровать и не удержалась от ядовитого замечания:
– Конечно, некоторым только и остается, что разглядывать пижаму жены! На другое сил уже нет.
Куприн обиделся и отвернулся, я хотела сделать попытку к примирению, но заснула. С тех пор пижама с собаками служит в нашей семье неким маяком: если я надеваю ее, Олег сразу понимает, что жена абсолютно не расположена к радостям брака, и берет газету.
Может, у Гаврилина с любовницей существовала та же традиция? Я машинально пощупала мягкую байку и онемела. Секундочку, но это МОЯ пижама! Вот же – одна из пуговиц пришита к куртке не синими, а красными нитками. Это Я, не найдя нужную катушку, схватила первую попавшуюся под руки. Вот темно-коричневое пятно на груди. Это Я лопала в кровати эскимо, уронила на себя кусок шоколада и измазала пижамку. Просто бред!
Ощущая себя героиней триллера, я взяла фланелевую куртку, надела ее и посмотрел в зеркало. Это МОЯ пижама! Или я схожу с ума?
Я вспомнила, что пижаму не надевала уже неделю. Почему?! Да ее просто не было в моей ванной!
Не знаю, сколько времени я бы простояла, как заяц, испуганный ударом молнии, но тут вновь ожил телефон.
– Как пейзаж? – поинтересовался мерзкий голос.
– Д-да… – еле-еле ответила я.
– Нравится?
– Д-да…
– Хватит заикаться. Чем ты там занимаешься?
– С-с-стою.
– Дура! Бегать надо, пока менты не опомнились и не вернулись собирать улики.
– Д-да… – словно одурманенная наркозом, согласилась я.
– Живо на кухню, хватай мешок для мусора, запихивай туда свой хабар, неси его в джип и рви когти! Вперед!
Крик подействовал на меня словно удар кнута, я заметалась по коттеджу. Мозг отказывался соображать, ноги-руки работали в автономном режиме. Ноги бойко носили меня по помещению, руки цапали все, что было моим, а вещичек оказалось много: кружка с изображением черной кошки, два детектива Бустиновой, розовая шаль, тапки из овчины, косметика и парфюмерия, халат, пижама, зубная щетка, несколько пар нижнего белья, нежно-голубой свитер…
В конце концов получился довольно объемный пакет.
Притащив его в холл, я выглянула осторожно во двор, удостоверилась, что никого нет, и, стараясь не дышать, на цыпочках пошла к джипу, прижимая к себе тяжелую ношу.
– Лена! – раздался голос за спиной.
Ноги прилипли к дорожке.
– Лена! – повторила незнакомая женщина.
Я попыталась сделать шаг, но потерпела неудачу, ступни словно приварились к плитке.
– Леночка, не бойся, обернись!
Моя голова, словно на шарнирах, повернулась влево на девяносто градусов. Вы знаете, что такое таунхаус? Дом на несколько семей, у каждой имеется двухэтажная квартира и крохотный клочок земли, двери в апартаменты расположены по углам здания. Я не понимаю престижности и дороговизны этого вида жилья. Если удалось накопить денег на загородный коттедж, лучше выбрать особняк без соседей. Но многим нравятся таунхаусы. Очевидно, Игорь Гаврилин был из их числа. Сейчас из своей двери выглядывала его соседка – пожилая дама в косынке, прикрывавшей бигуди.
– Леночка, – повторила она, – подожди секундочку.
– Вы ко мне обращаетесь? – еле-еле произнесла я.
– Ты видишь тут еще одну Лену? – засмеялась соседка и начала спускаться по ступенькам, причитая: – Вот беда! Вот горе! Я тебя понимаю! Он был нехороший человек!
– Кто? – выдавила я из себя.
– Игорь.
– Гаврилин?
– Ну конечно, солнышко! Ты лучше уезжай из России, купи билет и улетай от греха подальше, – частила она, неторопливым шагом направляясь к дорожке, где все еще в параличе стояла я. – Зачем сейчас-то приехала, Ленуся?
Взгляд дамы упал на пакет.