— Вы говорили, что не можете назвать дату, — Картер разговаривал с ней, как с непослушным ребенком, — поэтому я взял на себя риск выбрать день. Я подумал, что суббота — выходной и вы будете свободны.
— Но я также сказала, что у меня много работы. Я придерживаюсь строгого расписания и не могу его менять.
— Но вы же ужинаете где-нибудь, — мягко уговаривал он.
Либерти сдалась. Она говорила слово, а он в ответ — десять. Его не переговорить. Лучше сделать это побыстрее. В воздухе на какое-то время повисла пауза. Картер прервал молчание: — Я заберу вас в семь часов, вы согласны? Вам необязательно наряжаться. Я поведу вас в самый обычный ресторан, но с отличной кухней.
— Хорошо. — Он наверняка имеет в виду «Фонекс». — Спасибо.
— Не за что, спокойной ночи, Либерти.
— Спокойной ночи. — Девушка положила трубку, села в кресло и задумалась. Прошла минута, прежде чем она заставила себя встать. Глупо скрывать: Картер Блейк ей очень нравился.
Еще долго Либерти не могла заснуть, вспоминая их разговор. Но утром, к своему удивлению, проснулась бодрая и выспавшаяся. Ей не хотелось сразу вставать, и она решила еще немного понежиться в постели. Взгляд остановился на маленькой картине, которую она купила в соседнем магазине. Картина стоила дорого, а у девушки в то время было туго с деньгами. «И все-таки я купила ее», — с удовлетворением подумала Либерти.
На картине изображен прекрасный заснеженный сад. Светит яркое солнышко. На аллее сада, несмотря на падающий хлопьями снег, отчетливо прорисованы две фигуры. Женщина наклонилась, широко раскинув руки, а навстречу ей бежит маленькая смеющаяся девочка, скорее всего, ее дочка. И столько радости, столько счастья в этой сцене, что пройти мимо было просто невозможно.
Либерти не знала, почему она так полюбила эту картину. Глядя на нее, ей всегда хотелось плакать. Наверное, чужая радость пробуждала в ней грустные мысли о том, что ее отношения с матерью никогда не были столь искренними и сердечными. Когда девушка показала картину отцу, он одобрил выбор.
— Это именно то, что тебе нужно.
У нее никогда не будет детей. Либерти продолжала смотреть на девочку. Что это значит: быть матерью? Она никогда не сможет доверить свою жизнь и жизнь детей мужчине. Замужество, обязательства, преданность — есть ли все это в современном мире? А у детей должны быть папа и мама, любящие друг друга. Многие ее подруги, разочаровавшись в мужчинах, решили стать матерями-одиночками. Но она не сможет так поступить. У нее тоже не было полной семьи, но у нее был отец — ее идеал мужчины.
Но это не значит, что она не может сделать свою жизнь счастливой, более того, она уже счастлива. У нее есть свой дом, любимая работа, карьерный рост — и всего этого она добилась сама.
— Кофе, — громко крикнула девушка, — кофе, тосты и свежая газета! Сегодня выходной, и я имею право ничего не делать, только отдыхать.
Расположившись на софе, Либерти позволила себе вторую чашку свежесваренного кофе. Вдруг раздался телефонный звонок. От неожиданности чашка выпала у нее из рук.
— Либерти? — послышался бархатистый мужской голос. — Это Картер.
«Он передумал, — подумала девушка, — или хочет изменить день нашей встречи». — Да?
— Ты одна? — резко спросил он.
— Что? — удивилась Либерти.
— Я спросил, ты одна? — нетерпеливо повторил мужчина.
— Сейчас девять часов утра, — озадаченно ответила она, — естественно, я одна.
— Ты говоришь неуверенно.
«Я бы посмотрела на тебя, если бы ты был сейчас на моем месте». Либерти сделала глубокий вдох.
— Я только что проснулась, — как можно спокойнее произнесла она, не было смысла все ему рассказывать, — и что ты имеешь в виду, спрашивая, одна ли я? Кто здесь еще должен быть, черт подери?
Они сами не заметили, как вдруг перешли на «ты».
— Не знаю, Либерти, ты ведь свободная женщина...
— Запомни, Картер, одну вещь — я не девушка на одну ночь. Я сплю одна. Всегда.
— Всегда?
— Всегда. — Она представила себе его недоверчивое лицо.
— Хорошо, я рад это слышать.
Однако она не уловила в его голосе особой радости. Господи, какой стыд!
— Так зачем вы мне звоните? Вспомнили, что заняты сегодня вечером? Очень важное дело?
— Не будь глупой, — произнес он. (Либерти ухмыльнулась.) — Не обижайтесь.
— Я не обижаюсь, — разозлилась Либерти.
— Если вы не заняты днем, то я хотел бы предложить вам провести этот день со мной. И прежде, чем вы откажетесь, хочу сказать, что у меня есть два билета на дневной спектакль «Вест Энда».
Неужели он имел в виду шоу, которое она мечтала посмотреть вот уже несколько лет, но никак не могла достать билеты? Нет, это какая-то ошибка. Надо что-нибудь придумать, чтобы отказаться. Ведь должен же быть подходящий предлог.
— Звучит заманчиво, — осторожно проговорила Либерти, — но вы уверены, что не хотите пойти с кем-нибудь другим?
— Даже и не думал. Я заеду за вами в час дня. Мужчина быстро положил трубку, не дав ей возможность сказать «до свидания».
Либерти успела трижды переодеться, не зная, на чем остановить выбор. Ровно в час раздался звонок в дверь. Девушка удовлетворенно взглянула на себя в зеркало. Платье сидело отлично. Поверх него она накинула прекрасное кашемировое пальто.
Либерти не стала ярко краситься. Только припудрилась и подвела глаза. Волосы она убрала назад, так как это подчеркивало ее скулы и придавало ей экстравагантность. Девушка сморщила носик. «Если он может встречаться с такой женщиной, как Кармен, то зачем ему я? Возможно, его намерения честны, но все-таки...»
— Привет. — Картер вручил ей букет цветов. Либерти улыбнулась, почувствовав еле уловимый запах лосьона после бритья. Темные брюки и черный кожаный пиджак делали Картера очень сексуальным. Девушка старалась не думать об этом.
— Привет, — она взяла цветы, — присядьте, пока я поставлю их в вазу. — И, вспомнив об этикете, добавила: — Большое спасибо.
Картер начал разглядывать ее. Нежные плечи, стройная талия, длинные ноги. Он улыбнулся.
— С удовольствием. А тут очень мило. Давно вы здесь живете?
— Нет, не очень. — Странно, но ей не хотелось рассказывать ему о своей жизни, открывать свой маленький мир.
Либерти забежала на кухню, взяла первую попавшуюся вазу, налила воды и поставила в нее цветы — прекрасные кремовые розы. Затем она вернулась в зал и поставила вазу на кофейный столик, стоящий посередине комнаты.
— Идем? Мы же не хотим опоздать.