– Лжец!

– Я никогда не лгу, Джоанна, – сказал он мрачно. – Если бы вы согласились на мое предложение, квартира стала бы, конечно, глазурью на пироге, я признаю это, черт возьми! Но у меня и в мыслях не было покупать вас! Я уже знаю вас достаточно хорошо, чтобы понимать, что это невозможно.

– Да неужели! – яростно вскричала она. – Тогда ответьте – а если бы ваша новая директорша была стара, безобразна или замужем, вы взяли бы именно эту квартиру? Разве ваше трудовое соглашение предусматривает подобны квартиры для всех ваших служащих, на которых вам не нужно произвести впечатление?

Вместо ответа он стремительным рывком притянул ее к себе и впился ей в рот свирепым поцелуем. Она сопротивлялась – впоследствии Джоанна снова и снова напоминала себе об этом, – но едва их губы соприкоснулись, как стало уже слишком поздно. В ту же секунду она начала тонуть в бесчисленных ощущениях, не имевших разумного объяснения.

Джоанна невольно застонала, когда он принялся смаковать ее губы, возбуждая ее так искусно, что, когда поцелуй сделался жадным и требовательным, она задрожала от нетерпения. Его чувственные губы играли с розовыми раковинами ее ушек, затем припали к нежной коже шеи. Он был пылким, и хотя Джоанна знала, что он не испытывает того же, что и она, ее чувства подавляли все попытки рассудка вмешаться. По ее жилам струилась уже не кровь, а электрический ток, она каждой жилкой, каждым нервом ощущала, как напряжение невыносимо нарастает.

Стоило ему понять, что она отвечает на его поцелуи, как по его телу пробежал разрушительный огонь.

– Джоанна… Джоанна… – Дыхание его стало прерывистым, ладони заскользили по ее гладкой шелковистой коже, и эти прикосновения к ее теплому телу доставляли ему мучительное наслаждение.

Все случившееся в этот день сейчас, в его объятиях, полностью утратило смысл. Джоанна все помнила, но остатки благоразумия напрасно взывали к ней, они не могли противостоять потрясающим, небывалым ощущениям, которые она испытывала впервые.

Неужели так же все происходило между ее матерью и человеком, который подарил ей единственное дитя? – промелькнуло в голове Джоанны. Ей всегда казалось, что мать испытывала к ее отцу нечто особенное, хотя она не признавалась, конечно. Но, несмотря на все ее горькие разочарования, в ее глазах всегда появлялась тоска, когда она произносила его имя, которое никогда не смешивала с прочими именами. Может быть, так оно и было, может быть, такое переживаешь только раз в жизни?

Тело Джоанны совсем обмякло, колени дрожали так, что только руки Хока удерживали ее в вертикальном положении. Она слышала собственный голос, бормочущий его имя, когда он в экстазе принялся покрывать поцелуями ее шею… И тут – невероятно, непостижимо – только она подумала, что Хок вот сейчас увлечет ее на толстый мягкий ковер и ей придется очень постараться, чтобы найти в себе силы воспротивиться, как он внезапно разжал объятия и направился к двери. Его голос произнес – громко, звучно, рассеивая туман страсти, все еще державшей ее в своих обольстительных путах, – что ей следует хорошенько выспаться, что она очень устала и, наконец, что они увидятся завтра утром.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Опять! Он играет с ней словно кот с мышкой! Едва дверь за Хоком захлопнулась, как ноги Джоанны подкосились и она бессильно опустилась на ковер. По ее лицу струились слезы. Почему она позволяет ему так обращаться с ней? Джоанна снова и снова задавала себе этот вопрос. Наконец она заставила себя встать, пошла в ванную и умыла лицо. Потом взглянула в зеркало – в глазах все еще стояли слезы, нос покраснел и блестел.

Что это было? Очередная попытка подчинить ее своей воле? Демонстрация силы и могущества? Жестокое доказательство того, что, несмотря на все ее принципы, в его власти овладеть ею или пощадить? Возможно, дикая смесь всего вместе…

Но она любит его, вот в чем весь ужас! Значит?… Она открыла глаза и впилась взглядом в отраженное в зеркале покрытое красными пятнами лицо. Возьми себя в руки, детка, ничего еще не случилось, пусть даже благодаря удаче, а не твоему здравому смыслу. Она не знала, почему он не воспользовался ситуацией, может быть, решил сильнее разжечь ее страсть, потомив ожиданием? Или его оттолкнула ее неопытность?

Или?…

– Ох, хватит! – Она сказала это вслух сквозь стиснутые зубы, так же злясь на себя, как и на него. Все эти «или» и «почему» не имеют смысла. Чем бы он ни руководствовался, ей следует понять, что мотылек слишком близко подлетел к огню. И это не должно повториться. Никогда, ни за что!

– О чем, черт возьми, вы говорите? – резко спросил Хок.

– Я съезжаю отсюда сегодня же.

– Джоанна!

– Вы можете повторять «Джоанна» сколько угодно, Хок, но я не шучу. – Он, как и обещал, заехал за ней утром, поднялся наверх и увидел стоявшие у двери чемоданы и саквояж. Но Джоанна твердо смотрела в его рассерженное лицо, хотя внутри все дрожало. Она не помнила, чтобы когда-либо прежде переживала подобное унижение и стыд, но скорее умерла бы, чем призналась в этом.

– Джоанна, у меня нет ни времени, ни терпения препираться с вами сейчас… – начал он.

– Вот и прекрасно! – Не подобало так разговаривать со своим работодателем, мелькнуло у нее в голове, но правда и то, что Хок Маллен – не типичный шеф. – Я забираю вещи, переезжаю в отель и останусь там до тех пор, пока не найду жилье, соответствующее моему жалованью, а потом мы можем обсудить вопрос о приемлемой компенсации…

– Я не могу поверить своим ушам! – Похоже было, что он и впрямь не может поверить. – Вы всерьез пытаетесь уверить меня, что не останетесь здесь? – спросил он после минутного молчания, во время которого они глядели друг на друга, как два гладиатора перед смертельной схваткой. В его голосе слышались растерянность и замешательство, и ей вдруг стало смешно. – За эту квартиру заплачено за полгода вперед.

– Это меня не касается. Я не намерена больше обсуждать это, Хок, и не останусь здесь ни под каким предлогом. – Если он только упомянет о вчерашнем эпизоде, она, кажется, убьет его на месте!

– Джоанна, это безумие!

– Не думаю. Остаться будет большим безумием. – Она видела, что ошарашила его, и после бессонной ночи, которую она провела, бродя взад-вперед по роскошной квартире, это послужило ей небольшим утешением. Ей хотелось бы возненавидеть его, но, несмотря на то что рассудок был полностью «за», сердце отказывалось подчиниться. Он был воплощением того самого мужского типа, к которому роковым образом влекло ее мать, – поверхностный, бессердечный, ищущий только удовольствий.

– Это ваше последнее слово?

– Да. – Она опасливо взглянула на него, ожидая, что он станет делать дальше.

– Ладно. – Хок подошел к телефону, снял трубку и раздраженно набрал номер. – Антуанетта? – Голос его был ледяным. – Мисс Кроуфорд и я приедем во второй половине дня. Аннулируйте договор об аренде квартиры для мисс Кроуфорд. Она не подошла.