На подгибающихся ногах Кира вошла к Поле и онемела. На полу, около подоконника, лежал в обмороке Вадим, а совершенно невредимая сестра бесновалась на кровати.
– Дрыхнешь! – вопила она. – Зови ментов!
– Ща… – прошептала Кира и бросилась звонить Милке.
– Спокойно, – приказала «подруга». – Понимаешь, какая беда приключилась?
– Нет, – зашептала Кира.
– Вадима доставят в отделение, и он расскажет о тебе.
– О-о-о… – простонала Кира. – Что же делать?
– Сначала заткни Полину, – приказала Милка.
– Как?
– Ножом! А затем сделай идиоту укол, ты же умеешь их делать. Вкати тройную дозу!
– Но я не смогу, – еле слышно ответила Кира.
– Тогда смирись с мыслью о том, что придется еще лет сорок таскать из-под Полины дерьмо, – прошипела Мила. – У тебя всего один шанс! Никакой опасности, виноватым посчитают Вадима!
– И она послушалась, – выдохнула я.
Олег кивнул.
– Схватила нож и начала бить им сестру. Выместила всю злость, колола с такой озлобленностью, что эксперт потом отметил: убийца находился в полувменяемом состоянии. Вадим получил гипердозу и умер в клинике. Дело закрыли, хотя попади оно к думающему следователю, тот непременно задался бы кое-какими вопросами. Да хоть таким: откуда в квартире ампулы? Следовало лишь допросить родителей Полины, чтобы стало ясно: наркотиков в доме не имелось. Но следствие не проводили.
– Почему?
– На первый взгляд картина идеально простая: наркоман на полу, наркотик в вене, труп на кровати, дома никого нет…
– А на второй?
Олег сложил руки на скатерти.
– Полина умерла двадцать третьего декабря. А по итогам года сотрудникам отделения милиции за раскрываемость преступлений полагалась премия. Конечно, никто не хотел копать глубоко, вдруг бы дело «повисло»? А так ведь вроде ситуация ясная – наркоманы за укол готовы на все.
– Понятненько, – кивнула я. – Милка убийца.
– Ножом орудовала Кира.
– Но кто все придумал?
Куприн откинулся на спинку стула.
– После смерти Вадима Эльза усыновила Якова и начала заниматься «убийственным» бизнесом. Она, как ни странно, уже не чаяла избавиться от наркомана. Эльза очень любила сына, избаловала его до последнего предела и в общем-то сама была виновата в том, что слабовольный, эгоистичный Вадик потянулся к дури. Яша в это очень тяжелое для нее время оказался роднее сына, он знал о новом пристрастии приятеля детских лет и пытался помочь Эльзе. Вадика регулярно лечили, в клинику его клали анонимно, за большие деньги. Но едва парень оказывался дома, он вновь хватался за наркоту, и так по замкнутому кругу. Вадим вытаскивал из маминой квартиры все, что можно, продал библиотеку, нехитрые украшения Эльзы. Смерть молодого человека была освобождением от бремени. Кстати, Антон Петрович только после убийства Полины узнал, что лечение сына не принесло результатов.
– Почему Эльза не рассказала любовнику правду? – удивилась я. – Каркин обеспеченный человек, мог помочь деньгами. Зачем она соврала, что Вадик выздоровел?
Куприн развел руками.
– Эльза знала, что Антон Петрович намерен ввести сына в бизнес и составить завещание. Но Каркин не идиот, разве можно подпускать к делу наркомана? Вот она и молчала – в надежде на то, что ситуация как-нибудь разрулится, надеялась на успех очередного курса лечения, не хотела признаваться, что ее сын хуже Милы. Одним словом, там много намешано. На момент смерти Вадима Эльза была почти нищей. У нее осталась лишь квартира с пустыми стенами – любимый сыночек продал картины, книги, фарфор. Хорошо хоть одежду мамочке оставил. А Яша сказал своей названой маме: «Я тебя люблю, заработаю на новые вещи, не плачь. Мы же вместе, а это главное». Вот Эльза и решила, что любимый Яшенька не должен нуждаться, и начала суетиться. Она преуспела, за короткое время разбогатела и опять же не сообщила Антону Петровичу подробностей. Если у Эльзы спрашивали: «Вы, наверное, наследство получили?» – женщина спокойно отвечала: «Верно, только не я, а приемный сын Яков. Дом, машина и прочие вещи – его, я просто живу с ним». Вот так.
– А из-за чего поругались Эльза и Антон Петрович?
– После убийства Полины Кира и Милка разорвали «дружбу». Вернее, дочь Каркина исчезла с горизонта девушки, сменив номер мобильного. Фамилию новой подруги Кира не знала, где та живет тоже, а по имени человека в Москве не найти. Ну сколько в столице Людмил? Впрочем, Кира и не хотела возобновлять отношения, ей было страшно…
Но никто не заподозрил плохого. Дальнейшая жизнь убийцы в первое время текла спокойно. Она поселилась наконец в отдельной комнате, избавилась от раскладного кресла, завела знакомых, стала приглашать их в дом. У Киры даже появился молодой человек, почти жених. Вот у ее родителей дела текли не блестяще: отец после убийства любимой старшей дочери начал пить, быстро превратился в алкоголика и умер, затем маму разбил инсульт, и Кира снова очутилась с неподвижным инвалидом на руках и с ворохом грязного белья. Знакомые испарились без следа, без пяти минут жених спешно бежал. Судьба с тупым упорством разыгрывала прежнюю ситуацию. В конце концов мама умерла. Но к Кире не пришло спокойствие. Несмотря на то что она теперь обитала в «двушке» абсолютно одна, ожидаемое счастье не наступило. Убийцу начали мучить кошмары.
Каждую ночь Кире снилась Полина, которая спихивала сестру с матраса и выла:
– Убийца! Не смей лежать на моей кровати!
Кира переехала спать в большую комнату, но Полина «перебралась» за ней. Более того, видения начались и днем – окровавленная сестра ехала рядом в троллейбусе, стояла у прилавка в магазине, лезла вместе с Кирой под душ. Почти лишенная разума Кира отправилась в церковь. Ей было не к кому идти за советом, вот молодая женщина, уже полусумасшедшая, и обратилась к священнику.
Батюшка молча выслушал Киру, а потом сказал:
– Можно заказать поминальную службу по невинно убиенной Полине, но вряд ли вам это поможет.
– Что же делать? – зарядила Кира.
– Покаяться, – тихо ответил священнослужитель, – признаться в преступлении.
– Я не пойду в милицию! – испугалась Кира.
– Ступайте к матери Вадима, попросите прощения у нее, может быть, тогда кошмар перестанет преследовать вас, – предложил батюшка.