Она рассеянно гладила его по голове, не замечая, что делает. Опомнившись, она приказала себе остановиться. Нежные чувства способны завести очень далеко! Уж ей-то известно, что такое страсть… После того, что сейчас случилось, ей это известно наверняка. Но что делать с неожиданно пробившейся наружу потребностью в нежности, зависимости, в потребности любить и быть любимой? Как ответит непредсказуемый Джейкоб Хорнблауэр на неожиданный всплеск эмоций?
Он высмеет ее. Санни закрыла глаза. Еще несколько часов назад она бы сама себя высмеяла за такие мысли и чувства.
Но теперь все изменилось — для нее. Интуиция подсказывала Санни: сдача ею позиций началась в тот самый миг, когда она увидела его у себя в спальне, а он занял боевую стойку, готовый к драке.
Джейкоб крепкий орешек… Она сама его так назвала! Очень непросто будет расколоть его, найти под твердой оболочкой мягкое ядро. На это уйдет немало сил. Правда, силы ей не занимать. Но, кроме силы, понадобится и выдержка. А вот с этим уже сложнее.
Не ведая, о чем она думает, он повернул голову и прошептал:
— Ты такая…
— Что?
— Ты такая… вкусная, никак не могу насытиться. — Он легонько куснул ее и улыбнулся. Ее сердце забилось чаще. — Такая ты мне больше всего нравишься. — Он приподнялся и стал разглядывать ее лицо. — Голая и в постели.
— Типично мужской подход! — Она провела пальцем по его бедру: глаза у него сразу потемнели. — Кстати, ты мне такой тоже нравишься.
— Приятно, что в конце концов мы хоть в чем-то договорились. — Он перевернулся и быстро лизнул ее. — Обожаю твои губы, Санбим. Они такие упрямые и манящие.
— Твои не хуже.
— Вот видишь, мы снова пришли к согласию.
— Настоящий рекорд. — Она легонько куснула его нижнюю губу. — Давай дальше. Что еще тебе нравится?
— Твоя… — на его лице расплывалась все более широкая улыбка, — неукротимая энергия.
— Снова попал.
Он рассмеялся и поцеловал ее более страстно. Она оказалась такой же сладкой и ответила так же пылко, как в первый раз.
— Твое тело, — прошептал он. — Мне определенно нравится твое тело.
Она вздохнула:
— У тебя пошла полоса везения, Джей-Ти. Не останавливайся!
Его дыхание щекотало ей ухо.
— Вот славное местечко, — пробормотал он, то целуя ее мочку, то покусывая, пока у обоих не закружилась голова. — Но наверное, при данных обстоятельствах могу признаться, что твой ум меня… озадачивает.
— Озадачивает… — повторила она, охваченная сладкой истомой. — Какое странное слово!
— Лучше уж озадачивать, чем приводить в бешенство. И я… — Он вдруг осекся, заметив у нее на плече свежие царапины. В качестве опыта он провел по ним кончиками пальцев. — Я тебя пометил, — удивленно и немного испуганно заметил он. Если бы он поцарапал ее во время драки, он бы сейчас и внимания не обратил. Но в постели, занимаясь любовью… это совсем другое дело. — Мне очень жаль!
Санни скосила глаза и осмотрела царапины. Надо же! А она ничего не почувствовала!
— Тебе правда жаль?
Ее губы изогнулись в улыбке — он считал такую улыбку типично женской.
— Если честно, нисколько.
— При данных обстоятельствах, — поддразнила она.
— Совершенно верно. — Он открыл было рот, собрался пошутить, но вдруг оказалось, что слова не приходят на ум. Едва он увидел ее улыбку, ее полузакрытые глаза, задорно вскинутый подбородок, и в голове что-то сместилось.
Так не бывает, твердил он себе, не в силах оторвать от нее взгляд. Нелепо, смешно! Что бы он сейчас ни чувствовал, это не любовь — во всяком случае, не такая любовь, которая толкает мужчин на необдуманные поступки, способные в корне изменить жизнь. Это влечение, сказал он себе. Влечение, вожделение, похоть… возможно, приправленные некоторой толикой нежности. А любовь… Нет в нем места для любви. И времени у него тоже нет.
Вспомнив о времени, он вздрогнул. Его как будто ударило тяжелым молотом. Время — вот самая главная помеха.
Он привстал. Вдруг захотелось отделиться, отстраниться от нее. Может, тогда он снова сможет мыслить здраво. Все еще улыбаясь, она обхватила его руками и ногами.
— Куда ты собрался?
— Наверное, тебе тяжело.
— Конечно. — По-прежнему улыбаясь, она медленно облизнула губы.
Ее бедра совершали волнообразные движения. Его тело мгновенно откликнулось на призыв. Они оба все больше распалялись; Санни улыбнулась, заметив, как его глаза затягиваются поволокой.
— Я хотела провести небольшой эксперимент.
Он тряхнул головой, но там по-прежнему был туман.
— Эксперимент?
— Физический. — Она провела кончиком пальца вдоль его позвоночника. — Джей-Ти, ты еще помнишь, что такое физика?
Когда-то помнил.
— Для тебя я доктор Хорнблауэр, — пробормотал он, прижимаясь губами к ее шее.
— Доктор… забыла, что объясняли в школе про тело, которое сохраняет состояние покоя или равномерного прямолинейного движения…
Он прерывисто выдохнул:
— Сейчас я тебе покажу.
У нее все болело. И все-таки она еще никогда в жизни не чувствовала себя так замечательно. С трудом разлепив веки, она зажмурилась от яркого солнечного света, затопившего комнату. Утро… Еще одно утро!
Санни сама себе удивлялась. Она впервые провела в постели всю ночь и почти весь день. Спать удавалось только урывками. Блаженно потянувшись, она повернулась на бок — и уткнулась в Джейкоба. Он раскинулся на ее кровати, несокрушимый, как скала.
С самого рассвета он постепенно подталкивал ее к краю кровати. Ему удалось захватить девяносто процентов матраса и перетянуть на себя одеяло. Санни не падала на пол лишь потому, что сверху на ней по-хозяйски расположилась его нога, а шею охватывала рука — правда, небрежная хватка совсем не напоминала нежное объятие.
Она попробовала высвободиться, но у нее ничего не получилось. Санни прищурилась.
— Ну ладно, приятель! — процедила она сквозь зубы. — Придется тебе подчиниться, потому что я не хочу до конца дней своих падать на пол с кровати!
Она совсем не любовно двинула ему под ребра локтем. Он что-то пробормотал и переместил ее еще на сантиметр к краю кровати.
Санни решила, что нужно менять тактику, и легонько шлепнула его по мягкому месту.
— Джей-Ти! — прошептала она, покрывая его щеку поцелуями. — Милый!
— М-м-м?
Она нежно укусила его за ухо.
— Джейкоб! Любимый!
Он снова что-то забормотал, и его вторая рука оказалась на ее груди. Санни только вздохнула. Ее маневр не удался; наоборот, Джейкоб отвоевал еще один драгоценный сантиметр.