— Это единственное, что я могла сделать для тебя.
— Это Маркус натаскал тебя по части законодательства?
— Нет, Ено.
— Он не стал бы этого делать, если бы только…
— Я не попросила его?
— Да. Прости меня. Я не должен был…
Он замолчал, словно обдумывая слова, но, ничего не придумав, отвернулся.
— Теперь, если ты захочешь, можешь передать меня Центру или кому-нибудь еще, — вдруг ответила она. — Я не стану сопротивляться или чинить тебе препятствия, но, по крайней мере, это не будет стоить тебе карьеры.
— Я сделаю так, как захочешь ты.
Она развернулась и посмотрела ему в глаза, скрытые за обручем.
— Нужно что-то менять, — произнесла Кайлин. — Так не может больше продолжаться. Я устала, понимаешь? Я не могу тебя понять. Сейчас ты совершенно спокоен, а в следующий момент готов смешать меня с грязью. И не всегда у такого поведения находятся причины. Если я настолько ненавистна тебе — избавься от обузы. Нам обоим станет легче.
— Ты видишь проблему только во мне? А в себе не хочешь поискать?
— Я знаю, что до идеала мне еще очень далеко. Я понимаю, что некоторые мои поступки ввергают тебя в шок, что я совершенно не умею держать язык за зубами и исполнять чужие приказы. Но мне двадцать семь лет, Гийон, и я такая, какая есть.
Гийон взял ее перебинтованные руки в свои, и легонько погладил первыми пальцами повязку.
— Тебе больно?
— Нет, — ответила она, глядя на свои руки в его ладонях.
— Я хочу, чтобы ты поняла кое-что. Каким бы плохим я тебе ни казался, я — единственный человек в этом мире, который отвечает за тебя. И мне не все равно, Кайли. Ты умная женщина и должна понимать, что за моей спиной стоят люди, которые желают получить определенного рода информацию. Но есть вещи, которыми я никогда не поступлюсь ради работы. Это — чужая невинная жизнь. Ты живешь на бомбе с часовым механизмом. Я не знаю, что именно они ищут. Точнее, я вообще ничего не знаю ни о тебе, ни о твоей роли в их игре. Но последние события меня настораживают. Ты им не нужна. Я знаю эту систему и прекрасно вижу, что ты им мешаешь. Они согласились передать тебя мне, потому что знали, что ты своенравная неуравновешенная натура, которая отрицает любую зависимость от окружающих и обстоятельств. Они разбудили тебя и, когда не получили желаемого, выкинули в этот мир без подготовки. Но они просчитались в нескольких вещах. Первое — это то, что ты смогла адаптироваться. Возможно, они не ожидали, что в тебе окажется столько стремления к выживанию. И второе, они недооценили меня. Я не стану тебе вредить, а в данный момент секрет который ты хранишь, а я уверен, что ты его хранишь, тебе вредит. И боюсь, что если они получат то, чего хотят, ты станешь не просто им не нужна, ты превратишься в помеху. Я не хочу отдавать тебя им на растерзание. Но и помочь тебе я не смогу, если так и буду пребывать в неведении.
— А разве я не смогу жить просто так? Сдать экзамен на интеграцию, и жить так, как хочу?
— Все зависит от того, сумеешь ли ты убедить их в том, что ничего не знаешь. Этот мужчина, Женя, кто он для тебя?
Кайлин выдернула свои руки и отошла в сторону.
— Кайли, он угрожал даниилу четвертого уровня, а значит, верит в свою безнаказанность. Кто он?
— Мы работали вместе.
— И все?
— Что ты хочешь знать? Что я любила его? Любила, не имея права даже прикоснуться?
Гийона ужалили эти слова. Он никогда не задумывался над тем, что она могла любить кого-то раньше. Что могла хотеть кого-то. Ему не было до этого дела. Но сейчас предположение, что этот мужчина может значить для нее что-то, застлало его взор пеленой гнева.
— Он умер до тебя?
— Нет, после. Сказал, что через несколько лет. Я верю в это, потому что он мало изменился с тех пор, как мы виделись в последний раз. Он сказал, что это он разбудил меня, что следил за мной все это время.
— Ты в это веришь?
— Нет.
— Тогда, чего он хочет?
— Того же, чего и ты.
— Я бы не стал играть на твоих чувствах, чтобы добиться желаемого.
— Ты нет, а он уже сделал это однажды.
— Ты любишь его? — вдруг спросил Гийон, отворачиваясь к стене, чтобы не видеть выражение ее глаз сейчас.
— Я не знаю. Я похоронила его вместе с братом. А сейчас, он жив и говорит, что разбудил меня…
"Я не знаю", "я не знаю", "я не знаю", — крутилось в голове Гийона. Ему было больно слышать такой ответ. Она не сказала, что не любит его. Она сказала: "Я не знаю".
— Он может воспользоваться этим. Вы давно знакомы, он — часть твоего прошлого и осведомлен о твоих чувствах к нему. Будь осторожна, Кайлин.
— Что решило собрание? — спросила Кайлин, направляясь к двери.
— Они отклонили все обвинения. Честно говоря, никогда бы не подумал, что ты на такое способна. Выглядишь, как настоящая невада.
— В моем случае это — комплемент.
— Почему, "в твоем случсе"?
— Для мужеподобной, такое преобразование — чудо на земле.
— Ты и без этой мишуры красива. Сама же знаешь, как на тебя официант смотрит. Да и этот охранник внизу.
Кайлин даже приоткрыла рот. Ну, взгляды официанта не заметить было трудно, а вот охранник… Это что-то новенькое.
— Мне помогла Сойя.
— Сойя? — удивился Гийон и повернулся к ней.
— Да.
— Откуда ты ее знаешь?
— Маркус нас познакомил. Он отвез меня к ней вчера, и она смогла сотворить все это. Я поеду домой. Пожалуйста, позволь Ено побыть рядом со мной. Я не могу ничего делать самостоятельно. А с роботом все довольно просто.
— Значит ли это, что ты хочешь остаться под моим присмотром?
— Да, хочу, — ответила она и вышла из помещения.
Кайлин лежала на диване рядом с Ено и смотрела телевизор. Очередной фильм из прошлого про любовь, доверие и чужие секреты.
— Ты любишь смотреть старые фильмы? — спросил робот, поправляя подушку под ее спиной.
— Это для тебя они старые, а я все это вижу в первый раз.
— Но они все про любовь.
— А что здесь такого? Я в любовь верю. И в людей тоже верю. И в возможность обретения пресловутого счастья. Но чем больше я живу, тем все дальше от меня отдаляется то самое счастье. Мне двадцать семь лет, а я все еще девственница. И я не знаю, как мне строить свои отношения, тем более что отношений-то и нет никаких. Знаешь, я даже никогда не целовалась! Представляешь? Это тяжело, Ено. Поэтому я люблю смотреть фильмы, где героини обретают свое счастье и строят свои отношения. Я словно вижу себя в них, и мне становится легче.