— Когда она уходила, то примерно так уже все себе и представляла.
— У нее талант. Может, на этот раз брак окажется длительным. У парня полно денег.
— Светлая сторона? Линда переедет в Нью-Йорк.
Мак замерла.
— Об этом я как-то не подумала. Это очень светлая сторона. — Мак вздохнула, подошла к подруге, уронила голову на ее плечо. — О, боже, она высасывает из меня все силы.
— Я знаю. — Паркер крепко обняла Мак. — Держись.
— Обещаю.
— Заглянешь после съемки на мороженое?
— Может быть.
— А вот и клиенты. Я исчезаю.
— Паркер? Даже если бы у нас было свободное число…
— Ни за какие деньги.
Мак благодарно улыбнулась и попыталась изгнать чувство вины хотя бы на время, хотя бы до конца съемки.
Картер запихнул в портфель пачку сочинений в компанию к пухлой стопке тестов. Его личное задание на дом. Интересно, представляют ли ученики, сколько домашней работы ежедневно тащит из класса среднестатистический учитель.
На доске за его спиной красовалась тема нового сочинения.
Исследовать и сравнить отношение к любви Розалинды и Жака и объяснить, почему, по вашему мнению, они именно такие.
Оптимизм и пессимизм, думал Картер, меланхолия и радость. Столь глубоким изучением пьесы он надеялся приподнять перед учениками завесу легкой романтической комедии, полной шуток и остроумной перепалки, и открыть ее истинный смысл, а главное — стимулировать мыслительные процессы.
— Прошу прощения. Доктор Магуайр? Картер обернулся. В дверях стояла женщина.
— Да. Чем я могу вам помочь?
— Я Сьюзен Байерз, мать Гарретта.
— Рад познакомиться, миссис Байерз. Входите.
— Я так надеялась застать вас. Я не займу вас надолго.
— Я не спешу.
— Из-за гриппа я не смогла прийти в родительский вечер, но я безумно хотела поговорить с вами. Думаю, вы знаете, что Гарретт неважно начал прошлый учебный год, и нельзя сказать, что показал большие успехи в этом году.
— Гарретт заметно прогрессирует. И, на мой взгляд, делает это довольно быстро. Он стал больше внимания уделять учебе, чаще выступать на уроках. В этом семестре его оценки стали гораздо лучше.
— Я знаю. Поэтому и хотела с вами поговорить. Видите ли, мы даже хотели забрать его отсюда.
— Надеюсь, вы передумали. Гарретт…
— Мы выполняли с ним домашние задания, угрожали ему, подкупали его, нанимали репетитора. Ничто не помогало, и нам казалось, что мы зря выбрасываем деньги. Но несколько месяцев назад все изменилось. Словно забрезжил свет в конце туннеля. Гарретт стал говорить о книгах. Он стал учиться и искренне расстроился, когда за прошлую работу вы поставили ему «хорошо». Я минут на десять лишилась дара речи, когда он с жаром заявил, что следующее сочинение обязательно напишет на «отлично».
— Вполне возможно. У него большой потенциал.
— Он все время говорит о вас: доктор Магуайр сказал то, доктор Магуайр думает так. И по другим предметам его оценки улучшаются. Не стремительно, но потихоньку улучшаются. И это сделали вы.
— Это сделал Гарретт.
— Вы… вы увлекли его, и поэтому он смог это сделать. На будущий год он собирается записаться на ваш курс литературного творчества. Он подумывает, не стать ли ему писателем. — Глаза Сьюзен увлажнились. — В прошлом году он еле переполз в следующий класс, нас даже вызывали к директору, а теперь он рассказывает мне о Шекспире и хочет стать писателем.
Сьюзен сморгнула слезы. Картер не шевелился, не в силах вымолвить ни слова.
— Гарретт считает вас гением. Я хочу, чтобы вы знали: если Гарретт чего-то достигнет в жизни, то только благодаря вам, и он никогда вас не забудет. Я хочу, чтобы вы знали, как мы вам благодарны.
Когда Картер в прекрасном настроении ввалился в студию, балансируя огромной коробкой с пиццей, Мак сидела на диване, закинув ноги на журнальный столик.
— Пицца, — объявил Картер, опуская коробку на кухонный стол. — Я знал, что ты днем была занята съемкой, а я притащил полный портфель работ на проверку, поэтому и подумал о пицце. К тому же это веселая еда, а у меня сегодня был отличный день.
Мак застонала, и Картер, встревожившись, бросился к ней.
— С тобой все в порядке?
— В основном. Пицца… У меня в желудке галлон мороженого… или два галлона.
— Мороженое. — Картер сел на журнальный столик. — У вас был праздник?
— Нет. Возможно. С какой стороны посмотреть. Расскажи мне о своем отличном дне.
Картер привстал, чтобы поцеловать ее, и снова опустился на столик.
— Привет, Макензи.
— Привет, Картер. Ты улыбаешься во весь рот.
— Я сегодня пережил один из очень важных моментов. У меня есть ученик из тех, что, войдя в класс, щелкают выключателем в голове и уносятся в дальние дали. Такого расшевелить непросто.
— Ой, я знаю. У меня был такой же выключатель. Очень удобно, особенно во время лекций по Войне за независимость или пошлинам. Пошлины отключают мозг автоматически. Этот ученик сегодня тебя порадовал?
— Не только сегодня. Кажется, я нашел другой выключатель — тот, который запускает интерес и мыслительный процесс. Это видно по глазам так же, как и отключение.
— Правда?
— Такие, как Гарретт, крепкие орешки, и, если находишь выключатель, это само по себе награда. Это ему я поставил «хорошо» в День святого Валентина, вернее, накануне. Но я думаю о том дне, как о нашем личном Дне святого Валентина.
— Точно. Я помню и рада за Гарретта.
— Сегодня ко мне приходила его мать. Обычно когда родители приходят к учителю, то вовсе не для того, чтобы принести яблочко. Она принесла мне целый яблоневый сад. Она меня поблагодарила.
— Поблагодарила. — Мак заинтересованно вскинула голову. — Это яблоневый сад?
— Да. И дело не в том, что я чему-то научил Гарретта или поставил ему хорошую оценку. Дело в выключателе. Я нашел выключатель Гарретта, и она пришла сказать мне за это спасибо. Теперь ты улыбаешься во весь рот.
— Ты изменил жизнь. Ты изменяешь жизни.
— Я бы не стал обобщать.
— Но это действительно так. Я документирую жизнь, по крайней мере, ее обрывки, и это важно, но ты изменяешь жизнь, и это поразительно. Я посижу с тобой, хотя не смогу проглотить ни кусочка. Из-за мороженого. Идем.
— Почему ты съела целый галлон или даже два?
Мак пожала плечами.
— Жадность.
— Ты говорила, что налегаешь на мороженое в моменты эмоциональных потрясений.