Очень аккуратно Силла положила ложку на салфетку.
— Я не выйду за тебя замуж.
Он ухмыльнулся:
— Поспорим? Твоя ставка?
— Это не игра, Бойд.
— Еще какая игра. Самая главная игра сезона.
Она громко вздохнула и снова взяла ложку. Но есть не стала, а принялась постукивать по столу.
— Это так по-мужски. Типичное мужское поведение. Все состязание, все игра. Ты Тарзан, а я дурочка.
Бойд захохотал. Этот смех раззадорил ее еще больше.
— Почему вы все считаете, что женщины не могут перед вами устоять? Что им обязательно нужна ваша дружба, или секс, или помощь? «О, Силла, я тебе нужен. О, Силла, я хочу заботиться о тебе. Я покажу тебе настоящую жизнь».
Бойд перестал жевать и секунду подумал.
— Не помню, чтобы я говорил тебе такое. По-моему, я сказал, что люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей женой.
— Это одно и то же.
— Это совершенно разные вещи. — Как ни в чем не бывало, он продолжил есть.
А я не хочу выходить за тебя замуж. И я уверена, это одно и то же. Так всегда бывает.
Он бросил на нее серьезный взгляд.
— Я предупреждал тебя — не сравнивай меня с ним. Я не шучу, Силла.
— Я говорю не о Поле. Я даже не подумала о Поле. — Отодвинув тарелку, она вскочила и стала искать сигареты. — Я не вспоминала о нем много лет, пока все это не началось. — Она выпустила облако дыма. — И если захочу сравнивать тебя с другими мужчинами, буду это делать.
Бойд налил еще вина себе и ей.
— Сколько еще человек делали тебе предложение?
— Десятки. — Это было, мягко говоря, преувеличение, но Силле было плевать. — И как видишь, я нашла в себе силы устоять перед искушением.
— Ты их не любила, — спокойно заметил Бойд.
— Я и тебя не люблю. — Ее голос дрогнул. Конечно же он поймет, что она лжет. С пугающей ясностью она и сама вдруг поняла, что лжет.
Бойд прекрасно знал, что она говорит неправду, но сердце все равно защемило. Желудок скрутила резкая боль. Стараясь не обращать на это внимания, он доел чили;
— Ты от меня без ума, О'Роарки. Просто ты упертая, как ослица, и не желаешь это признавать.
— Я упертая? — почти взвизгнула Силла. — Поразительная наглость, честное слово. Да ты сам все делаешь только по-своему. Мои возражения для тебя вообще не имеют значения. С первой же нашей встречи.
— Правильно. — Он оглядел ее с головы до ног. — И посмотри, чего я добился.
— Не будь таким самодовольным, черт возьми! Я не выйду за тебя замуж, потому что не хочу выходить замуж, потому что ты коп и потому что ты богатый.
— Ты выйдешь за меня замуж. Потому что мы оба знаем — без меня тебе будет плохо.
— Твоя самонадеянность невыносима. Это раздражает. Так же противно, как если бы ты ползал передо мной на коленях и молил о любви.
— Лучше я буду самодовольным, — решил Бойд.
— Знаешь, ты не первый мужик, которого мне приходится отшивать. — Силла залпом допила вино и принялась расхаживать по кухне. — При моей работе получаешь хорошую практику. — Она развернулась и ткнула в него указательным пальцем. — Ты даже хуже, чем тот мальчишка из Чикаго. До сих пор он занимал первое место по самонадеянности. Но ты его переплюнул. Он хотя бы не улыбался с такой противной уверенностью. Он специализировался в основном на цветах и поэзии. Тоже никак не хотел отставать. И тоже считал, что я его люблю, только не хочу признаваться в этом. Что без его заботы и защиты я не обойдусь и что только его мне не хватает для полного счастья. — Она остановилась. — Подумать только. Он подкарауливал меня возле радиостанции. Дежурил у моего дома. Послал мне кольцо.
— Он купил тебе кольцо? Предлагал выйти за него замуж?
Силла выразительно посмотрела на Бойда.
— Прекрати, ковбой. Не думай ничего такого.
Бойд постарался говорить очень спокойно и очень ровно.
— Ты сказала, он послал тебе кольцо. Кольцо с бриллиантом?
— Понятия не имею. — Она запустила руки в волосы. — Я не носила его к ювелиру, знаешь ли. Я отослала его обратно.
— Как его звали?
Она махнула рукой.
— Зачем мы о нем говорим? Я, в общем, совсем не об этом. Я хотела сказать, что…
— Я спросил, как его звали.
Бойд встал. Силла в замешательстве сделала шаг назад. Перед ней стоял не просто Бойд. Перед ней был Бойд-полицейский. Коп до мозга костей.
— Я не… Джон какой-то. Макгилл, что ли? Нет, не так. Макгиллис, кажется. Слушай, он был просто назойливый поклонник. Я о нем заговорила только потому, что…
— Среди твоих коллег в Чикаго не числился никакой Джон Макгиллис.
— Правильно. — Злясь сама на себя, Силла присела на стул. — Мы отклонились от темы, Бойд.
— Я же просил вспомнить каждого, с кем у тебя были отношения.
— У меня не было с ним никаких отношений. Он был просто ребенок. Влюбился в знаменитость — обычное дело. Послушал программу — и готово. Я была с ним любезна — зря, как выяснилось, потому что он все неправильно понял. В конце концов я с ним разобралась. Вот и все.
— Как долго он тебя преследовал? — тихо спросил Бойд.
— С каждой минутой Силла чувствовала себя все глупее. Она и лицо-то этого мальчика помнила с трудом.
— Месяца три. Может, четыре.
— Три или четыре месяца, — повторил Бойд. Он взял ее за плечи и заставил встать. — Он не отставал от тебя три или четыре месяца, а ты об этом даже не упомянула?
— Я как-то не подумала. Я о нем даже не вспомнила.
Бойду захотелось хорошенько встряхнуть ее, но он сдержался. Еле-еле.
— Я хочу, чтобы ты рассказала мне все, что помнишь об этом человеке. Все, что он тебе говорил. Все, что он делал.
— Да не помню я!
— Лучше тебе будет напрячь свою память. Сядь.
Он отпустил ее. Силла послушно села на стул. Бойд взволновал ее гораздо сильнее, чем думал. Ну что ж, по крайней мере, он забыл о свадьбе, попыталась успокоить себя Силла. Но зато ей пришлось вернуться в реальность и в тот кошмар, о котором она не думала уже много часов.
— Хорошо. Он работал в магазине в ночную смену — приносил товары со склада и расставлял их по полкам — и слушал мое шоу. Когда у него был перерыв, он звонил и мы немного болтали. Я выполняла его заявки. Однажды у мен была встреча со слушателями — я не помню, где именно, и он тоже пришел. Представился. Мне показалось, что он хороший парень. Совсем молоденький, года двадцать два — двадцать три, наверное. Симпатичный, — припомнила она. — Такое… невинное, наивное лицо. Я дала ему автограф, и с этого все началось. Он стал писать мне письма — на адрес радиостанции. Присылал стихи. Милая, романтическая чепуха. Ничего особенного.