Да, если в этом деле что-нибудь скрывается, она, несомненно, выяснит, что именно. Раф — цепкая натура, и, что намного важнее, у нее талант приспосабливать свои манеры, поведение и даже внешность к любой ситуации, к любому человеку, невзирая на различия и несоответствия в возрасте или общественном положении. Она выяснит, почему Фредди почти обезглавил своего отца, три раза двинул с размаху топором в грудь матери и был недалек от того, чтобы отрубить дяде обе руки.
Элу просто надо было дождаться, пока Раф сама решит, что ей хочется распутать это дело. Он на самом деле раззадорил и разозлил ее, Раф потребуется несколько часов, чтобы прийти в себя. Все это время она будет бороться с искушением отдубасить его как следует. Затем, прикинул Эл, она часам к одиннадцати спустится в камеру. Раф — хороший журналист, а под его руководством станет настоящим асом в этой профессии. И она все будет держать в тайне. Никому не придется расплачиваться за то, что репортеру разрешили свидание с заключенным. На этот раз ничего не случится. Элу приходилось все всегда разнюхивать; Раф же нутром чувствовала, где зарыта собака. На этот раз нюху Эла немного помог анонимный звонок.
Если Раф вернется ни с чем, он даст ей ниточку — но не раньше. Эл догадывался, что звонила соседка. Раф разыщет эту соседку; об этом можно было не волноваться.
Эл зажег сигару и бросил взгляд на заметку, написанную Джином Мэллори, самым молодым в редакции политическим аналитиком. Речь шла о кризисе бюджета, грозящем погубить карьеру губернатора. Скучновато, но очень складно. К статье был приложен написанный от руки список с именами информаторов. Аккуратист Джин, типичный подготовишка. Эл не понимал, что нашла в нем Раф. Джин был флегматиком, она же вспыхивала как порох. Эл не мог представить их вдвоем в постели. Наверное, Раф уже засыпает, а Джин все еще перечитывает памятку о том, что надо делать во время любовной прелюдии. Элу что-то рассказывали о романе Раф с парнем из конторы окружного прокурора. Возможно, тот подает больше надежд.
Брэммертон, Массачусетс
Тот же вечер
— Еще вина, Джин?
Джин Мэллори отрицательно покачал головой, слегка улыбаясь:
— Нет, с меня хватит. Завтра нам обоим рано вставать, Рафаэлла. — Задумчиво катая в пальцах шарик из хлебного мякиша, он произнес: — Я слышал, что тебе поручили заниматься делом Пито. В редакции только и разговоров, что о вашей стычке с мистером Холбином. Нет, не расстраивайся, Рафаэлла. Никто, кроме меня, не знает, о чем вы спорили. Я… ну, я просто случайно услышал, как мистер Холбин назвал имя этого парня и предупредил тебя, что это секретно. Я никому не скажу ни слова, обещаю. Просто меня удивило, что мистер Холбин решил поручить это задание тебе, а не Баззу Эдамсу. Грязная история, все уверены, что парень виновен, а ты…
— Что я, Джин?
— Знаешь, тебя воспитывали не для того, чтобы ты копалась во всяких помойках вроде этого дела. И кроме того, Рафаэлла, твой отчим — как-никак Чарльз Уинстон Ратледж Третий!
Рафаэлла одним глотком допила остатки вина, чтобы заставить себя промолчать. Но напряжение не исчезло.
— А тебя, — спросила она мягко, — тебя что, воспитывали для помойки?
— Разумеется, нет, но это все-таки мужское занятие — идти в грязную тюрьму, договариваться со всеми этими охранниками и потом еще разговаривать с этим маньяком. В бюджете мистера Холбина не учтен гонорар за это задание. Он даже не упомянул о заметке во время планерки.
— Его зовут Эл. Я слышала, как он не раз просил тебя называть его просто по имени. Да, он не стал вносить гонорар за эту заметку в бюджет, поскольку хочет сохранить все в тайне. Не мне объяснять тебе, как это важно для дела. Однако Салли, уборщице, уже все известно. Каким образом она узнала — не имею ни малейшего понятия. Она оставила записку на моем столе: «У него не язык, а помело».
— И все равно мистер Холбин должен был упомянуть об этой заметке на планерке, и он не должен был поручать это задание тебе.
Рафаэлле с трудом удалось не рассвирепеть окончательно и не наброситься на Джина. Она не понимала, что с ним творится, почему он весь вечер ведет себя как заносчивый болван-аристократ. Раньше за ним такого не водилось. Джин заинтересовал Рафаэллу исключительно своей прямолинейностью. Красивый блондин — типичный представитель сливок американского общества, с накачанным в результате ежедневных тренировок стройным телом, — Джин работал в штате «Трибюн» всего пару месяцев.
Рафаэлла постаралась с осторожностью выбирать слова.
— Я способна справиться с любым заданием, которое предложит Эл. И мой пол не имеет никакого значения. Да и мое происхождение тоже. Ты что, серьезно считаешь, что можешь интервьюировать мужчин лучше, чем женщин?
— Нет, конечно же, но с женщинами-психопатками я не так в себе уверен.
В этом Джин был прав.
— Пожалуй, насчет мужчин-психопатов я тоже не так уверена. Но мне ведь удалось расколоть господина Лазаря Смита, если ты помнишь. Это дело меня очень заинтересовало, Джин, я, конечно, имею в виду, историю с Фредди Пито. — Рафаэлла забыла о своем раздражении и села, опершись подбородком о сплетенные пальцы рук. — Эл все правильно рассчитал: он сначала довел меня до бешенства, я готова была его растерзать на месте. Но вместо этого я вызубрила наизусть биографию Фредди, прочитала все, что имелось на него в нашей картотеке, а потом отправилась на свидание с ним. Вначале он совсем не хотел говорить. Сидел угрюмый, с отсутствующим взглядом. Я билась целых десять минут, пока мне удалось выудить из парня каких-то пять слов. Завтра испробую на нем сестринский подход. Может, тогда он отнесется ко мне с большим доверием. Очень надеюсь. Но к сожалению, я могу рассчитывать только на две встречи с ним, не больше.
— Все равно мне не нравится, что тебе приходится иметь дело с отбросами общества.
Рафаэлла налила себе кофе. От него она делалась как-то терпимее.
— Мы оба репортеры. И нам постоянно приходится иметь дело со всевозможными отбросами, включая редакционный кофе. Вот ты, например, общаешься с политиками — кажется, что может быть рискованнее?
— По крайней мере все они умеют читать и писать.
— И тем они опаснее.
— Что сказал тебе этот парень?
«Ага, — подумала Рафаэлла, — ты хочешь выведать всю подноготную, лицемер».
— Пока мне приходится держать рот на замке. Даже с тобой. Так хочет Эл.
Теперь у Рафаэллы не осталось ни малейших сомнений — за этот вечер Джин возненавидел ее. Ей захотелось рассмеяться. Раньше он хмурился, стоило ей раз чертыхнуться. И еще Рафаэлла вдруг осознала, что обычно, находясь в его обществе, она всегда старалась следить за тем, какими словами выражается. Рафаэлла бросила взгляд на Джина — рот его кривился в недовольной гримасе. Она начинала думать, что, пожалуй, сильно ошибалась в нем. Никакой он не интеллектуал, обыкновенный зануда и сноб.
Слава Богу, что она не стала спать с ним. Наверное, он с утра пораньше начал бы пилить ее, обвиняя в том, что Рафаэлла скомпрометировала его. Подобная мысль заставила Рафаэллу улыбнуться. Ей вспомнилась записка, прикрепленная к стене женского туалета в редакции «Трибюн»: