Следующим партнером был дородный джентльмен, сильно подвыпивший, он так и норовил оттоптать мне ноги. Я радовалась, что джентльменов в зале не меньше, чем дам, и все явно расположены танцевать — вероятно, потому, что предвкушали наступление праздников и все пребывали в прекрасном настроении.
Кроме того, Лоренс сообщил джентльменам, что сегодня карточной игры не будет, поэтому ни одна леди не подпирала стенку. Мою грудь совершенно бесстыдно пожирали глазами, но мне не пришлось осыпать любопытных колкостями иди отбиваться от нахалов. Один тощий джентльмен буквально облизывался, глядя на меня. Он был просто смешон, и я расхохоталась ему в лицо, что крайне его обозлило. Похоже, он предпочел бы, чтобы я разыграла оскорбленную невинность. Но когда я рассказала об этом Лоренсу, тот только усмехнулся. Тощий джентльмен, как оказалось, носит фрак и жилет на ватной подкладке, и ударь я его, всего лишь выбила бы пыль, не более.
Что же до Элизабет… должно быть, она протерла подошвы туфелек, ибо не пропускала ни одного танца и с неиссякаемой энергией кружилась по зале, злосчастная красавица. Три раза она вальсировала с Джоном. Я посчитала подобное крайне неприличным и заявила об этом мисс Крислок и мисс Джилбенк, на что обе дружно посмеялись надо миой. Мисс Джилбенк дважды танцевала с молодым баронетом, Кристофером Уилкинсом, которого я вчера и сегодня посадила рядом с ней за ужином.
Наконец в три часа ночи гости начали разъезжаться. Я выпила слишком много пунша и едва добралась до постели, чуть не придавив Джорджа. Буквально упав на песика, я мгновенно заснула.
За следующие четыре дня я многому научилась. Например, сплетничать и сохранять невозмутимое выражение лица, когда речь шла о чем-то скандальном, но мне непонятном. Я научилась флиртовать с мужчинами, при этом не особенно их пугаясь, и думаю, что к концу четвертого вечера многое усвоила. Все же прежнее недоверие к представителям противоположного пола сохранялось, и я старалась не оставаться наедине ни с одним из них.
Если не считать Джона.
Через два дня после бала он зашел в конюшню, где я ухаживала за Малюткой Бесс. Не прошло и часа, как я рассталась с леди Элизабет, которая наконец загнала меня в угол и попыталась рассказать о Наполеоне.
Она поймала меня около маленького салона в глубине дома, куда я сбежала, после того как маркиза заявила мне в присутствии не менее чем двадцати дам, что я должна постараться вырасти, ибо моя грудь слишком велика для моего торса. Разумеется, все это было совершеннейшей не правдой, просто очередная колкость.
— Больше я этого не вынесу, — выпалила леди Элизабет, подступая совсем близко.
— Что с вами? Слишком тесный корсет? Вам достались за завтраком подгоревшие тосты? Горничная посмела отказать вам в просьбе принести горячей воды?
— Замолчите, — раздраженно прошипела она, — и перестаньте меня смешить, все равно ничего не выйдет! Кто-то должен сказать вам, так почему не я? Это насчет Наполеона.
— То есть его проклятого размера?
— Да, — выдавила она, взирая с таким видом, будто у меня вырос второй нос.
— Джон велел мне не обращать внимания ни на какие высказывания о Наполеоне. Потребовал, чтобы я об этом даже не вспоминала. Словом, посоветовал и далее оставаться в блаженном неведении.
— Видите ли, размер мужчины, то есть его достоинства, напрямую связан с его любовными подвигами, — продолжала леди Элизабет, не слушая моих протестов. — Вы, разумеется, знаете, как сложен джентльмен?
Я тупо уставилась на нее:
— Да. Разумеется. А что, я кажусь вам идиоткой?
Элизабет ухитрилась одновременно закатить глаза и кивнуть:
— Да.
Но тут из-за угла неожиданно появился мой муж и едва не врезался в леди Элизабет.
— Боже, дорогая, простите меня. Что вы тут делаете, дамы? Обсуждаете последние моды?
— Совершенно верно, — нашлась я. — Терпеть не могу оборки, а леди Элизабет уверяет, что весной они будут весьма популярны. Я ужасно разочарована.
— Вы заставляете меня смеяться против воли, даже когда откровенно лжете мне в глаза, — покачал головой муж и продолжал свой путь.
На этом наш беседа закончилась.
И вот сейчас, когда я натирала мазью спину Малютки Бесс, в конюшне появился Джон, ухмыляясь, как грешник, которому только что удалось надуть святого Петра и проскользнуть через райские врата.
— Я поговорил с леди Элизабет. Она поведала мне о том, как провалилась ее попытка просветить вас.
— Я пыталась игнорировать все намеки о Наполеоне, но она стояла на своем.
— И тут неведомо откуда возник мой дядюшка, и вы так и не узнали конец сказки. Верно?
— К сожалению, — призналась я, глядя поверх его плеча. — Она, правда, спросила, знаю ли я, как устроены мужчины, но объяснить ничего не успела. — Я тяжело вздохнула. — Она так прекрасна. Я чувствовала себя жалким чучелом. Стоит мне увидеть Элизабет, как руки чешутся дать ей пощечину. И все потому, что я ревную.
Он откинул голову и залился смехом. Малютка Бесс заржала. Буйный громко затопал.
— А она считает вас оригиналкой.
— Она тоже недалеко от меня ушла.
— И невежественной дурочкой.
— Еще бы, будь она проклята!
— Да, но ведь ее мнение не играет никакой роли, верно?
Тут я впервые посмотрела на него, по-настоящему посмотрела и медленно выговорила:
— Не знаю. А это имеет значение?
Он пропустил вопрос мимо ушей и принялся гладить Малютку Бесс.
— Вы, надеюсь, достаточно осторожны?
— Да.
— Нет. Я проследовал за вами до самой конюшни, чтобы никакой злодей не попытался ничего предпринять. Продолжайте держаться начеку, Энди. Ваш недруг все еще здесь, а Бойнтон просто не может быть вашей постоянной тенью. Беспечность для вас смертельна.
Он был прав, и утром, после отъезда гостей, я вернулась в свою спальню. Страх, как и прежде, охватил меня, когда я шла по бесконечному коридору и не увидела ни единого слуги. Дом казался совершенно пустым. Шаги глухо отдавались от стен, и меня словно обволакивало зло, как в Черной комнате, а ледяной холод проникал в самое сердце. Виконт Уэверли прав: опасность здесь, она никуда не ушла и прячется среди нас.
Белинда тоже куда-то пропала. Я взяла Джорджа и отправилась с ним на долгую прогулку. В десяти футах следовал Бойнтон. Спасибо Джону — теперь я чувствовала себя в безопасности.
Вечером за ужином все притихли. Томас поминутно вздыхал, родители Амелии, очевидно, истощили запас историй о сверхъестественных явлениях, потому что оба дружно уткнулись в тарелки. Лоренс был спокоен, задумчив и рассеянно играл вилкой. Мисс Джилбенк много улыбалась, но не нам, а кому-то, о ком думала и кого здесь не было. Интересно, может, тут замешан ее баронет Кристофер Уилкинс? Мисс Крислок пространно толковала о подарках, которые сшила и связала собственными руками и теперь собиралась послать лондонским друзьям. Она упомянула и о сюрпризе для меня. Благослови Господь доброе сердце Милли за все десять лет, что она была со мной! Эти сюрпризы были самыми лучшими в моей жизни. На прошлое Рождество она заказала мне коньки и наняла учителя, чтобы тот показал, как танцевать на льду. Я едва не сломала шею, когда врезалась спиной в огромную бочку, установленную на краю катка. Как давно это было! Если бы сейчас Милли сидела рядом, я поплакала бы на ее груди и поблагодарила за доброту.