Они с мужем провели восхитительную ночь. Имея полную свободу действий, Гастингс не оставила без внимания ни один дюйм его могучего тела, нежно касалась всех боевых шрамов, целовала их, гладила его ноги, покрытые темным пушком.
А когда решилась пустить в ход губы и язык, он стонал и метался так, что Гастингс затрепетала от охватившего ее торжества. И хотя она сама не получила желанной разрядки, зато ее ласки вознесли Северна на небывалую высоту. Глядя в его потемневшие от страсти глаза, она вдруг подумала, что этот человек заслуживает любви и доверия и навсегда останется для нее единственным.
— Думаешь, одержала надо мной верх? — спросил он потом.
— Думаю, мне приятно быть тебе в радость.
— Но ведь я ничего не сделал, а ты улыбалась мне, ласкала. Я этого не понимаю, Гастингс.
— Разве мне, как мужчинам, нужны только плотские ласки?
— Да, — хрипло сказал он и не успокоился, пока не довел ее до экстаза.
Воспоминание оказалось настолько живым, что Гастингс невольно вздрогнула. Теперь до конца своих дней она будет иметь возможность освежать чудесное воспоминание, по меньшей мере раз в неделю. А может, и чаще.
Тут она услышала смех.
— Это же всего-навсего кот, милый Гвент, а не чудовище, хотя он мурлычет громче, чем ты храпишь. — Леди Морайна успокаивающе погладила Гвента по руке.
Гастингс смотрела, как они едут во главе отряда, как смеются, как Гвент ловко подхватил под уздцы лошадь хозяйки, оступившуюся на кочке, и молилась о том, чтобы безумие Морайны отступило перед снадобьем Ведуньи.
А потом Гастингс увидела мужа, работавшего на крепостной стене вместе с двумя десятками людей. Широкая грудь и плечи блестели от пота, темные волосы слиплись. Ей захотелось снова прижаться к нему, тихонько спросить, позволит ли он разжечь ту неистовую страсть, которой они пылали ночью.
Она грустно вздохнула, понимая, что сейчас не время. Северн показался ей таким могучим, высоким, стройным. Мужчина, которого обожает жена. Господи, пусть и он когда-нибудь почувствует хотя бы сотую долю того, что испытывает к нему она. Гастингс тряхнула головой. Нет, она не может любить его так сильно. Ведь их брак ничем не отличается от тысяч других, заключенных ради денег, земель и власти. Их роли оговорены и расписаны заранее. Так уж получилось, что одни роли играть приятнее, чем другие.
По ее мнению, она не показала себя такой уж неистовой, не молотила его кулаками, не царапала, только слегка вскрикнула, но такое было и раньше. А вот Северн чуть и впрямь не сошел с ума. Пожалуй, нужно обсудить это с Агнес и Алисой, только выбрать подходящее время.
Северн махнул ей рукой, и Гастингс помахала в ответ. Оказавшись во внутреннем дворе, она поручила Мареллу заботам Таггла и вскоре увидела леди Морайну в обществе Алисы и Гвента. К чему бы это? О чем Алиса толкует Гвенту? Тоже о неистовости? Прошлая ночь стала для нее откровением, но действительно ли это откровение или очередная уловка, на которую идут как мужчины, так и женщины?
О чем же все-таки шептались Алиса и Гвент?
Северн пришел в спальню глубокой ночью и не стал тревожить жену. Зато утром, когда Гастингс проснулась, он тут же принялся нежно гладить ее плечи, шею, грудь.
— Ты не разбудил меня, — улыбнулась она.
— Не разбудил. — Он перевернулся на спину и уставился в потолок. — Я должен съездить в эту самую Розовую гавань. Одному Богу ведомо, что или кто там скрывается. Твой отец бывал там по три-четыре раза в году и всегда отвозил приличную сумму денег. Я отправляюсь нынче утром.
— И ты не хочешь взять меня с собой?
— Я не знаю, что может случиться в Розовой гавани, и не хочу подвергать тебя ненужной опасности.
— Чего мне бояться, если ты будешь рядом?
— Скажи на милость, зачем ты хочешь туда попасть?
— Я желаю знать, кто скрывается в Розовой гавани, почему отец постоянно ездил туда на протяжении многих лет. Был ли это долг королю Эдуарду? Или долг какому-то неизвестному мне другу? Может, там живет его любовница?
— Скорее всего я найду там любовницу. Раз он ездил туда много лет, вряд ли она молода и прекрасна. А может, он содержал много любовниц, отделывался от старой и обзаводился новой, помоложе. Только почему не в Оксборо? Не понимаю, но уверен, что именно любовница заставляла его приезжать вновь и вновь. Другого разумного объяснения я найти не в силах.
— Я не смогу оставаться без тебя, — еле слышно прошептала Гастингс. — Не могу обходиться без некоторых вещей, которыми ты обязан меня обеспечивать, это — твой супружеский долг.
Северн лукаво посмотрел на нее и засмеялся:
— Значит, ты решила добиваться своего вот так. Хорошо, я возьму тебя в Розовую гавань, и твои женские потребности не останутся неудовлетворенными.
— А Трист поедет с нами? В Лэнгторне я без него соскучилась.
— Об этом мне следует поговорить с ним. Потом он любили друг друга, и Гастингс вспомнила, что Триста не было с ними, когда муж выказывал свою неистовость.
— Именно это ты желала получить, Гастингс?
— О да, милорд. Как ты учтив, как щедр. Я — самая благословенная из жен.
Он шутливо кинул в нее голубую тунику, и Гастингс, ловко подхватив ее, заверила:
— Теперь она будет впору.
Северн одевался, думая о том, что жена сшила ему новую тунику. Из тонкой мягкой шерсти. Тристу она понравится. Но куда скрылся его пушистый друг? Насвистывая, Северн направился к двери, бросив на ходу:
— Мы выезжаем с полуденными колоколами.
— Милорд! — крикнул с башни Аларт. — К нам приближается отряд из Седжвика!
— Из Седжвика? — нахмурился Северн. — Что им здесь надо? Уж не случилось ли чего с сэром Аланом?
В голове отряда ехал сквайр Ремис. Несмотря на возраст, он оставался сильным и ловким воином. Отряд остановился на изрядном расстоянии от крепостной стены, и Ремис, привстав на стременах, прокричал:
— Милорд, в Седжвик пришла холера! Со мной девочка Элиза, ее опекунша леди Марджори и еще десять воинов. Пока все здоровы. Сэр Алан решил остаться.
Трист высунул мордочку из-под туники, принюхался и испуганно прижался к шее хозяина.
— Ты все сделал правильно, Ремис! Кто еще остался?
— У сэра Алана хватает людей, чтобы охранять замок, милорд. Если туда сунутся мародеры, пусть пеняют на себя. Сэр Алан — храбрый воин.
— Ремис! — крикнула Гастингс. — Чтобы знать наверняка, что никто из вас не занесет холеру в Оксборо, вам лучше дня три остаться за стенами. Не более. Спроси леди Марджори, не нужно ли ей чего.
Ремис вернулся к отряду, окружившему женщину с ребенком, и они о чем-то оживленно поговорили.
— Леди взяла с собой все необходимое! — крикнул он. — Она знала, что нас не сразу примут в Оксборо. Мы останемся в поле.