— Что ты собрался делать с моим кремом?

— Ты же абсолютно сухая, и крем облегчит нам дело. Черт побери, ты хоть знаешь, что я должен сделать?

— Ты должен покинуть мою спальню. Я не разрешала тебе вламываться сюда и хочу, чтобы ты выполнил обещание. Те люди не смогут проникнуть в Оксборо, он хорошо укреплен. Если у тебя есть хоть капля чести, ты сдержишь слово.

— Послушай, миледи, — начал Северн, усевшись на кровать, — я уверен, в лесу бродит Ричард де Лючи. Ее жена умерла, наверняка он сам ее прикончил и явился сюда за тобой. Я должен скрепить наш союз. На это у меня только сегодняшняя ночь. Завтра будет битва. Ты поняла?

— Мог бы раньше сказать, а не набрасываться молча. — Гастингс внезапно успокоилась.

— Я же говорил, что у меня нет выбора. И ты моя жена. К чему лишние слова?

Он сидел неподвижно, только внимательно глядел на нее.

Отец лежит внизу в погребальном саване. Ричард де Лючи рыщет возле замка. Ей не на что надеяться.

— Хорошо. Я не буду сопротивляться. А ты больше не рви мою одежду.

— Тогда оставайся голой. — Он снял с нее остатки рубашки. — Раздвинь ноги.

Это оказалось намного труднее, чем она представляла. Гастингс крепко зажмурилась.

— Согни колени.

Она знала, что он смотрит на нее, смотрит туда, куда не заглядывал еще ни один человек. У нее пересохло в горле. Она чувствовала, как скользкие от крема пальцы все глубже пробираются внутрь, и, несмотря на ее старания, тело само попыталось отодвинуться.

— Мне больно, — прошептала Гастингс.

— Ты делаешь правильно. С тобой ничего не случится. Все кончится быстро.

Северн неожиданно встал.

— Не сдвигай ноги.

Открыв глаза, она с изумлением увидела, как он намазывает остатками крема свою внушительных размеров плоть.

— Лежи смирно, я сейчас все сделаю. Она честно старалась лежать смирно, но вдруг закричала от боли и непроизвольно попыталась вывернуться из-под навалившегося на нее тела. Чертыхаясь, Северн нажал еще сильнее, и она захлебнулась от крика.

Гастингс лежала неподвижно, словно труп, пока он занимался своим делом. Все закончилось довольно быстро. Хоть в этом он не солгал. Издав какие-то странные звуки, он несколько раз судорожно дернулся, откинул голову и замер.

В следующий момент Северн встал с кровати, а она внимательно разглядывала гобелен, украшавший противоположную стену. Шторм бушевал вовсю, по замку гуляли сквозняки, от которых гобелен слегка колыхался.

— Ну вот, ты спасена.

— Спасена? Ты обошелся со мною, как с пустым местом, и еще заявляешь, что спас меня? — гневно уставилась на него Гастингс. Он, тяжело дыша, стоял у кровати, а орудие пытки безвольно свисало между ног. — Я тебя ненавижу. Похотливая скотина! И я никогда тебя не прощу. Никогда.

— Скотина не пользуется кремом, — заметил Северн, начиная одеваться. — Я старался уменьшить твою боль. Эту печать приходится срывать с каждой девственницы, у меня ушло немало сил на то, чтобы пронзить щит твоего целомудрия. В следующий раз ты уже не почувствуешь боли.

Надо же, он пользуется кремом, такой великодушный.

— Ты даже не потрудился разуться. Изорвал в клочья мою одежду, а сам оставался одетым.

— Я хотел быстрее покончить с этим. И накройся, а то лежишь здесь, как шлюха. Не вздумай смывать мое семя. Чем скорее ты забеременеешь, тем прочнее будет мое положение. — У двери Северн обернулся и добавил:

— Завтра не смей выходить из замка. Сначала я должен найти Ричарда де Лючи. Если он достаточно разумен, может, и не придется его убивать. Но, боюсь, он будет первым среди многих. Пока ты не забеременеешь, тебе грозит опасность.

«Ну да, ему нелегко, бедняге, женился на богатой наследнице».

Она лежала, боясь шевельнуться, чувствуя себя так, словно ее внутренности разорваны на куски. Впрочем, именно это он и сделал своим орудием пытки. Господи, какая боль. Она положила руку на живот. Теперь она уже не прежняя Гастингс.

Она так и не дождалась от него ни хотя бы проблеска нежности, ни единого слова утешения. Крем заменил все ласки. Она вышла замуж шесть часов назад и уже всей душой ненавидела человека, ставшего ее мужем.

Глава 4

— Она ушла.

— Что? — Северн непонимающе уставился на старую женщину. — Кто ушел?

— Гастингс. Миледи, ваша жена, ушла. Что вы с ней сделали? Гастингс никогда не поступала так опрометчиво, но я не смогла ее найти. Ее нет в замке.

— Что за чертовщина? — спросил подошедший Грилэм. — Гастингс ушла?

— Да, милорд Грилэм. Я видела кровь на постели и кровавую воду в тазике. Лорд не сдержал обещания. Сегодня хоронят ее отца, и он не должен был приходить к ней прошлой ночью.

— Я не мог поступить иначе, — возразил Северн. — Здесь объявился Ричард де Лючи, он наверняка собирается ее похитить. Мне нужно было запереть спальню. А ты еще говоришь о ее благоразумии. Если она выйдет из замка, негодяй де Лючи тут же этим воспользуется. Подобная глупость выше моего понимания. — Северн с досадой стукнул себя кулаком по лбу. — Разве можно ждать благоразумия от женщины? Круглый дурак! Вообразил, что она поняла, что у нее есть мозги. Значит, Грилэм, наши планы меняются. Я должен найти ее прежде, чем это сделает Ричард де Лючи. Проклятье! Она еще узнает, как мне перечить.

— Сейчас всего семь часов, — обратился Грилэм к мадам Агнес. — Ты проверила только спальню?

— Я искала везде. Если кто-то и видел ее, тогда он мне нагло соврал.

— А цветник?

— Нет, я искала только в замке. Сейчас посмотрю.

— Я сам посмотрю, — перебил Северн. — Я велел ей не покидать замок. Она должна научиться смирению.

Опустившись на колени, Гастингс в старом зеленом платье копалась у себя в цветнике, скрытом за рядом персиковых деревьев. При виде ее Северн почувствовал гораздо большее облегчение, чем хотел бы признаться. Кругом все было усыпано чудесными цветами. В глаза сразу бросались огромные алые розы, не правдоподобно яркие и высокие. Рядом цвели маргаритки с золотистой сердцевинкой и белоснежными изящными лепестками. Названий множества других цветов Северн не знал. Грядки с лечебными травами были заботливо обработаны и покрыты обильной зеленью. Он покачал головой. Кому нужен этот цветник?

К рассвету шторм утих, и на безмятежно синем небе ярко светило утреннее солнце. Занятая своим делом, Гастингс не услышала шагов мужа. Ничего, скоро она научится различать его шаги, будет вскакивать и делать реверансы задолго до того, как он успеет подойти. Северн перешагнул через плетеную изгородь и склонился над женою, загораживая солнце. Кажется, она целиком ушла в работу.

Гастингс любила копаться в земле, брать в руки жирные влажные комья, представляя, какой силой они наполнят растения. На минуту она разогнулась, чтобы полюбоваться грядкой цветущего розмарина. Удовольствие от работы помогло успокоить бурю в душе. Конечно же, его мнимые опасения из-за Ричарда де Лючи — полный абсурд. Разве можно пробраться в Оксборо? Услышав сзади какой-то звук, Гастингс, не поворачивая головы, сказала: