Она уставилась на свои руки, избегая смотреть в его холодное, злое лицо, которое при первой же встрече показалось ей знакомым.
– Я много дней была пленницей, Роланд, так что прекрасно все представляю.
– Однако это тебя не остановило. Почему ты так поступила, Дария? Почему?
Она сжала руки, но не могла унять дрожь. Медленно подняв голову, девушка тихо сказала:
– Я хотела быть с тобой и не могла оставаться чьей-то нежеланной гостьей.
– Черт возьми, – произнес Роланд низким и глубоким голосом, в котором слышалось разочарование. – У меня сейчас нет времени на то, чтобы возвратить тебя в Уолфетон. – Он резко повернулся к ней. – Впрочем, иногда ты можешь быть мне полезна. Клянусь всеми святыми, слуги здесь ни на что не годны.
Дария промолчала, и его разозлило, что она стоит как каменная.
– Ты – бессловесная овца. Останешься в этой комнате, пока я не пришлю за тобой. Поняла?
– Да.
Он знал, что был груб, но не стал извиняться.
Пусть она научится повиноваться.
Ну почему, думала она, глядя ему вслед, почему он хочет оставить ее здесь одну. Неужели он стыдится ее? Роланд ушел, даже не взглянув на нее. Она пыталась вернуть того Роланда, который был ее другом и спасителем. Этот же Роланд только ненавидел ее и считал лгуньей. Дария несколько раз пересекла комнату из угла в угол, потом решительно вскинула голову. Неужто ей опять суждено быть пленницей? Нет! Дария вышла из комнаты и осторожно спустилась по лестнице. Приблизившись к последнему повороту, она услышала голос Роланда. Его тихие слова оглушили ее, словно он прокричал их во всю глотку:
– Той ночи достаточно, Гвин. Здесь сейчас моя жена.
– Ты не любишь ее, – услышала Дария бархатный женский голос. – Я видела, как ты избегал ее взглядов, притворялся, будто ее не существует. Я согрею тебя, мой господин, и сделаю счастливым.
Она не будет возражать…
– Возможно, но я все решил. Забудь об этом, Гвин. Позаботься лучше об обеде. Я не хочу, чтобы наши гости думали, что здесь свинарник и им не дадут ничего, кроме помоев.
Девушка сказала что-то еще, но Дария не разобрала слов. Роланд спал с ней, видел ее обнаженной, целовал и входил в нее! Ее пронзила такая острая боль, что она едва не вскрикнула. Держась за живот, Дария медленно опустилась на холодную каменную ступеньку и застонала.
Роланд услышал этот звук. Он нахмурился, затем взбежал по лестнице и резко остановился. Перед ним, прислонившись к ледяной стене, сидела его жена, обвив себя руками и плотно прикрыв глаза.
Она подслушала его разговор с Гвин.
– Значит, моя неверная жена, ты еще и шпионишь за мной?
Она молчала. Он назвал ее неверной? Она снова застонала и еще крепче обхватила себя руками.
– Нехорошо, Дария. Ты опять ослушалась и покинула комнату. Ну что ж, теперь ты знаешь, что я воспользовался услугами другой женщины. Ты также слышала, что я прогнал ее, ибо не хочу позорить тебя. Только взгляни на себя! Сидишь здесь, как статуя, и блеешь, как овца…
Дария накинулась на него так быстро, что он не успел закончить фразы, и ударила его кулачком в челюсть. Роланд потерял равновесие и споткнулся о нижнюю ступеньку. Она ударила его снова и закричала:
– Подонок! Сукин сын! Я не позволю оскорблять меня!
На сей раз она ударила его в пах, и он согнулся вдвое, прежде чем упасть на каменный пол большого зала.
Дария опустилась на колени и принялась колотить кулаками по его груди, крича еще громче:
– Я ненавижу тебя! Негодяй! Распутник! Господи, как я ненавижу тебя!
В отличие от Дарии Роланд заметил, что зал полон народа, включая Томаса и Денвольда. Они стали невольными свидетелями супружеской сцены и взирали на происходящее с окаменевшими лицами. Потом он почувствовал, как ее руки сомкнулись у него на горле и она задрожала от напряжения, забыв обо всем на свете.
Дария продолжала кричать, ударяя его головой по каменному полу:
– Ты делишь с другой женщиной то, что принадлежит мне, нарушаешь свои клятвы и еще смеешь называть меня неверной! Дразнишь глупой овцой за то, что я молчала. Но хватит! Я убью тебя, клянусь, убью, если ты притронешься к другой женщине!
Да, она больше не была глупой блеющей овцой. Ее пальцы вонзались ему в горло, но у нее не хватало сил придушить его. Роланд схватил ее запястья и оторвал от своего горла.
Она дрожала и тряслась, но продолжала кричать как умалишенная:
– Не смей, Роланд, не смей, не то я убью тебя! Я…
Он сбросил ее с себя и опрокинул на спину. Через минуту он уже лежал на ней, прижимая ее к полу.
Дария услышала мужской смех, сопровождаемый грязными шуточками, а потом раздалось женское хихиканье. Только тогда она заметила окружавших их людей и посмотрела в мертвенно-бледное лицо своего мужа.
– Ты будешь бить меня? – прошептала она.
– Бить? А что ты делала со мной? Моя голова не спелая дыня, хоть ты и старалась ее расколоть. Нет, я не стану душить тебя, ибо ты уже достаточно унизила нас обоих, чем немало позабавила окружающих. Я уведу тебя отсюда и, если ты опять нападешь на меня, я тебя сильно поколочу. Поняла?
– Да.
Он отпустил ее и поставил на ноги. В следующую минуту она ударила его коленом в пах. Роланд схватился за живот и потрясенно уставился на нее. Острая боль пронзила его тело, и он упал на колени, хватая ртом воздух.
Смех оборвался. И шуточки тоже стихли. Дария подняла голову и увидела, что все молчат, с ужасом глядя на нее. Она подхватила свои длинные юбки и выбежала из зала.
Филиппа окликнула ее, но она бежала сломя голову, спотыкаясь о неровные ступени, миновала поднятую решетку, затем узкий переход, соединявший внутренний двор с наружным, и выбежала за ворота. Но и там она продолжала бежать, держась за бок от невыносимой боли. Никто не попытался остановить ее или шагнуть навстречу.
Дария бежала, пока не подкосились ноги, а затем упала на покрытый травой холмик и скатилась по нему вниз, в канаву, и лежала там, не в силах пошевелиться. Она тяжело дышала, опасаясь, что своим паническим бегством из замка и падением навредила будущему ребенку. Она лежала, пока дыхание не стало ровным, чувствуя, как теплые солнечные лучи высушивают одежду и согревают тело. Когда она встанет и вернется в замок, ей придется поплатиться за свое поведение. От этой мысли хотелось умереть.
Но она не умерла.
Роланд увидел ее, лежавшую на боку, с прижатой к мягкой зеленой траве щекой, с закрытыми глазами, и не на шутку испугался. Вне себя от страха, он спустился с крутого склона и подбежал к ней.
Роланд упал на колени рядом с женой, но побоялся до нее дотронуться, опасаясь, что она сильно ушиблась.