Человеческие пороки так разнообразны,
Что не стоит удивляться,
Встретив лукавство в человеке почтенного возраста.
Сэмюэл Джонсон
— Что ты здесь делаешь, отец? Ты же болен! Тебе нужно оставаться в постели!
Хок осекся, сообразив, как нелепо это звучит. Его умирающий отец, широко улыбаясь, спускался по ступеням Десборо-Холла с распростертыми объятиями.
— Наконец-то ты дома, мой мальчик! — воскликнул он, подходя к сыну. Спешившийся Хок стоял с открытым от удивления ртом.
— У тебя поразительно цветущий вид, отец! — процедил он сквозь зубы.
— А ты, я вижу, разочарован, этим, — заметил маркиз, приподнимая седые брови. — Неужели ты думал, что я сыграю в ящик, не дождавшись твоего возвраще ния? Это совершенно не входило в мои планы. Столько всего предстоит сделать — тут уж не до могилы!
— Я ничуть не разочарован. Просто я удивлен и… и очень счастлив!
— Вот и славно, сынок, вот и славно! Познакомь меня поскорее со своей молодой женой.
Граньон между тем успел открыть дверцу экипажа. Фрэнсис спустилась на гравий дорожки и оказалась перед точной копией своего мужа, разве что постаревшей и поседевшей. Впрочем, нос маркиза очень напоминал клюв хищной птицы, и прозвище Ястреб больше подходило ему. Она вдруг подумала о том, что волосы мужа с годами превратятся в такую же белоснежную шапку. Пронзительный взгляд зеленых глаз, неожиданная мальчишеская ловкость — все роднило их, разве что рядом с довольно хрупким маркизом Чендозом Хок выглядел более крупным.
— Фрэнсис, не так ли? — И маркиз, не спрашивая разрешения, крепко обнял невестку.
— Да, меня зовут Фрэнсис Килбракен, — ответила она, оказавшись наконец на свободе.
— Ну да, как же! — хмыкнул маркиз, на секунду переходя на шотландский простонародный говор и тотчас обратно на безупречный английский. — Вы графиня Ротрмор, Фрэнсис Хоксбери. Надеюсь, ваш отец — этот мерзавец! — пребывает в добром здравии?
— По крайней мере пребывал, когда мы прощались, — ответила она осторожно.
Откуда он знает ее, этот веселый старик? И что у него на уме? Хок всю дорогу твердил ей, как тяжело болен его отец. Не далее как час назад, когда они останавливались на несколько минут, он снова напомнил ей, что рано поутру они выедут в замок «Чендоз». Он выглядел тогда очень встревоженным…
— Что происходит, милорд? Я ничего не понимаю.
— Зато я понимаю, — угрюмо сказал Хок. — О да, я понимаю буквально все!
Фрэнсис покосилась на мужа. Он выглядел так, словно кипел от ярости. Более того, что-то в его голосе дало ей понять, что он смертельно обижен.
Маркиз принял замечание сына с полной безмятежностью.
— Слуги умирают от нетерпения познакомиться с молодой хозяйкой, — заявил он, снова заключая Фрэнсис в объятия. — Идемте, дорогая моя. Хок, присоединяйся к нам. Надеюсь, слуги еще помнят тебя в лицо. Представьте себе, дорогая, он был здесь не более трех раз! Граньон, ни к чему надрывать пуп, перетаскивая багаж, для этого есть Ральф.
Сердце Фрэнсис упало, когда она увидела не менее двадцати слуг, выстроившихся перед высокими двойными дверями Десборо-Холла. С одной стороны стояла женская прислуга, с другой — мужская. Она заметила над входом фамильный герб Хоксбери, вспомнила девиз «Наша рука сильна» и свое ехидное замечание насчет сильного кулака. Она спросила себя, чей же кулак здесь сильнее, украдкой переводя взгляд с мужа на свекра. Интересно, откуда маркиз узнал, какую из дочерей выбрал его сын? Они медленно шествовали вдоль ряда горничных, каждая из которых была одета аккуратно и не без щегольства. Фрэнсис казалось, что она ловит их пренебрежительные взгляды. Ее наряд! Что, если они разом возненавидят ее?
Но самым удивительным казалось то, что маркиз не обращал на ее внешность ни малейшего внимания. Он как будто не замечал того, как ужасно она выглядит. Фрэнсис невольно потянулась к очкам, готовая стащить их и сунуть в карман.
— Служанки все до одной одеты лучше тебя! — прошипел Хок ей на ухо. — Стыд и позор!
Фрэнсис отдернула руку, оставив очки на месте, и вызывающе выпятила подбородок.
Что это его так разбирает, думала она о муже. Разве он не рад, что отец жив-здоров и приехал встретить их? Он вел себя как неотесанный увалень, особенно в сравнении с маркизом.
— Перед вами преданнейший из смертных, Отис, дворецкий Десборо-Холла, — объявил маркиз, сияя любезной улыбкой. — А это, дружище Отис, твоя новая хозяйка, леди Фрэнсис.
В лице дворецкого, прорезанном суровыми морщинами, ничто не изменилось, однако восприятие Фрэнсис было так обострено, что она заметила легкую тень неудовольствия, коснувшуюся губ Отиса. «Вот английский дворецкий, самое пугающее из земных созданий», — подумала она.
— Добрый вечер, Отис, — произнесла она раздельно.
— Добро пожаловать в Десборо-Холл, миледи, — ответствовал тот, поклонившись ей в пояс.
— А это миссис Дженкинс — не экономка, а клад! Мы с ней наперегонки впадаем в старческий маразм.
Миссис Дженкинс присела в реверансе, шурша черным шелком. Вид у нее был энергичный и весьма далекий от слабоумия (как, впрочем, и у новообретенного свекра).
— Миледи! — сказала она низким, довольно грубым голосом.
— Очень приятно! — пролепетала Фрэнсис, сердце которой к тому времени совсем ушло в пятки.
Такая особа, как миссис Дженкинс, могла бы готовить самому Веллингтону, прямо на поле боя, даже не наклоняя головы перед пролетающими снарядами. Должно быть, она и впрямь служила в армии — до того грозный и несгибаемый был у нее вид.
— Миледи, со слугами я познакомлю вас завтра.
Экономка хлопнула в ладоши, и шеренга горничных растаяла, словно по волшебству. Следуя этому примеру, Отис отпустил мужскую прислугу щелчком пальцев.
— Уж и не знаю, почему мы называем ее миссис, — прошептал маркиз на ухо Фрэнсис, — она ведь никогда не была замужем. Добавила, наверное, для престижа… лет эдак тридцать назад.
Внезапно за своими спинами они услышали кашель Хока. Он был так взбешен, что, казалось, мог, как дракон, изрыгать пламя. Обманщик-отец знакомил Фрэнсис со слугами, словно был в Десборо-Холле полновластным хозяином!
— Отис, — приказал он неестественно громким голосом, — пошлите кого-нибудь на помощь Ральфу. Он не справится с багажом в одиночку.
— Будет исполнено, милорд. — И дворецкий вновь щелкнул пальцами.
— Он ничего не сказал мне о том, — заметила Фрэнсис, кивнув в сторону мужа, — что в Десборо-Холле занимаются коневодством. Вы разводите скаковых лошадей, милорд?
— Их разводили при жизни Невила. К сожалению, Хок не захотел этим заниматься. Он, знаете ли, не имеет расположения к коневодству, и здешний племенной завод постепенно приходит в упадок. Но скажите же наконец, дорогая, что вы думаете о своем новом доме? Прежний особняк — Гранд-Холл — был разграблен и сожжен во времена королевы Анны, а нынешний построен в 1715 году (совсем еще не старый, не так ли?) милордом Джоном Ванбрю. Сами видите — истинный классицизм, а по мне, так полная бессмыслица! Насколько я помню, этот стиль называется «палладиум». Знать бы еще, что же значит…