— Я думала, — пробормотала она, взяв его под руку и опустив при этом глаза, — вы отправились с Пенелопой Стивенсон на прогулку верхом.

— Одно другому не мешает, — возразил он, выгнув черную бровь. — Вы же не рассчитываете на то, что я проведу с вами все время после полудня? Иди ты ко всем чертям!

Байрони хотела плюнуть ему в лицо, но вместо этого дерзко проговорила:

— Почему бы и нет, сэр? Возможно, вы научитесь вести себя в обществе леди.

Брент от души рассмеялся, закинув голову.

— — Что случилось? — спросил Дел.

— Миссис Батлер только что сообщила, что обыграет меня в покер. Пять карт — и мне крышка.

— Большинство женщин более талантливы, чем вам, джентльменам, кажется, — заметила Чонси. — Держу пари, Брент, она сумеет вас переиграть, я в этом не сомневаюсь.

— О конечно, — вздохнув, согласился Брент, обращаясь к Байрони. — Держу пари, у вас множество талантов. Долго ли мне ждать знакомства с ними?

— До второго пришествия!

— Такие слова в устах такой прекрасной маленькой леди!

Глава 10

Байрони склонилась над кроваткой Мишель, агукая ей, отчего та радостно болтала ножками и размахивала ручками. Байрони рассмеялась и взяла ее на руки.

— Тебе пока еще все равно, кто тебя берет, да?

Но через пару месяцев ты станешь более разборчива…

— Она простужена. Положите ее.

Байрони не обернулась на голос Ирен, но напряглась в предчувствии недоброго.

— Простужена? А мне кажется, все нормально.

— Что вы понимаете в детях? — Ирен забрала от нее Мишель и, крепко прижав к груди, отошла в другой конец детской.

— Я могла бы кое-чему научиться, если бы вы мне позволили.

Ирен несколько секунд молча смотрела на нее, не говоря ни слова. Потом очень тихо, с горечью в голосе проговорила:

— Разве вам чего-то не хватает? Почему вы хотите получить то, что принадлежит мне?

— Не хватает, — не подумав, проронила Байрони.

— Вы дурочка! У вас прекрасные платья, никаких забот. Наконец, у вас фамилия — Батлер!

— У вас тоже.

— Это вовсе не одно и то же. Боже, зачем только Айра женился на вас!

«Вот и я так думаю», — согласилась про себя Байрони.

— Айра женился на мне ради вас, Ирен, — возразила она, удивившись тому, как спокойно и отчужденно произнесла эти слова. — Я стараюсь выполнить до конца условия сделки, а вы мешаете. Почему мы не можем быть друзьями?

— Я немного прогуляюсь с Мишель, — сказала Ирен.

— Как? — переспросила Байрони с иронией. — Я думала, что она простужена.

— Вы — потаскушка, как вы вообще можете о чем-нибудь думать?

Байрони едва не задохнулась от ее грубости, но тут же овладела собой. Ее охватил гнев.

— Потаскушка, Ирен? Но ведь не я забеременела.

Не я оказалась такой дурой, чтобы завести интрижку с женатым мужчиной!

Она тут же пожалела об этих словах и быстро проговорила:

— Простите меня. Я не это имела в виду. Разумеется, мы могли бы жить без всяких раздоров.

Ирен не произнесла больше ни слова.

Байрони вышла из детской и направилась в свою комнату. «Мне двадцать лет, — думала она, — и у меня нет ничего, кроме этой пародии на брак и репутации женщины, забеременевшей до свадьбы. Я живу лживой жизнью, и ненавижу ее». Она еще сильнее почувствовала в тот вечер свою отчужденность, когда, проходя мимо детской, услышала, как Айра с Ирен играли с Мишель. Она тут же вернулась к себе, прежде чем они ее заметили.

В доме было тихо, за окном висел месяц, на который набегали темные тучи. Она попыталась представить жизнь в этом доме через пять лет, но не смогла.

Ей казалось, она не проживет и одного месяца здесь — приживалка, которую хорошо содержат. Эйлин была добра к ней, но за всеми указаниями обращалась к Ирен. Как и Нейоми.

Байрони подошла к окну и прислонилась лбом к холодному стеклу. Мысли ее вернулись к Бренту Хаммонду. Его образ не выходил у нее из головы, и она уже не пыталась его отгонять. Она не видела Брента уже две недели, с того самого ленча с Делом и Чонси Сэкстонами. К ее удивлению, он перестал насмехаться после первых реплик. Ленч прошел очень хорошо. Ей хотелось, чтобы он никогда не кончался, хотя она понимала, что Брент мил только потому, что они вместе с Делани и Чонси. Естественно, она согласилась с предложением Чонси посетить салун Брента.

Разумеется, они туда только заглянули. Истинным леди дорога в это заведение была заказана. Она решила, что не менее интересна и другая половина этого обширного здания — бордель. Может быть, ожидала услышать там соблазнительный смех? Или увидеть полураздетых женщин?

Поскольку во время ленча Брент был мил и учтив, как настоящий джентльмен, Байрони потеряла дар речи, когда он зашептал ей на ухо:

— Не спросить ли мне у Мэгги, не позволит ли она одной очень порядочной маленькой леди воспользоваться одной из ее роскошных спален на втором этаже? Конечно, я бы вас там ждал. Не хотите? Как таинственно! Только вообразите, моя дорогая, что бы я с вами сделал.

— Я не желаю вас слушать, мистер Хаммонд, — прошипела она.

— О да, — пробормотал он так тихо, что она едва его услышала. — Я бы наслаждался вами. Вы не представляете, как. Или представляете и именно поэтому ломаетесь?

— Прекратите! — Она готова была его ударить, но знала, что это невозможно, во всяком случае не сейчас, когда рядом Дел и Чонси.

— Прекратить? Я еще даже не начал. Клянусь, вы вся такая сладкая, Байрони, и у вас восхитительные ноги! Хотя трудно судить из-за всех этих дурацких юбок. Мне стоило бы написать кому-нибудь из ваших предыдущих любовников, расспросить их, какая вы на самом деле. Или то были неловкие мальчики-подростки?

Байрони решительно повернулась и окликнула приятельницу резким высоким голосом:

— Чонси, я должна идти домой! Мишель.., проголодалась. Ее пора кормить.

— Ах, я совсем забыл про ваши груди, — продолжал он. — Может быть, вы скоро поделитесь вашим теплым молоком. Как я был бы рад попробовать вас на вкус.

Подонок! Наглый подонок!

Даже спустя две недели она помнила каждое его бесстыдное слово. Ирен назвала ее потаскухой, и Брент, очевидно, думает так же. Она внезапно принялась смеяться, сначала тихо, потом громче. Как смешно! Брент Хаммонд — единственный, кто поцеловал ее. Что бы он сказал, узнав об этом? Она хохотала так сильно, что у нее заболели бока. И не заметила, как смех обернулся рыданиями.

* * *

— О, поскольку вы мои самые лучшие подруги, я поделюсь с вами новостью.