— Хорошо, — согласился наконец тот.
— Я Эрве, граф де ла Валль, а это Селестино Дженовезе, граф Дженовезе. Надеюсь, упоминание о титуле поможет ему восстановить равновесие и вернуть храбрость.
— Вы француз! — воскликнул маркиз ди Гальвани, легко переходя на родной язык Эрве. — Я только что прибыл в Неаполь и благодаря вам немного развлекся.
— Вы не ошиблись, — тоже по-французски ответил Эрве. — Но в отличие от вас я здесь уже столько времени, что потерял счет дням.
Все трое направились к дому графа. Тишину прерывали только короткие вскрики сирен да стук башмаков по каменной мостовой.
— Так, значит, вы роялист? — осведомился наконец Пьетро.
— Говорите по-итальянски, — жалобно попросил Тино.
— Он спросил, роялист ли я — перевел Эрве. — Да, можно сказать, что так. При неаполитанском дворе много таких, как я, изгнанных из нашей страны жалкими якобинцами и выскочкой Наполеоном.
— Тогда я прощаюсь с вами, — объявил маркиз, поворачиваясь, чтобы уйти.
— Но почему? — удивился Селестино, хватая его за рукав.
Стряхнув руку Тино, Пьетро медленно ответил:
— Я не желаю якшаться со сторонниками Бурбонов и Капетингов!
Последние слова он словно выплюнул с нескрываемым отвращением.
— Вот как, — кивнул Эрве. — Подождите, друг мой. Возможно, вы не станете торопиться высказывать свое мнение, по крайней мере, сегодня ночью.
— Да, идем с нами. Эрве совсем не тот, каким кажется…
— Прикуси язык, Тино, — вкрадчиво попросил граф. — Месье?
— Еще совсем рано… — нерешительно сказал Пьетро.
— И вы хотите избавиться от скуки, не так ли?
— Ну что же… — протянул маркиз.
— Откуда вы родом? — осведомился Селестино, громко пыхтя и стараясь не отстать от спутников.
— Сицилия, — коротко ответил маркиз. — Еще одна часть королевства Бурбонов.
— В таком случае, — полюбопытствовал Эрве, — почему вы оказались здесь, в Неаполе?
— Приехал по делам и…
— И?.. — повторил Селестино.
— Увидеть своими глазами, как эта ведьма королева и ее старый распутный дурак муж потеряют трон и корону, когда войска Наполеона войдут в город.
— Вот как? — покачал головой Эрве. — Должно быть, этого недолго ждать. Амьенский договор, обеспечивший безопасность Неаполя, скоро будет нарушен. И тогда мы посмотрим.
Он безразлично пожал плечами.
Все трое свернули на широкую освещенную улицу с высокими красивыми домами. Вонь и грязь припортовых улочек остались позади.
— Мое скромное жилище, — провозгласил Эрве, открывая железные ворота. Он вынул ключ из кармана и распахнул узкую дубовую дверь. — Я полагаю, мой слуга уже спит.
Он повел гостей через тесную переднюю в гостиную и зажег канделябр.
— Весьма уютно, — заметил маркиз, осматриваясь.
Гостиная оказалась длинной, неширокой комнатой, обставленной мебелью вишневого дерева тонкой работы. Эрве подошел к буфету и взял графин.
— Бренди?
Маркиз кивнул, расстегнул плащ и, сняв шпагу, положил ее на стол. Эрве наблюдал за гостем. Богатые одежды, упругие мускулы перекатываются под тонким бархатом. Пьетро повернулся.
— Вы похожи на проклятого пирата, — охнул Селестино, уставясь в его лицо, заросшее густой черной бородой.
— Таков сицилийский обычай, — коротко заметил маркиз.
— Ваше бренди, синьор, — вмешался Эрве, вручая гостю хрустальный бокал.
— Пью за спасение двух самых благородных неаполитанских аристократов! — объявил Селестино, поднимая свой бокал. Маркиз изогнул темную бровь, но, ничего не сказав, пригубил бренди и подошел к обитому парчой дивану. Эрве сделал несколько глотков, продолжая изучать молодого человека.
— У вас странные глаза, месье. В жизни не видел итальянца с синими глазами.
Маркиз впервые улыбнулся, открыв ровные белые зубы.
— Именно это я всегда говорил отцу, — согласился он. Селестино громко расхохотался:
— Я много слышал о сицилийцах!
— И вы хорошо говорите по-французски, месье, — продолжал Эрве, игнорируя замечание приятеля.
— Конечно, как всякий образованный человек.
— Подумать только, — пробормотал Селестино.
— Вы не позволили мне договорить, друг мой, — возразил маркиз. — Образованный человек, желающий освободить Италию, должен знать язык освободителей. — И, заметив, как внезапно застыл граф де ла Валль, учтиво добавил: — Но если я и оскорбляю вас, месье, то, поверьте, без всякого умысла. Даже зная о ваших роялистских симпатиях, я все равно пришел бы вам на выручку. Граф де ла Валль картинно поклонился маркизу.
— Вы, по крайней мере искренни, — заметил он хрипловато.
— Не слишком-то верьте в это, — усмехнулся маркиз. — Вас, месье граф, природа наградила редкой красотой. Никогда не видел француза со светлыми волосами и зеленовато-карими глазами.
— Сдаюсь, — кивнул Траф. — Вы отплатили мне той же монетой.
— Собираетесь бывать при дворе? — вмешался Селестино, неуклюже устраиваясь в большом мягком кресле.
Маркиз беспечно ухмыльнулся:
— А что еще делать в Неаполе?
— При дворе много прекрасных женщин, — пояснил Селестино.
— Это уже кое-что. Можно ли быть уверенным, что они не наградят кавалера французской болезнью?
Граф, стоявший у камина, выпрямился и улыбнулся:
— Они щедры на милости и готовы отдаться любому. Я слышал, что когда королева была помоложе, делила постель с тремя любовниками сразу. Конечно, сейчас она старая морщинистая кляча, ничего больше.
— Думаю, — заключил Селестино, бросив взгляд на графа, — безопаснее всего брать девственниц.
— Ах, — вздохнул маркиз, — если бы мне пришлось платить за каждую невинную девушку, которую я смог бы найти, думаю, все мои деньги остались бы при мне.
Селестино фыркнул и уже открыл было рот, чтобы сказать что-то, но мгновенно проглотил язык, заметив, как нахмурился Эрве.
— Кое в чем вы несомненно правы, — кивнул граф и, глядя на янтарную жидкость в своем бокале, медленно проговорил: — Я бы посоветовал вам не выказывать так открыто при дворе свои симпатии к Наполеону. Тайная полиция королевы не ест хлеб даром. Ее шпионы повсюду. Множество невинных людей умерло под пытками, став жертвами ее страха и ненависти к корсиканцу. Поверьте, ваш высокий титул и богатство не спасут вас. — Помедлив немного, он добавил: — Даже мы с Селестино можем оказаться платными агентами королевы. Да, вы должны вести себя осторожнее.