— Джереми, — позвала она, — пожалуйста, беги отсюда в Кимберли, к Райдеру. Скорее уходи отсюда, слышишь?
С этими словами, обессилев и задохнувшись от дыма, София потеряла сознание.
* * *
Очнувшись от обморока, она зашлась в долгом кашле, горло у нее жгло так, словно там содрали кожу. Кто-то хлопал ее по спине и говорил:
— Не волнуйся, Софи, все кончилось хорошо. Джереми в полном порядке. Ш-ш, не разговаривай. Тебе сейчас не о чем беспокоиться, поэтому молчи.
Райдер… Это его голос, его руки… София прижалась к своему спасителю, вся дрожа от слабости, и, превозмогая боль в горле, сказала:
— А где Джереми? С ним правда все в порядке?
— В порядке, не волнуйся. Мы сейчас в Кэмил-холле. Твой брат сумел вытащить тебя из горящей комнаты, и ты была уже в безопасности, когда прибежали мы с Эмилем. Огонь удалось быстро потушить, и практически ничего не сгорело. Ущерб невелик. Я имею в виду весь дом, а кабинет, конечно, почти полностью разрушен, и еще часть веранды, куда выходила его дверь. Дым, разумеется, распространился по всему зданию, и запах гари еще долго не выветрится. А дядя Тео погиб.
Еле шевеля языком, превозмогая боль в горле, София прошептала:
— Это я убила дядю. Я стреляла из пистолета и слышала после выстрела крик.
— Ты стреляла? Вот молодец! Но ты поступила очень опрометчиво, ничего никому не сказав. Если бы Коко не увидела, как ты бежала через сад, ты и Джереми могли навеки остаться под обломками горящего дома, мальчик ни за что не оставил бы тебя там одну. Вы бы сгорели заживо, не подоспей мы вовремя.
— Лучше бы я сгорела. Судья Шерман Коул наверняка приговорит меня к повешению.
— Не вижу для такого приговора никаких причин. София попыталась отстраниться от Райдера, но из его объятий вырваться было невозможно.
— Нет, причины есть. Судья приставал ко мне с нескромными предложениями, однако дядя, не видя в этой связи выгоды для себя, приказал мне отказать судье. Тому мой отказ не понравился, и он даже угрожал разными неприятностями, так я задела его самолюбие. Дядю все это забавляло; он судьи не боялся, считая, что всегда сумеет с ним справиться. Я должна была, конечно же, поддерживать с Коулом легкий флирт, чтобы, появись в этом нужда, быть готовой соблазнить его.
— Ну и как, флирт состоялся?
— Нет. Когда судья попытался лезть ко мне с поцелуями, я влепила ему пощечину и в придачу наступила ему на ногу так, чтобы он надолго запомнил. Это было месяца три назад, но, думаю, он не простил обиду и теперь попытается отомстить мне.
— Понятно. Ладно, моя дорогая Софи, мы что-нибудь придумаем, не унывай. Например, Берджеса мог застрелить я, спасая тебя и Джереми от разъяренного дяди. Хотя нет… Он же изестен всем своей добротой и благородством, так что придется изобрести другую версию. Это уже мое дело.
— А Томаса ты видел?
— Томаса? Нет. Понятия не имею, где он. Надо будет спросить.
— Знаешь, я хотела прострелить дяде Тео колено, чтобы он стал таким же калекой, как и Джереми… Господи, он же стегнул моего брата кнутом, негодяй, он посмел… Райдер, я клянусь тебе, я не хотела убивать дядю. Выстрел получился случайно, понимаешь? Упал подсвечник, стало темно, и дядя схватил меня за руку… Я должна была защищаться, иначе он бы меня убил. И Джереми.
— Расскажи мне все подробно, сейчас, у нас мало времени, а я должен знать все прежде, чем здесь кто-нибудь появится.
София рассказала, как было дело, и Райдер, когда она закончила, деловито кивнул и сказал:
— Хорошо. А теперь я передаю тебя и Джереми Сэмюелю, он доставит вас в Кимберли-холл. И больше никаких споров, вопросов, объяснений. Ты будешь все делать так, как я тебе скажу, иначе у нас будут неприятности, поняла? И мой первый приказ будет такой: ни единого слова от тебя в течение суток.
— У меня болит голова, — пожаловалась София. Райдер наклонился к девушке, ощупал ее голову и заметил рану у виска.
— Почему ты не сказала, что тебя ударили в висок?
— Я забыла.
— Ну ладно, рассказывай, но быстро.
София поведала Райдеру забытый эпизод. Тут в комнату вошли Джереми и Эмиль, и девушка открыла было рот, чтобы что-то сказать, но Райдер зажал ей губы ладонью.
— Тс-с, больше говорить не нужно. Приказ в действии.
Джереми подошел к сестре, опустился около нее на колени, стал гладить ей волосы, руки и вдруг вскрикнул:
— Ой, Софи, что у тебя с ногами?
Райдер кликнул слугу и попросил принести фонарь, а когда фонарь был доставлен, он взял его и осветил ноги Софии. Все молча следили за Райдером, а он долго изучал израненные ступни и наконец произнес:
— Да, Софи… Ты умудрилась поранить себя с ног до головы. Когда Сэмюель привезет тебя домой, попроси Коко промыть тебе ступни: они — сплошное кровавое месиво.
Взяв девушку на руки, Райдер отнес ее к экипажу, у которого ждал управляющий, усадил ее внутрь и попрощался, а потом смотрел вслед удаляющемуся экипажу до тех пор, пока он не скрылся из виду.
Итак, Теодор Берджес мертв, тут нет никаких вопросов. Но вот где Томас? Жестокий надсмотрщик был куда опаснее своего хозяина, и Райдер был почти уверен в том, что подсвечник на пол сбросил именно Томас и он же ударил Софию по руке. Куда же скрылся этот негодяй? Райдер не долго размышлял на эту тему, а потом, оставив Эмиля присматривать за Кэмил-холлом, отправился домой отдохнуть и поспать.
На следующее утро, когда он проснулся, немедленно появился управляющий и доложил, что мисс Стэнтон-Гревиль все еще спит. Райдер нахмурился, вспомнив о Софии и ее израненных ногах. Черт бы побрал эту девчонку, вечно с ней что-нибудь случается!
Завтрак прошел мирно, но где-то около полудня вошел слуга и сообщил, что в Кимберли-холл прибыл судья Шерман Коул.
Судья оказался неопрятным пожилым человеком с неприятной внешностью: толстый, с нависающим над воротником жирным двойным подбородком, на макушке светилась лоснящаяся лысина в обрамлении жидких и грязных седых волос. Глаза у судьи были недобрыми, а плотно сжатые тонкие губы придавали лицу злое и хитрое выражение. Райдер, представив, как Шерман Коул лез к Софии с нежностями, даже содрогнулся от отвращения.
Поздоровавшись и пожав судье руку, Райдер предложил ему сесть и выпить кофе. Тот изъявил большую готовность угоститься кофе и, не стесняясь, попросил к кофе сладких булочек, а когда поднос с выпечкой принесли, уставился на них с таким плотоядным выражением, с каким, наверное, он и на обнаженную женщину не смотрел бы.
Райдер не без брезгливости наблюдал за тем, как гость жадно жует и говорит с набитым ртом, пьет, давясь, кофе и чувствует себя при этом замечательно.
— Не сомневаюсь, мистер Шербрук, что вам известно то положение, которое я занимаю в этом городе. Я — судья и веду все гражданские и уголовные дела. Я представляю закон, в моих руках находится законная власть. Мне доложили о событиях в Кэмил-холле, и я буквально потрясен тем, что в эти события оказались замешаны вы. Не понимаю, каким образом, но, надеюсь, вы прольете свет на этот факт. Мне хотелось бы также, чтобы привели мисс Софию Стэнтон-Гревиль, у меня есть к ней несколько вопросов.