— Я никогда не видела так много оттенков серого цвета, — задумчиво сказала Виктория, обращаясь скорее к себе, чем к Рафаэлю. — Посмотри, какой изумительный серый шелк на этих стульях, даже не замечаешь, что он старый и немного потертый.
— Я ничего не понимаю, — признался Рафаэль, — зачем Дамьену потребовалось, чтобы мы жили здесь? Еще одна тайна, которую мне придется разгадать.
— Что значит еще «одна»?
Спохватившись, Рафаэль обнял жену и решительно привлек ее к себе.
— Остаются еще твои тайны, милая. Во-первых, я так и не знаю, в чем ты хотела мне признаться в ту злополучную ночь, во-вторых, ты так и не показала свой кривой палец на ноге или что там еще. А теперь еще мой замечательный брат-близнец преподнес такой сюрприз.
Рафаэль благоразумно умолчал о задании лорда Уолтона. Теперь он уже почти сожалел, что взялся за это дело.
— Не смотри на меня так! — перехватив тоскливый взгляд Виктории, почти закричал он. — Иначе я наброшусь на тебя прямо сейчас и здесь! И это было бы не совсем удобно. Неужели ты не понимаешь, что сводишь меня с ума, заставляя постоянно испытывать желание обладать тобой!
— Но я Же ничего не сделала! — возмутилась Виктория. — У меня и в мыслях не было ничего подобного. Не могу же я изменить свой внешний вид!
— Разве? Я говорю не о внешности, дорогая, а о выражении лица. А оно у тебя сейчас такое голодное, даже, я бы сказал, алчное, что я чувствую себя рождественским гусем на праздничном столе.
Виктория отчаянно покраснела и рванулась в сторону, но Рафаэль не выпустил ее из рук.
— Не смущайся, Виктория. Это вполне нормально и здорово — хотеть своего мужа. Это заставляет его чувствовать себя величайшим в мире любовником. А это чертовски приятно.
— Мне все это не нравится, Рафаэль.
— А почему? Не наноси мне ран, Виктория, и скажи, что ты прощаешь мне эту минуту мужского самолюбования.
— Это не самое страшное, — вздохнула Виктория. — Ты никогда мне не верил. Вот этого я простить тебе не могу.
Рафаэль совсем было собрался объяснить жене, что долг женщины — уметь прощать, но, увидев в ее глазах боль, разочарование и неуверенность, передумал.
— Мне очень жаль, Виктория, — просто сказал он. — Хочешь, в знак своего раскаяния я пойду убью дракона и притащу его голову к твоим ногам?
— Ты же знаешь, что здесь нет драконов, — невольно улыбнулась Виктория.
— Тебе трудно угодить, — притворно вздохнул Рафаэль.
— Я устала, — призналась Виктория.
— Давай отдохнем вместе, ладно? Еще мальчишками мы с Дамьеном всегда мечтали поваляться на этой громадине, именуемой кроватью. Задернем полог?
Виктория уже открыла рот, чтобы сказать, что это совершенно ни к чему, а вечерний воздух прохладен и очень приятен, но тут сообразила, что Рафаэль благородно предлагает ей возможность спрятаться в темноте.
— Конечно, — с восторгом согласилась она, — и мы будем чувствовать себя единственными людьми на земле.
Рафаэль осознал, какую допустил оплошность. Он сам дал ей возможность скрыть от его глаз свое тело, а значит, и какой-то физический недостаток. Он вздохнул, но решил не идти на попятную. Рано или поздно все выяснится.
— Ужин здесь, кажется, ровно в шесть?
— Да. Причем Элен настаивает, чтобы мы переодевались к ужину.
— Ты должна надеть то шелковое персиковое платье, дорогая. В нем ты выглядишь более аппетитной, чем клубничное пирожное.
— Пирожное? — Разъяренная Виктория забарабанила кулаками по широкой груди мужа, вызвав у него приступ истерического хохота.
— Помочь тебе справиться с платьем, дорогая? — с трудом подавив смех и продолжая вытирать катившиеся по щекам слезы, предложил Рафаэль.
— Да, пожалуйста.
На ней было одно из тех платьев, которые леди Люсия выбирала в расчете на то, что у Виктории будет служанка. Но таковой не было, и вряд ли стоило рассчитывать на ее появление в ближайшем будущем. Поэтому выполнение некоторых операций в процессе одевания и раздевания пришлось поручить Рафаэлю.
Как только его большие теплые руки коснулись ее шеи, по телу пробежала сладкая дрожь.
«Неужели так будет всегда?» — подумала Виктория, всем сердцем надеясь, что ничего не изменится.
Она поспешно спряталась за богато разукрашенную индийскую ширму, привезенную с Цейлона каким-то прапрадедушкой, сняла платье и облачилась в домашний халат. Десятью минутами позже оба лежали на огромной кровати.
— Иди ко мне, дорогая, — зевнул Рафаэль, — я так давно не обнимал тебя.
Виктория уснула, тесно прижавшись к мужу, успев подумать, что они действительно давно не обнимали друг друга. Целый день.
Я — само воплощение вежливости.
Шекспирa
За столом Виктория непринужденно болтала. Рафаэль ел молча, изредко поглядывая на брата. Однако лицо Дамьена не выражало ничего, кроме радушия гостеприимного хозяина.
— Еще вина, сэр?
Рафаэль молча кивнул, внимательно следя, как его стакан наполняется темно-красной жидкостью. Сделав большой глоток и по достоинству оценив превосходный букет напитка, Рафаэль решил нарушить молчание:
— Мне очень интересно, дорогой брат, за что нам с женой оказана великая честь поселиться в этих фешенебельных апартаментах? Помнишь, как мы мальчишками любили тайком посещать эту самую красивую в замке комнату?
— И как однажды нас отругали, — подхватил Дамьен, — за то, что мы испачкали ковер грязными ногами, и приказали больше туда не соваться? Конечно, помню. А что касается вас с Викторией… Почему бы вам там не пожить? Думаю, ноги и руки у вас чистые?
— Ну это когда как, — улыбнулся Рафаэль, — но я буду стараться вести себя прилично. Мне бы хотелось познакомиться с племянницей, — повернувшись к Элен, вежливо попросил он.
— Очень странное желание, — заявила Элен и обратила все свое внимание на лежащий на тарелке кусок лосося.
— Почему? — изумился Рафаэль.
— Обычно мужчины не любят, чтобы их беспокоили дети, — Элен искоса взглянула на Дамьена, — особенно девочки.
— Дамарис — симпатичная маленькая обезьянка, — вставил Дамьен, — а скоро у нее будет братик, с которым можно будет играть.
— И будущий наследник Драго-Холла, — добавила Элен.
Виктория очень удивилась, уловив нотки горечи в последних словах сестры. Что ее не устраивает? Мужчина, имеющий собственность и титул, должен думать о наследнике, которому все это можно передать.
Разговаривать было решительно не о чем. Поискав какую-нибудь нейтральную тему, Виктория ничего не придумала и со вздохом занялась едой. Когда ее тарелка опустела, она подняла голову и увидела, что Дамьен наблюдает за ней. Под его пронзительным взглядом она сразу ощутила, что плечи у нее совсем голые, а грудь едва прикрыта тончайшими нежными кружевами. Изо всех сил стараясь сохранить невозмутимость, она улыбнулась Дамьену и отвела взгляд.