— Эй, послушайте, мисси, я не позволю вам…
— Постойте, мистер Тьюксберри. Я хотел бы поговорить с мисс Смит. Пожалуйста, принесите ей чашку чая и скажите мисс Клоринде, что я позабочусь о том, чтобы эта юная горлинка не вторглась на ее территорию.
Незнакомец улыбнулся Кэролайн.
— Хотите посидеть у меня на коленях или предпочтете стул?
— Вы не так сильны, как мистер Мэкки, и, возможно, уроните меня. Лучше я устроюсь на стуле. Мужчина пристально посмотрел на нее.
— У вас острый язычок и на все готов ответ, — сказал он наконец. — Давно я не встречал подобной молодой дамы. Он повел ее к своему столику у камина и отодвинул стул:
— Садитесь, пожалуйста, мэм. Не стоит рисковать тем, что я по слабости не смогу как следует удержать вас.
— Спасибо, сэр.
Он сел напротив и, протянув длинные ноги к огню, задумчиво нахмурился.
— Как вам это удалось?
— Что именно?
— Все эти мужчины выглядят, будто им сам черт не брат, любят опрокинуть лишнюю кружку. Но этот Мэкки тут же едва не падает на колени и клянется вам в вечной преданности. Как вам это удалось проделать?
— Честно говоря, не знаю. Мне они понравились, но ничего больше, клянусь. Напоминают мне фермеров в тех местах, откуда я родом, обыкновенных мужчин, все они пьют, чтобы хоть немного позабыть о заботах и бедах. Они обычно очень добры, как только поймут, что могут помочь ближнему.
— Осмелюсь заметить, подобный сорт людей вовсе не столь часто проявляет доброту к одиноким женщинам, забредшим в их логово, но с вами они были словно малые ягнята. Ну что же, пусть это останется тайной. Кстати, поговорим о погоде. Отвратительная ночь стала гораздо менее отвратительной, не находите?
— Да, я, правда, только сейчас проснулась, но заметила, что дождь перестал. Ненавижу ехать верхом под струями воды, и, кроме того, дождь сильно нас задержал.
Кэролайн поспешно закрыла рот ладонью и широко раскрыла глаза, сразу сделавшись похожей на верного солдата, случайно выдавшего врагу военную тайну.
— Если ваш брат болен, — бесстрастно заявил незнакомец, — значит, сегодня вы никуда не уедете.
— Мы насквозь промокли этой ночью. Я думала, что хороший отдых поможет нам остаться на ногах. Но у Оуэна слишком слабое здоровье — Это у него почти нет подбородка?
— Так вы все-таки слышали, что сказал Уолт? Наверное, он прав. Придется уговорить его отрастить бороду. Что вы об этом думаете?
— По-моему, сначала стоит хорошенько посмотреть на этот самый подбородок, прежде чем давать рекомендации.
— Не стоит, сэр. Когда мистер Мэкки вернется с доктором, тот наверняка даст Оуэну лекарство, и завтра мы снова тронемся в путь.
— Могу я спросить, куда вы направляетесь, мадам?
— В Корнуолл.
Незнакомец молча ожидал, вопросительно подняв темную бровь.
— Мне не хотелось бы откровенничать с вами, сэр. Не могу поверить, что уже рассказала так много. Я вас совсем не знаю. Вы можете причинить нам немало зла. Что если за воротами гостиницы находятся ваши сообщники, только и ожидающие, пока вы подадите им знак?
— Да, — кивнул незнакомец, — это вполне возможно. Он больше ничего не сказал, просто уставился в тлеющие уголья. И выглядел при этом совершенно спокойным, словно отдыхал в кресле у себя дома. У Кэролайн почему-то появилось такое чувство, словно ему было совершенно все равно, сидит ли она рядом или нет.
— Вы совсем один здесь, правда? И за воротами вас никто не ждет?
— Да, действительно, тут вы правы.
И тут Кэролайн неожиданно услыхала собственный голос:
— Мое имя не мисс Смит.
Мужчина, медленно повернув голову, взглянул на нее:
— Конечно, нет. Вы уже говорили.
— Можете звать меня мисс Джонс.
Он улыбнулся. Сначала уголки губ едва заметно приподнялись, а затем растянулись в настоящей искренней улыбке. И тут незнакомец рассмеялся. Смех у него был замечательный, и Кэролайн без всяких колебаний объявила:
— Конечно, это всего лишь вторая половина фамилии, но, по-моему, не очень-то умно все выкладывать вам с первой встречи. Хотя.., странно, но я совершенно не понимаю, что со мной творится. Вы ничего мне не приказываете, не просите, не умоляете рассказать, и, однако, я тут же открываю рот и говорю, говорю, говорю… Крайне неприятно. Вы действительно опасный человек.
— В этом случае не вижу никакой разницы между мисс Смит и мисс Джонс, хотя ни то, ни другое имя отнюдь нельзя назвать вдохновляющим.
— А кто вы, сэр?
— Я? Моя фамилия Чилтон.
— Какой именно Чилтон? Что за Чилтон? Мистер Тьюксберри обращался к вам “милорд”.
— Вот именно, поэтому “лорд Чилтон” так же прекрасно подходит мне, как носки, надетые только сегодня утром. Я бывал здесь уже раз шесть или семь и знаю, что Тьюксберри питает величайшее почтение к джентльменам, время от времени украшающим своим присутствием его дом и очаг. Думаю, он испугался, что потаскуха, устроившаяся на коленях Мэкки, навеки отвратит меня от дальнейших посещений его гостиницы. Он явно намеревался схватить вас за ухо и выкинуть в ночь.
— Куда вы направляетесь?
— В Лондон. У меня там дела. Но это не может интересовать вас, мисс Смит. А вот и ваш чай. Почему бы вам спокойно не выпить его, а я пойду посмотрю, на этом ли еще свете ваш слабовольный братец.
— О нет! Кэролайн поспешно вскочила, перевернув при этом чашку, и беспомощно наблюдая, как чай медленно стекает по столу на ее юбку.
— Прошу прощения, мисс Смит?
— Мой брат вряд ли захочет видеть вас. Вы ему совершенно незнакомы, можете напугать его, и с ним приключится удар, или что-нибудь в этом роде, так что, пожалуйста, сэр, не…
Он снова сел, со спокойным, чуть утомленным и, по правде говоря, безразличным видом.
— Тьюксберри! Еще чашку чая и тряпку. Мисс Смит попыталась выстирать платье.
— Спасибо, — пробормотала Кэролайн.
Лорд Чилтон кивнул, не обращая больше на нее никакого внимания, и она снова, не колеблясь, объяснила:
— Нет, конечно, вряд ли он испугается или потеряет сознание при виде чужого человека, просто может все выложить, а это до добра не доведет.
— Точно так же, как вы все выкладываете мне сейчас, мисс Смит?
— О Господи, возможно, хотя я совершенно этого не желаю. Но я постоянно ловлю себя на том, что готова во всем вам признаться. Не понимаю.
— Возможно, вы католичка, и я чем-то напоминаю вам исповедника?
— О нет, вовсе нет. Все священники, которых я встречала, выглядят бледными, поскольку слишком мало бывают на свежем воздухе, и.., как бы это получше выразиться.., слабыми неудачниками, так как боятся сказать все, что думают, из страха получить нагоняй от епископа.