Найт услыхал тихий стон, и эта сладкая песнь сирены привела его в чувство. Он отпрянул так быстро, что Лили едва не упала, и, схватив ее за талию, пересадил на противоположное сиденье. Потом пристально всмотрелся в нее. Освещение было тусклым, но это не имело значения, Найт все-таки мог видеть Лили, и это вновь потрясло его до глубины души. Она, не отрываясь, смотрела на его рот потемневшими от страсти, голодными глазами. Найту было больно дышать.
— Лили, не смотрите на меня так. Лили не знала, о чем он говорит. Она хотела сказать ему, что почему-то ощущает странный тревожащий жар в животе, настойчиво-тянущую, восхитительную боль, заставившую ее крепче стиснуть бедра. Она слышала буйный стук собственного сердца, заглушающий все вокруг. Во рту остался вкус его губ, груди набухли и ныли. Лили чувствовала, что пробудилась от долгого сна. Она смотрела на Найта, не понимая, но желая рассказать ему, заставить снова испытать то, что она пережила сейчас.
— Прекратите же, черт побери!
Найту потребовалась вся его воля, чтобы вновь не наброситься на нее. Руки судорожно сжатые в кулаки, лежали на коленях. Он велел им оставаться на месте. Но Лили по-прежнему не отрывала от него взгляда, словно не сознавая, что происходит, словно не хотела, чтобы он перестал целовать ее, касаться ее, ласкать ее…
— …Перестаньте!
— Я слышала вас, — пробормотала она с тихим вздохом. — Но я ничего не делаю.
— Вы глазеете на меня, — грубо бросил он, — словно мечтаете, чтобы я овладел вами… взял прямо здесь, в этой проклятой грязной колымаге! Именно этого вы хотите. Лили? Мечтаете, чтобы я задрал вам юбки, раздвинул ноги и врезался в вас, прямо здесь, прямо сейчас?
Безумно колотившееся сердце неожиданно вернулось к нормальному, болезненно медленному ритму. Накатывающиеся волны жара улеглись. Лили пыталась осмыслить злые слова, понять, что он пытается втолковать.
— Дьявол бы побрал тебя, женщина! Ни к чему строить из себя девственницу, это просто смешно! Трис взял вас в пятнадцать лет! Что с вами? Томитесь по мужчине? Похоть одолела? Желаете меня так же, как я вас? Почему в таком случае не остались с Уродиной Арнольдом в Йоркшире? Он был бы более чем счастлив не слезать с вас с утра до вечера, захоти вы только! Бог видит, это меня спасло бы от безумия!
Он ударил кулаком в крышу, и экипаж немедленно остановился.
— Идите домой, в постель! У вас, кажется, болела голова, не так ли?!
Он рывком распахнул дверь и, спрыгнув, снова с силой захлопнул ее за собой. Лили смутно услышала, как он дает адрес кучеру. Она ничего не сказала, только стиснув руки и окаменев, застыла на потертом сиденье. Пошел дождь. Крупные капли барабанили в окна экипажа. И Лили внезапно поняла, что тревожится за Найта, — если он промокнет, может простудиться. Дура! Какая она дура!
Дакет ждал ее и, бросив лишь один взгляд на измятую грязную одежду, спутанные волосы, бледное лицо и потрясенные глаза, поспешно .позвал миссис Олгуд. Та немедленно взяла девушку под свое крыло:
— Пойдемте со мной, дорогая, и ни о чем не тревожьтесь. Я уложу вас в постельку. Нет, за детей не беспокойтесь. Лора Бет крепко спит. Его лордство позаботился об этом перед самым уходом. Нет, ничего не говорите, я вас понимаю, честное слово понимаю.
Но Лили невольно спрашивала себя, понимает ли она сама, что произошло. И не находила ответа.
— О дорогая, боюсь вы окончательно испортили платье. Но ваш прекрасный плащ еще можно отчистить. Мех совсем целый.
Через четверть часа Лили уже лежала в постели. Лора Бет прижалась к ней, сонно посапывая.
Не слезать с вас с утра до вечера…
Наверное, Найт говорил о тех минутах, когда мужчина берет женщину, владеет ею…
Она осторожно коснулась живота, медленно передвинула руку ниже, к тому месту, где сосредоточилась восхитительная пульсирующая боль. Лили вовсе не была глупа и невежественна и, хотя ни разу не видела обнаженного мужчину, знала, что их тела различны и между ног мужчины находится некий отросток, который напрягается и поднимается вверх, когда мужчина испытывает желание. Однажды, когда Трис после смерти ее отца тесно прижался к ней, она почувствовала как этот отросток упирается в живот, но это вызвало у нее лишь легкую брезгливость. Не сразу она поняла, что он хотел проникнуть в ее тело.
После произошедшего Лили больше не задумывалась над подобными вопросами; наверное, потому, что на первый взгляд все эти действия казались ей ужасно странными и ужасно постыдными для мужчин. Когда же Найт целовал ее, сжимал груди, осыпая безумными ласками, она желала все большего — чтобы это никогда не кончалось — и не понимала, пока Найт не отшвырнул ее от себя, что он перестал хотеть ее.
Лили вздрогнула. Найт обвинил ее в том, что она сводит его с ума. Ну что ж, она может последовать за ним в Бедлам [8] за то, что он сделал с ней в экипаже, — превратил в другого человека, женщину, потерявшую власть над собой.
Лили снова вздрогнула, представив, как это, должно быть, прекрасно — ощущать, как эти длинные сильные пальцы поднимают ее фланелевую сорочку и гладят обнаженную плоть.
Прекрати это, полоумная! Прекрати!
Но мысли о Найте продолжали терзать девушку, пока наконец ее глаза не закрылись.
Найт держал себя в руках, прекрасно сознавая, что сел за письменный стол, чтобы быть подальше от Лили, поставить ее в положение просительницы. Ну и пусть! Все, что угодно, лишь бы получить над ней хоть какое-то преимущество. Нужно использовать для этого любое средство!
Через десять минут в дверь библиотеки еле слышно постучали.
— Войдите, — отозвался он, довольный, что голос, как он и добивался, звучит холодно и безразлично.
В комнату скользнула Лили. Именно скользнула, по-другому и не скажешь, подумал он, наблюдая за ней и чувствуя, как в нем бурной волной поднимается безумное желание. Будь она проклята, почему?! Этим утром на ней было простое серое муслиновое платье, подхваченное под грудью лентой, с длинными узкими рукавами и высоким, едва не до подбородка, воротником. Роскошные волосы гладко зачесаны и стянуты узлом на затылке. Но все попытки принять монашеский вид привели лишь к тому, что она казалась еще соблазнительнее. Верно, Лили была невероятно прелестна, но он встречал прелестных женщин и раньше, спал с ними, получал наслаждение, и в конце концов без сожалений бросал. Может, нужно, всего-навсего овладеть Лили, чтобы эти странные чувства, которые он ощущает в ее присутствии, исчезли?
Но Найт не мог. Не мог. Она настоящая леди, вдова покойного кузена и… и такая страстная женщина, что одно воспоминание о том, что произошло, заставляло его дрожать. Найт судорожно выпрямился и застыл в кресле.
— Садитесь, Лили. — Сам он не поднялся, хотя знал, что ведет себя грубо. Все равно, будь что будет. Она ни разу не взглянула на него. Это помогло. — Как ваша голова сегодня утром? При этих словах Лили резко вскинула голову и непонимающе уставилась на него. — Ах так, значит и это ложь, не так ли?