Тучи уже не были такими тяжелыми и нависшими, ветер почти унялся. Ливень превратился в легкую морось.
Наконец-то все кончено!
Джинни оставалась на палубе еще с полчаса — нужно было отдать приказания, определить, что можно сделать немедленно и как исправить повреждения на ходу.
— Придется оставаться здесь, пока не узнаем точно, какие беды причинил ураган. По крайней мере рядом баркентина, которая поможет добраться до Балтимора.
Наконец она спустилась вниз. Состояние Алека по-прежнему не менялось. Все такой же бледный и без сознания. Джинни быстро развязала веревку обмотанную вокруг его груди. Алек дрожал.
Джинни, не колеблясь, стащила мокрую одежду, вытерлась и легла рядом с мужем, растирая ему руки и ноги, пытаясь согреть своим теплом. Большое тело тряслось в ознобе.
— Алек, любимый, повторяла она снова и снова, прижимаясь к нему.
— Пожалуйста, вернись ко мне.
Ему явно становилось теплее, и Джинни снова ощутила прилив буйного торжества.
— Алек, — снова сказала она, изо всех сил притягивая его к себе. — Ну же, проснись, я с тобой.
Алек пошевелился Джинни приподнялась на локте, не сознавая даже, что совсем обнажена, а упругие груди прижимаются к мужской груди.
Он открыл прекрасные глаза и посмотрел на нее. Потом, нахмурившись, молча оглядел сначала ее груди, потом лицо.
— Очень мило, — тихо и хрипло выдохнул наконец Алек.
Джинни, улыбнувшись, наклонилась и легонько прикоснулась губами к его рту.
— Здравствуй! Как ты себя чувствуешь?
— Как сам дьявол. Моя голова все еще держится на шее?
— Да.
— Ты очень хорошенькая, только волосы мокрые.
— Скоро высохнут. Зато мы в безопасности, Алек. Ураган умчался дальше, в Атлантику, и оставил нас в покое. Твой барк цел и невредим. Однако мы потеряли одного человека.
Алек снова нахмурился:
— Как мило с твоей стороны лечь со мной в постель.
Джинни подняла брови. Неужели Алек считал, что она бросит его в беде, оставит одного только потому, что он обошелся с ней так жестоко?
— Ты дрожал от озноба, — слегка улыбнулась она. — И нуждался в моем тепле.
— Да, причина достаточно веская. Думаю, я должен поблагодарить тебя. Мы занимались любовью?
— Я считала, это может немного подождать. Пока ты не почувствуешь себя получше.
— Хорошо, — согласился он, закрывая глаза. — Голова чертовски болит. Просто не хочу, чтобы ты думала, будто я не ценю, э-э-э… твоих прелестей. У тебя чудесные груди.
Джинни, взглянув на себя, охнула:
— Я не хотела быть нескромной, Алек, только…
— Ни к чему объяснять. Как я уже сказал, все это очень мило. Однако хотелось бы все-таки знать, кто ты.
Джинни в замешательстве уставилась на Алека.
— Что ты сказал?
Он хотел объясниться яснее, но только боль, рвущая виски, не давала сосредоточиться. Кроме того, Алек обнаружил, что не способен выражаться связно. Это раздражало и сбивало с толку.
— Я не знаю, кто ты, — повторил он, на этот раз куда медленнее, потому что каждое слово давалось с трудом.
— Ты не узнаешь меня?
— Верно.
Он закрыл глаза при резких звуках возмущенного голоса, но Джинни успела заметить гримасу боли и внезапно побелевшее лицо. Он не помнит ее? Но это безумие! Невозможно!
Джинни слегка притронулась к повязке вокруг головы. Она слыхала от кого-то, что можно потерять память при ударе в голову, но никогда не видела ничего подобного раньше. Алек не может вспомнить ее?
Нет, этого просто не может быть!
Джинни неожиданно смутилась, залилась краской стыда. Но нельзя же покинуть его! Она чувствует, как жар и сила ее тела вливаются в Алека. Она нужна ему, и именно такая, как сейчас, голая, прижимающаяся к нему.
Джинни снова обняла Алека, упираясь грудью в его грудь:
— Алек, выслушай меня. Ты мой муж. Меня зовут Джинни. Я твоя жена.
Алек внезапно замер:
— Моя жена? Но я не стал бы жениться, почему-то твердо знаю это. Женат? Не могу представить себя женатым, но… — Он покачал головой и тут же поморщился от боли, ударившей в виски. — Ты назвала меня Алеком. Алек… а дальше?
Джинни громко втянула в себя воздух. «Собственно говоря, я тоже не могла бы представить тебя женатым. Или себя… замужем… О Боже. Что теперь делать?»
— Рассказывать придется долго. Прежде всего твое имя Алек Каррик, пятый барон Шерард. Далее, мы только что выдержали страшный ураган на балтиморском клипере.
Немного поразмыслив, Алек сказал:
— У тебя какой-то акцент. Ты американка?
— Да, а ты англичанин. Ну а теперь лежи смирно, а я обо всем расскажу.
С чего начать?
— Ну что ж, ты приехал в Балтимор месяц назад, чтобы посмотреть на мою верфь. Мы с отцом нуждались в партнере с капиталом. Ты сначала принял меня за Юджина Пакстона, но почти сразу же понял, что я девушка, и взял меня в бордель, чтобы наказать и заставить признаться, и…
— Неужели я действительно сделал это? — простонал Алек. — Повел тебя в бордель?
— Да только это еще не все, — усмехнулась Джинни, — потом…
Алек заснул задолго до того, как Джинни окончила рассказ. Лицо его немного порозовело, он дышал легко и даже согрелся. Джинни осторожно развязала повязку и осмотрела рану. Воспаления и красноты нет.
Унылый, серый свет проник сквозь окно. Все лучше, чем дождь. Джинни вновь перевязала Алека и осторожно, чтобы не разбудить спящего мужа, сползла с койки.
Мы женаты всего неделю, а он не знает, кто я.
Жизнь была довольно скучной, до того как Алек появился в Балтиморе. Теперь же сюрприз следовал за сюрпризом. Только подобного сюрприза он явно не хотел преподнести. В такое почти невозможно поверить. Во всяком случае, Джинни никак не могла осознать, что это действительно происходит с ней. А он? Что он чувствует? Невозможно представить. Джинни знала только, что нужна ему и что все правила отныне изменились.
Алек дышал глубоко и ровно. Здоровый сон. Джинни переоделась и отправилась на палубу.
— Как Хенк? — спросила она Дэниелса.
— Через пару дней встанет. Весь в красно-синих разводах, словно английский флаг, но ничего особенно страшного. А его милость?
— Как и Хенк, встанет дня через два. Только…
— Что, мисс?