— Мне надо в уборную! — поспешно выпалила Филиппа.
— Только я устроился поудобнее, как тебе срочно что-то потребовалось. Не даешь спокойно полежать! Тебе действительно надо облегчиться, или это очередная ложь?
— Я говорю правду. Пожалуйста!
Дайнуолд выругался, встал, вновь зажег свечу и развязал Филиппе руки.
— Горшок возле окна. Я оставлю тебя на пару минут, а ты поторапливайся. — Дайнуолд быстро накинул халат.
Филиппа не шевелилась, пока он не закрыл за собой дверь, затем бросилась к горшку, даже не потрудившись взять с собой свечу…
Несколько минут спустя дверь приоткрылась — в спальню вернулся Дайнуолд.
— Ложись в кровать и вытяни руки за головой, чтобы я мог тебя связать.
Рядом вдруг раздался глубокий вдох, и… Увернуться Фортенберри не успел: на голову ему обрушился увесистый ночной горшок. Дайнуолд упал как подкошенный.
Филиппа растерянно смотрела на потерявшего сознание Дайнуолда. Он походил на мертвеца, и девушку охватили страх и чувство вины. Она опустилась на колени и прижала руку к его груди.
— Не смей умирать, негодяй!
Сердце Дайнуолда билось сильно и ровно. Филиппа облегченно вздохнула и поднялась на ноги. Опять она поторопилась! Что ей теперь делать?
Танкрид… Надо как-то обмануть оруженосца. Возможно, она возьмет его в заложники. Да, так она и сделает, кроме того, можно воспользоваться его одеждой и обувью, а потом… В голове лихорадочно метались мысли.
Неожиданно ее щиколотку обхватили сильные пальцы и потянули вниз. Ноги Филиппы подогнулись, и она с размаху упала на пол. Дайнуолд навалился на нее и придавил всей своей тяжестью. Несмотря на то что Филиппа превосходила ростом многих женщин, с Дайнуолдом ей было не справиться, она это поняла сразу.
— К сожалению, я недостаточно сильно тебя ударила.
— Да нет, напротив. — У Дайнуолда отчаянно кружилась голова. — Перед моими глазами сейчас целых четыре девки, а мне, уверяю тебя, и одной более чем достаточно.
Дайнуолд почувствовал под собой ее упругую грудь и стройные бедра. Его тело отреагировало мгновенно, и он инстинктивно прижался к Филиппе еще теснее.
Чертова обуза! — свирепо проговорил Дайнуолд, ненавидя себя за желание сорвать с нее платье, а потом так изъездить, чтобы она завопила от наслаждения. — Ты упрямая и безмозглая девчонка, я устал от тебя и твоих глупостей, твоих дурацких и безответственных выходок!
— Что ты собираешься со мной делать?
Дайнуолд промолчал. Он немного успокоился; неистовое желание сменил глухой гнев. Фортенберри встал и, волоча за собой Филиппу, подошел к кровати. Он сел, придерживая девушку одной рукой, другой зажег свечу. Потом опрокинул Филиппу к себе на колени и задрал платье, обнажив при этом весьма соблазнительные ягодицы, к коим и припечатал свою ладонь.
На мгновение Филиппа просто окаменела. Этого не может быть, он не посмеет отшлепать ее, как какую-то… Дайнуолд ударил второй раз, Филиппа возмущенно закричала и попыталась вырваться.
Он шлепнул ее посильнее, затем удары посыпались градом. Беспомощно лежа лицом вниз, Филиппа рыдала от боли, злости и унижения, сопротивляясь изо всех сил. Неожиданно пальцы Дайнуолда скользнули по ее бедру внутрь, разводя пошире ноги и откровенно касаясь интимного местечка между ними. Филиппа дернулась и испуганно вскрикнула.
Дайнуолд почти швырнул ее на кровать и снова связал руки, на этот раз покрепче.
Филиппа жалобно всхлипнула.
— Только вздумай сказать, что я сделал тебе больно! Эдмунд от души посмеялся бы над тобой, сочтя это не наказанием, а сущей лаской.
Дайнуолд возненавидел себя за это слово, едва оно слетело с его губ, заставив вспомнить мучительное желание, которое он испытывал к этой девушке еще минуту назад.
— У тебя жесткая и мозолистая рука. Мне было больно, — стараясь сдерживать рыдания, проговорила Филиппа.
— Расскажи это кому-нибудь другому! «Больно»… Скажи спасибо, что тебя не ударили горшком по голове! О Боже… Хорошо еще, что ты сначала не справила туда нужду!
— Разумеется, я не использовала горшок! Я не…
— Заткнись! Ты с ума меня сведешь. Достаточно. Спи!
Ягодицы Филиппы пылали, в глазах стояли слезы, но ей пришлось подчиниться.
Дайнуолд был так раздражен, что не мог успокоиться.
— И что я с тобой цацкаюсь? Почему мне просто не изнасиловать тебя? Почему бы не…
— Если ты это сделаешь, мой отец проследит, чтобы тебя отправили евнухом в Иерусалим.
— Да что ты знаешь о евнухах и Святой Земле?
— Я образованная девушка и много училась. Мне давали уроки с восьми лет.
— И зачем только лорд Генри тратил деньги, чтобы учить такую наглую девицу? Какой в этом смысл?
— Сама не знаю. — Филиппу тоже интересовал этот вопрос. Бернис все дни проводила в заботах об украшениях, модных платьях и туфельках, прическах, румянах… Ну и, само собой, о кавалерах. Ее не заставляли заниматься с отцом Бойзом, да и маловероятно, что Бернис, даже научись она читать, захотела бы взять в руки книгу. — Может, он уже тогда знал, что я ему пригожусь. А ведь так оно и вышло: наш управляющий умер почти два года назад, и я заняла его место.
— Ты, женщина, выполняла обязанности управляющего в замке Бошам?!
— Да. Кроме того, мать настояла, чтобы я вела домашнее хозяйство. Более того: она беспрекословно выполняла мои указания по дому, хотя вряд ли ей это нравилось.
Очень странный вечер, решил Дайнуолд, которого донельзя утомили и весь этот разговор, и ее сопротивление, и желание, которое он испытывал. Он погасил свечу и снова лег.
— Что же мне с тобой делать, девка?
— Я не…
Дайнуолд повернулся к ней спиной и демонстративно захрапел.
— Я Филиппа де Бошам, и я…
Филиппе не удалось закончить, потому что Дайнуолд крепко поцеловал ее. Она ощутила, как его мужская плоть прижалась к ее животу, почувствовала тепло его рук и открыла рот, чтобы высказать свое возмущение. Наградой ей стал его язык, и Филиппа, не раздумывая, стиснула зубы. Дайнуолд вскрикнул:
— Мне следовало догадаться, что ты попытаешься превратить меня в немого! Проклятая строптивая девка, я… Нет, только попробуй что-нибудь сказать, и я сорву с тебя платье и…
— Ты уже так и сделал! И ты смотрел на меня! И ты меня бил!
Дайнуолд замер, и, хотя в темноте она не могла разглядеть его лица, Филиппа знала, что он насмешливо смотрит на нее.
Дайнуолд отодвинулся и неожиданно резким движением задрал ей платье. Нижняя часть тела Филиппы оказалась обнаженной до пояса; со связанными за головой руками девушка была совершенно беспомощна и ничего не могла сделать.